Отзывы на книги автора «Мария Бурас»

В лингвистике были спады и подъемы, но такого времени не было больше никогда. Такого, когда можно было скрестить математику и языкознание, и назвать это лингвистикой. Когда, еще не видя компьютеров, можно было объявить эру машинного перевода. Когда одни занимались математической лингвистикой, другие машинным переводом, третьи семиотикой, но в каком-то смысле  все были вместе, хотя каждый был индивидуальностью.

Может показаться, что книга Марии Бурас не для широкой аудитории, все-таки лингвистика, ученые, история науки. Где все это и где мы, простые читатели. А теперь подумайте, есть в современном  мире человек, который ни разу не обращался к Google-translate (Яндекс-переводчику, как вариант)?  Ну да, исключим столетних старцев, младенцев, представителей племен бассейна Амазонки, хотя есть мнение, что доступ к интернету сейчас имеется у большего количества людей, чем возможность пользоваться канализацией. В том смысле, что да будь я и негром преклонных годов, неужто не захотела бы узнать, о чем песня на автореверсе в наушниках?

Идея машинного перевода и ее воплощение, поначалу топорное, бывшее предметом нездорового веселья, с годами все более изощренное - честно, порой загоняешь текст в Яндекс-переводчик, и на выходе он получше, чем иной книжный фрагмент.  Так вот, это предмет исследования структурной лингвистики в ее прикладной ипостаси. Разумеется, не  автоматическим переводом единым, он лишь одно  из направлений, наиболее наглядное, помимо него, структурная лингвистика решает множество теоретических задач, результаты которых не столь очевидны профанному восприятию.

"Лингвисты, пришедшие с холода" книга обо всем этом. А еще о становлении, о первых шагах совершенно новой науки. О людях, стоявших у ее истоков. О невероятной общности ученых, приводящей на ум не то гессевскую Касталию, не то Мир Полудня Стругацких. О совершенной внутренней свободе, словно бы явившейся в мир, чтобы опровергнуть тезис о непоротом поколении и заодно уж постулат марксисткой философии о приоритете материи. Они родились и росли  в том сталинском СССР, с лагерями и шарашками. Их родственники, а кое у кого и родители были репрессированы. Они должны были с хлебом и водой  впитать осторожный конформизм, а дышали, вопреки всему, воздухом свободы.

Да, длился этот период недолго и закончился печально:  увольнение и разжалование для большинства, эмиграция для многих, принудительное лечение в психиатрической лечебнице и арест для тех, кому особенно не повезло. Но это было в отечественной истории науки, потрясающе талантливые люди, с нуля создававшие новую дисциплину, которые общались не только в учебное время, ходили вместе в походы, и там продолжая обсуждать животрепещущие научные вопросы. Они писали протестные письма, выходили с пикетами на Красную площадь (представьте только!), создавали правозащитные организации. И это в стране, едва похоронившей тирана.

И нет,  конечно их деятельность не ограничивалась протестной, в противном случае не отнеслись бы так лояльно, у государственной машины много способов давления и подавления. Они двигали новую науку, результаты которой могли принести огромную пользу народному хозяйству. Жолковский, Зализняк. Падучева, Успенский, Мельчук - это только вершина айсберга,  у книги колоссального объема справочный раздел.

Вообще, оформление заслуживает того, чтобы на нем остановиться отдельно. Мария Бурас не только писатель, но и ученый, "Лингвисты, пришедшие с холода" вполне себе академическое издание, с развернутыми комментариями в разделе "Примечания" с помянутым "Указателем имен", и тут нельзя  не сказать о превосходной работе редактора Дарьи Сапрыкиной.

Книга выстроена как практически не беллетризованная серия бесед с теми, кто успел застать период расцвета отечественной структурной  лингвистики до ее разгрома.С сохранением лексики интервьюируемых. И это еще одна интересная особенность - возможность "услышать" живые голоса участников событий. Закончу словами Евгения  Водолазкина: "Мария Бурас написала книгу о великих лингвистах для лингвистов невеликих, каковыми являемся все мы."

