-– Мерзкая подлая уродина!– завопил Костик как сумасшедший и швырнул тем, что подвернулось под руку, в серебристую панель, под которой находилось главное: сердце и мозг его домашнего компьютера. (Под руку ему подвернулся заранее подготовленный мягкий мячик).– Тупая гадина! Дубина стоеросовая! И как тебя земля только носит, распроклятая ты ослица!

Поскольку у Костика был месячник отказа от обсценной лексики, он старался не употреблять мат даже в самых напряженных обстоятельствах, а использовать старинные, витиеватые ругательства, смысл которых часто не понимал (что такое, например, "стоеросовая"?) Но так получалось даже обиднее и смачнее. По крайнее мере Ева – так звали его домашний компьютер – явно надулась и очень многозначительно молчала. Извиняться ему все-таки придется.

Но Костику было из-за чего бушевать: дедлайн выполнения заказа прошел еще вчера, а у него нет даже половины необходимого кода. И как теперь ему быть? Что сказать клиенту – суровому деду из Тулы, потерявшему своего единственного сына?

По правде говоря, Костик прекрасно понимал, что дедлайн был нарушен по уважительной причине: заказов было очень много, Ева не успевала с ними справляться, ведь услуги Кости пользовались большим успехом. Он занимался поправками цифровых данных (проще говоря – мелким мошенничеством в виртуальном мире, хотя теперь было трудно уже разобраться, где мир виртуальный, а где реальный – слишком уже все перемешалось). К примеру, он возвращал во врумир (так он про себя называл цифровое пространство – vr-space по-английски) тех, кто умер (после физической смерти цифровые копии автоматически удалялись из врумира, но по инициативе близких их можно было восстановить; правда, самостоятельно они уже не существовали). Или слегка поправлял параметры чьей-нибудь цифровой личности. Или не слегка.

Еще больше испортилось у Кости настроение, когда он вспомнил, какой сегодня был день. А день был особенный: из Одессы приезжала тёща Константина – Раиса Павловна Замятько.

Раиса Павловна была роскошной женщиной. В ней в соответствии с чеховским призывом всё было прекрасно: и душа, и лицо. И особенно мысли. И поэтому, как только они у нее появлялись, Раиса Павловна несла их в окружающий мир как самое ценное сокровище – с нерушимой самоуверенностью и непробиваемым апломбом.

Два года назад мадам Замятько проводила в мир иной своего обожаемого супруга. И теперь нести свои мысли миру она могла только, когда наведывалась в Москву в гости к своей дочери Катерине. Это обстоятельство угнетало Раису Павловну, потому что Одесса была, по ее мнению, гораздо богаче всеми возможными достоинствами, чем Златоглавая столица. "Ну о чем ви говорите!" – обычно громогласно излагала мадам Замятько с непередаваемым выражением.– "Где ваша Москва, а где наша Одесса – это же две большие разницы! Где Привоз, а где ваш московский базарчик! Это же даже совершенно невозможно сравнивать!!"

Обычно Костик в ответ на такие заявления только хмыкал и пожимал плечами, потому что знал по опыту, что не стоило спорить с тещей: Раиса Павловна – женщина могучая, статная, могла задавить своим авторитетом и не такого щуплеца как Костик. Да и вообще не очень-то вежливо доказывать пожилому человеку, что его мнение не выдерживает никакой критики. И все же Константин досадливо хмурился: он никак не мог согласиться, что Москва чем-то уступает Одессе! С чего это вдруг наш Даниловский рынок хуже одесского Привоза? Только-только его перестроили: сверкает новенькими входами, переливается серебристыми поверхностями. Самый модный дизайнер придумал оригинальный проект: рынок сделали многоэтажным из экологичных материалов, посадили на крыше множество деревьев и кустов, вокруг целый парк разбили – птицы в ветвях заливаются! Получился настоящий природный анклав в центре города. Любо-дорого посмотреть на него, да и найти там можно все, что душе угодно, например, огромный робосалон. Куда там устаревшему, замшелому Привозу с его тухлыми барабульками до Даниловского рынка!

Конец ознакомительного фрагмента.