Отзывы на книгу «Медведки»

Есть магический реализм, который из каждого утюга и морально устарел ещё лет сорок назад. А есть мифологический реализм. Галина пишет именно мифологический реализм. Тонкий, выверенный, ненавязчивый… какие ещё эпитеты теперь в тренде? Мария Семёновна умеет раздражать, но делает это с хитрой ухмылкой: то внезапно ливанёт какой-то поток пошловатых мемасов или сентиментальную историйку из провинциальной газеты, но настолько точечным игольными ударами, что это даже не для антуража, а так, чтобы читатель не заснул над главным. Над мифологией текста. «Медведки» чуть ли не интереснее и криповее, чем «Автохтоны», хотя последние среди меня до сих почитаются за откровение: я и не знал, что ТАК можно. Спасибо, Мария Семёновна, мне не хватало таких текстов.

В «Медведках» скрещиваются лавкрафтианская и протодревнегреческая хтоническая мифология, в которой некоторые герои древнегреческих мифов были ещё божествами и страшными демонами. Причём неясно, что страшнее: фантазии Лавкрафта или древние мифы фракийцев. Само собой, мифологии эти призваны отражать внутреннее состояние героя, его смятение и страх перед лицом Обстоятельств и Проблем – божеств нового времени. Но тем страшнее, когда проблемы эти вырываются в жизнь. Тут нельзя решить проблему жертвоприношением, существуют безвыходные ситуации.

Русские издатели любят стращать читателя упоминанием в блёрбах на рандомных обложках имени профессора Эко и заведомо смехотворными конструкциями типа «новое "Имя розы"!». Как бы взывают – ну что, читателишка, трепещи. Но вот на обложку «Медведок» я с удовольствием жахнул бы где-нибудь слова типа «мифологический водоворот имени "Маятника Фуко" Умберто Эко». Как и в «Маятнике», жизнь героя «Медведок» определяют и коверкают абсолютно третьестепенные, казалось бы, мифологемы. Причём если Эко ведёт повествование классически, не вдаваясь в игры с читателем (поэтому не называйте Эко пстмдрнистом, это пошло и больно), то что в «Медведках», что в «Автохтонах» груз непонимания и трактовок в какой-то момент переваливается с плеч героя на плечи читателя, и уже читатель включается в игру и конструирует версии, как шестерёнка текста, и недоумевает, на счёт чего отнести все странности и совпадения: милосердно присудить герою сумасшествие, или поддаться на уговоры автора и принять то, что мифология вторглась в реальный мир. Автор встраивает читателя в текст.

В нашей стране, к сожалению, сохраняется такая ситуация, что девочки пишут преимущественно для девочек, а мальчики – для мальчиков. Ещё в ходу идиотские ярлыки типа «женская проза» и премия журнала GQ «Книга женского рода». Тем ценнее редкие исключения. Например, Елена Костюкович попыталась написать сложный экообразный роман «Цвингер». Мария Галина пишет, извиняюсь, как мужик. Она умеет, она преодолела гендерные различия прозы. И за это тоже в который раз снимаю шляпу.

«Медведки» издавались только один раз в 2011 году, и тираж книги уже давно везде закончился. Скоро выйдет огромный омнибус Галиной шириной 1120 страниц, куда войдут «Медведки» и другие романы. И на обложке этого омнибуса иллюстратор, как мне кажется, довольно точно передал многоуровневость мифологической прозы Галиной. В нижнем ряду мужчина и женщина с зеркалом – реалистический план повествования книжных героев. В среднем нечто зооморфоиконообразное – мифологический план. В верхнем – пустая клетка и книжный шкаф – это мы, читателишки, которые вроде бы самостоятельны, но в то же время авторы вовсю используют нас просто как ещё один слой своего нарратива.

«Все имена птиц. Хроники неизвестных времен»

«Я торопливо подтянул треники и обернулся»
Приз читательских симпатий «большой книги» 2012, премия «Филигрань» того же года!

Любимые абсурдизм и сюрреализм – это не вы. Одно дело, когда автор специально создаёт мир абсурда, населяя его такими же «абсурдными» персонажами. и совсем другое. Когда автор пишет о психически нездоровых людях, что живут в реальном мире.
Не знаю, специально ли Мария Галина выписывала симптоматику главного героя, тут на лицо явное психическое расстройство – одинокий сорокалетний мужчина с комплексами подростка, замкнутый в себе и не способный даже есть на людях живёт с отцом, с которым периодически вступает в конфликт на почве своей несостоятельности. Если рассматривать всю эту историю. Глазами сходящего с ума писателя, то финал вполне понятен. А так, сперва читатель ловится на весьма необычную завязку - товарищ Блинкин пишет книги на заказ, вставляя своих клиентов в уже написанные или им придуманные истории в качестве главных героев. Это не совсем спойлер так как данная интрига раскрывается в самом начале. Однако, потом история идёт совершенно по другому руслу, и мы нехотя обманываемся в своих ожиданиях. Но, ещё раз отмечу, если рассматривать это «другое русло», как в конец расстроенное воображение главного героя, то вторая часть книги становится вполне понятной. другое дело, что – не совсем интересной. Крутили читателя, вертели, и вконец запутали, только вот зачем?

Подробнее смотрите выпуск -

У меня не было каких-либо ожиданий, но я старалась настроиться благодушно, ибо русскую прозу люблю, премии тоже. Главным героем оказался писатель фальшивых биографий, склонный к психологизму, но очень поверхностному. Автор изображала его мысли как некие «трюки» свойственные скорее ироничным детективам, чем серьезной прозе, но я решила, что просто это максимум на который она способна. И так и оказалось. Кроме этой заделки под интеллектуальность больше зацепится не за что. У меня уже книг двести не было этого ощущения, и я всегда считала, что не цепляюсь к гендерам, но конкретно в этой книге меня не покидала мысль, что мужчина из главного героя не получился. Мне все время думалось, что мужчина не думает так, не поступает так, фальшивка. И отец его слишком гиперболизирован, фальшивка. И вообще все какое-то преувеличенное и искусственное. Вот как живет главный герой? На какие заработки такой шикарный (пусть и знакомых) дом оплачивает? Может быть в книжном мире он и может существовать, но не в реальности. Вспомнился Сенчин, да таже Рубина или любой другой русский прозаик на слуху, они могут пятьдесят персонажей ввести, и все живые будут, а тут в кого не ткни – все разваливается. И веганы вообще-то не едят сыр, йогурты и уж тем более крабовые палочки, и не покупают кашемир! Можно было загуглить. Конечно можно списать, что тут все лгут и у нас хтоничность, но это скорее заплатка, сделать вид, что есть что-то больше, в то время как по факту нет ничего. И да, причем тут медведки? Складывается впечатление, что я не поняла задумку автора и приложения сделали только хуже. Выглядит как недомистика, недодетектив, а точнее Санта-Барбара, достаточно пошлая и скучная.

Не знаю, насколько опущенным в разных смыслах этого слова нужно быть, чтобы интересоваться медведками, но если таки вас, как и меня, они интересуют, то смело проходите мимо этого романа, потому что медведок здесь нет. Можно и нужно было предположить, конечно, но тем не менее.

Вместо медведок у нас тут молодой человек, посредственный писака, который взял на вооружение детско-юношескую забаву делать из себя Мэри Сью (в его случае – Мартина Сью), то есть писать про себя\знакомого всякие глупо-эпические разности, от обыденной романтики до бурных приключений и эротики, причем не просто так, а наворовывая понемногу то там, то там, потому что заказчику оригинальность вообще не сдалась – кому он это покажет? Позорище же. Ладно бы еще было что-то свежее, но Семен, наш герой, подсовывает людям гору кислых шаблонов, считая, что и так сойдет. Оно и сходит.

Но не все так просто. Семен довольно проницателен и часто попадает в точку. Например, приплетает по логике жанра какое-нибудь лицо, а потом оказывается, что таковое реально существовало. (Совпадение? Не думаю, – намекает автор, читатель вяло улыбается и мужественно старается подавить зевок.) Поэтому когда один таинственный господин просит его сделать не дешевый фанфикшн для индивидуального пользования, а самую настоящую биографию, потому что он-де детдомовский и такой одинокий, Семен влетает в историю, где древо его собственной семьи расползается в омуте мифологически-шизофренического тумана, натуманенного частично низменными житейскими невзгодами, частично крышами главных героев, подвинувших с места эту реальность отчаянным «I want to believe».

Роман читается легко, но не вызывает сколько-нибудь ярких эмоций. Основной минус – перетекающее повествование. Мы углубляемся в род деятельности Семена, как будто это невесть как важно, хотя на самом деле не очень. Привыкли, начали проникаться – упали в какой-то детектив. Отошли от детектива – потопали в семейные дрязги. Выбрались – рухнули в мифологию, которая здесь не ощущается ни фантастикой, ни волшебством, а обыкновенной такой крышесместиловкой, затхлой и иногда коллективной. Как результат – местами весело, но в целом пресно. В тех местах, где линии соприкасаются, сюжет выглядит невразумительной мешаниной.

Надо учесть еще и то, что мы следуем за главным героем, причем не особенно симпатичным, этакой рохлей себе на уме, который вроде и мил порой, и миролюбив, а вроде и считает, что умнее всех. В общем, следить за ним не особо приятно, и его проблемы как-то не трогают.

Посылов в книге много, но все избитые – не запускайте неврозы, любите семью, верьте в чудеса, но не отрывайтесь слишком сильно от реальности, – и хотя автор умеет емко и метко выразить мысль, оригинальности и перцу ощутимо не хватает. И, конечно, медведки. Медведок катастрофически недостает!

Из-за сюжетного многообразия роман можно рассматривать под разными углами. Для кого-то это будет чистый детектив, для кого-то, может, и мистика – какой фрагмент ярче выпячется, тем все и запомнится. Пытаясь все-таки осмыслить книгу в целом, можно сделать вывод, что это история отрыва от корней как в буквальном смысле, так и фигуральном, и возвращение к ним после триумфального обретения себя.

Но будем помнить о главном: медведок тут нет. И хотя понятно, откуда и почему они выползли в название, хочется надеяться, что открытая концовка намекает на встречу героя с сами знаете кем.

Ему это нужно, я думаю. В минуту жизни трудную самое то, что надо – спуститься в Агарту и встретить там пару медведок. Вот это была бы фантасмагория!

«Беру кусок жизни, бледной и грубой, и творю из него сладостную легенду, ибо я – поэт».
Ф. Сологуб

Этот роман является ещё одним подтверждением неоспоримости того факта, что в борьбе приятного с полезным всегда побеждает приятное. Знаете, в моде есть такой стиль, сasual (англ.) – случайный, небрежный, легкомысленный, бессистемный. Это универсальный стиль, ни в чём не ограничивающий, а главные его принципы - удобство и комфорт, никаких изысков, и позволено фантазировать сколько угодно, но при этом отсутствует то, что можно было бы назвать основательностью, главной идеей, ведущей к чему-то совершенному. Так и роман «Медведки»: читается комфортно, вроде, удобно, хтоничненько так, ни к чему не обязывает, и основной массе читателей очень даже нравится. Но чем он хорош никто толком объяснить не может.
Главный герой романа Сеня Блинкин, матримониально не заморачивающийся классический эскапист, немного невротичный человек, не нашедший своего места в недружелюбном мире наёмного труда. Кажется, что с ним ничего не может случиться «при той замкнутой, совершенно скудной, однообразной жизни», которую он ведёт и которая его вполне устраивает. Он боязлив и во многом уязвим:

«Человек беззащитен. Перед нахрапом, грубой силой, перед чужой наглостью. Перед тупой машиной подавления. Особенно ночью, когда социальный панцирь истончается и остается теплое, неодетое, живое, беспомощное».

Именно поэтому те части сюжета, где Семён, неожиданно даже для самого себя, решает жениться на первой встречной глупой смазливой девчонке, а позже храбро отправляется на борьбу со злом вселенским, выглядят неубедительно: автор не предусмотрела даже зыбких оснований для таких крутых поворотов повествования и метаморфоз в развитии личности героя. Домашний «мальчик под сорок» совсем не знал своих возможностей, а тут вот так вдруг, под воздействием развивающихся странных событий в его жизни, навеянных мифами о хтонических существах, внезапно взял и осознал, на что же он, в конце концов, способен, перестал всего бояться, и, мужественно расправив плечи, ушёл в неизвестность.
Да, он умён и наблюдателен, что помогает ему в работе, но при этом до смешного аморфен и постоянно рефлексирует. Как коллекционер антиквариата он в каждой вещи умеет разглядеть больше, чем просто вещь. Внешность клиентов, их манера разговаривать, жесты и мимика так же о многом говорят Семёну: он буквально видит их насквозь, но на этом претензии автора на тонкого психолога исчерпываются. А работа у Блинкина очень необычная: он переписывает известные литературные произведения, по желанию заказчиков вставляя их в текст в качестве персонажей. И, поскольку он человек с богатым воображением, его творческие приходы творят невероятные книги жизней для тех, кого не устраивает их реальная жизнь.

В один прекрасный день этот сам себе визионер придумывает для очередного клиента по фамилии Сметанкин родственников, потому как тот совсем один на белом свете, а иметь родные души, хоть и в прошлом, ему было бы приятно. Но, к удивлению самого Блинкина, родственники у Сметанкина, действительно, начинают появляться, и их число растёт чуть ли не в геометрической прогрессии, отчего унылая бытовуха героя приобретает некий сакральный смысл, а сюжетная линия обещает быть оригинальной. Но на этом обещании, собственно, всё и закончилось, потому что дальше сюжет стремительно рухнул в бездны бессознательного автора как в тёмное, наводящее ужас море, кишащее, якобы, хтоническими существами, поэтому анализировать текст вразумительно и толковать его прозрачно становится уже довольно трудно. И, если спросить у самой Галиной, что же она хотела нам рассказать, то вряд ли она сможет ответить однозначно. Желания клиента Блинкина материализуются, но при этом они и убивают. Бойся своих желаний – это, конечно же, крайне заюзаная тема… А упоминание в названии романа медведок, видимо, говорит о претерпевших в тысячелетиях мутации хтонических существах, паразитах в теле земли (ну биолог же!), но, возможно, это и своеобразная аналогия выходящих на поверхность нашего сознания мечтаний, которые не всегда, получая материальное воплощение, оправдывают наши ожидания.
Что мне в книге понравилось, так это живое и реалистичное описание сцен постсоветской жизни, будней блошиного рынка, отношений героя с отцом. Старичок Блинкин у Галиной очень колоритный персонаж, коих в жизни мы часто встречаем. Он недоволен своим родным сыном, мечтает о другом, которым мог бы гордиться, а Сеня, естественно, переживает по этому поводу. Конфликт отцов и детей, кстати, ещё одна тема в романе, тыщу лет юзаная, растянутая на триста страниц читательских страданий. Но, как сказал классик, «Вопросы крови — самые сложные вопросы в мире!», и о них можно говорить до бесконечности, потому что никто до сих пор не знает «Где вообще кончаются наши родители и начинаемся мы?»
Сосед по даче поведал Семёну, что неподалёку, на Змеином острове (Левка) в Чёрном море (Одесская область) были основаны еще в конце VII - начале VI в. до н. э. святилище и храм Ахилла. Культ Ахилла на острове отправлялся почти десять веков, и это дает основание полагать, что именно о. Левка был главным святилищем Ахилла в Северном Причерноморье. Далее сумасшедший археолог рассказывает Блинкину о связи Ахилла с подземным миром, о Гекате и всей их божественной родне, многозначительно упоминая при этом мышей, как предвестников беды. Казалось бы, тут выпорхнула, наконец, птичка, и сейчас будет интересно, но ею стала всего лишь смесь греческой мифологии и мистики, какая-то мутная и размазанная, как и всё повествование в целом, оставляющая читателя в недоумении, догадках и томлении. Дойдёт ли он до нужной кондиции, автора, кажется, совсем не волнует. «Бог знает, что тогда ей снилось», – это о писателе, её же стихами… Автор в курсе, что от него дальше ждут чего-то этакого, поэтому пытается нас убедить в том, что

«…нельзя отвергать сразу ни одной, самой нелепой гипотезы. Иначе мы рискуем навсегда остаться в рамках банальности. Обыденности. А истина порой лежит за рамками обыденности. Не часто, истина обычно банальна, на то она и истина. Но, по крайней мере, иногда. И вот в этом иногда порой скрываются чудеса, захватывающие дух».

Надо же, какие смелые, а главное, свежие мысли! Скребущиеся под полом мыши, видимо, тому самое веское доказательство.
Мистика, фантастика, детектив – всё это в романе выглядит искусственно притянутым, вернее, не вытянутым полностью, а наполовину застрявшим в подземном мире, как та пресловутая репка. Хотя, даже эта детская сказка содержит в себе более глубокий смысл… Мне всё время казалось, что за повествованием что-то скрыто, какая-то тайная доминанта, недоступная для моего узкого восприятия, но, увы, её просто нет! И никакой тут богомерзкой движухи а-ля das ist fantastisch: ни тебе восставших из ада родственников Сметанкина, ни даже дождя из медведок… А уж о насыщенном иронией постмодернизме речь совсем не идёт. И, если вспомнить о кислых шутках героев, то у Галиной получилась примитивная история из серии «Как я провёл лето у друга на даче», довольно туманная исповедь визионера, ничего, по сути, не раскрывающая, кроме общих фраз:

«Реальность – странная штука. То, что порождено нашим воображением, оно ведь не исчезает. Продолжает функционировать само по себе».

Учитывая то, что Мария Галина, поэтесса, писательница-прозаик и фантаст, критик, переводчик, да ещё и кандидат биологических наук, лауреат множества литературных премий, считается одним из лучших современных авторов, я рассчитывала на что-то большее, серьёзное, харизматичное, что ли… Поэтому меня чрезвычайно удивил тот факт, что роман «Медведки» в 2012 году выиграл приз читательских симпатий премии «Большая книга». Наверное, это говорит о том, что, либо народец наш измельчал, либо «большая книга» у нас окончательно съёжилась.

Долгая прогулка - 2018. Сентябрь. Команда "Кокарды и исподнее"