Широкая публика познакомилась с Марией Бурас после публикации Истина существует. Жизнь Андрея Зализняка в рассказах ее участников. А эта книга воспоминаний о том, как создавалась Московская школа прикладной лингвистики, – логичное продолжение первой:

Воет ветер дальних странствий,
Раздается жуткий свист –
Это вышел в Подпространство
Структуральнейший лингвист.

Он же семиотик и специалист по машинному переводу. Удивительная эпоха, когда

можно было скрестить математику и языкознание и назвать это лингвистикой. Когда, еще не видя компьютеров, можно было объявить эру машинного перевода <…> Когда по земле ходили великие герои и легко и беззаботно создавали новые теории, новые науки, новые миры.

Книга поделена на две части: «Герои» и «Места их обитания».

Рассказы о «Героях» скупы и поверхностны – и человеку, не знакомому с историей лингвистических учений, не понять, что такого выдающегося сделали Зализняк или Мельчук (а они сделали!). А Звегинцев и Кибрик почему-то вообще не заслужили отдельных статей…

«Места их обитания» – московские адреса Героев: Лаборатория машинного перевода, легендарный ОСиПЛ, сектор структурной и прикладной лингвистики Института языкознания. Здесь собственно о науке уже больше, но ненамного – а то, что есть, подается в формате для своих: в статье впервые был предложен аппарат семантического представления – семантической записи, позволяющей отображать в ней синтаксические деревья… Это было реально круто. Вот только читателю-нелингвисту остается поверить на слово ))

Построена книга по той же схеме, что и воспоминания о Зализняке. Это не авторский текст, это лоскутное одеяло из кусочков воспоминаний, интервью, статей, которые автор нанизала на хронологическую нить. Можно сказать, что это реферат-обзор – идея прекрасная, и историки науки будут страшно благодарны за него (заметка на полях: и все же было бы здорово, если ссылки на использованные материалы были бы вынесены в отдельный «список литературы», а не добавлялись в общий раздел «Примечания» по мере их использования). Те, кто хотя бы по касательной причастны к лингвистике, тоже будут рады: получилось что-то вроде семейного альбома пусть далеких, но все равно дорогих родственников. А вот как, и главное – зачем, читать это человеку со стороны, я не знаю. Узнать, что это были за люди, из фрагментарных воспоминаний вряд ли получится, выяснить, чем они занимались, – тем более.

С другой стороны – если отказаться от попыток понять, что же это за зверь такой, математическая лингвистика, – книгу можно рассматривать как хрестоматию по истории повседневности СССР: 1950-1970 годы, от эйфории оттепели до стагнации застоя.

Совершенно внезапно, неожиданно и без всякой подготовки мне попалась эта книга. Я ничего не знал о лингвистике и структурализме кроме пары общеизвестных штампов о Соссюре и "стишков из "Попытки к бегству". И этот нон-фикшн текст очаровал меня с первых строк. Это вовсе не научпоп, там практически нет ничего о самой лингвистике. Книга о людях, создававших и занимавшихся этой наукой. Или, если уловить еще более широкий ракурс, о периоде из хроники СССР. Начиная с того момента как "продажная девка империализма" (кибернетика) понадобилась для расчета траекторий ракет и заканчивая тем моментом, когда людей увольняли с работы, выживали из профессии и из страны только за то, что они подписывали письмо в поддержку тех, кто подписывал письмо в поддержку Даниэля и Синявского.
Я горячо рекомендую эту книгу всем, независимо от возраста. Яркие люди, красивые даже в своих заблуждениях, Особенно хочу отметить, что в книге очень мало авторского текста. Почти все ее содержание - это интервью, рассказы, письма, мастерски сплетенные в цельное повествование.

Книга, сдается мне, больше для своих. Кто проходил, учился, знал, пересекался и так далее. Я же лингвистикой интересуюсь слишком сбоку и слишком недавно, чтобы знать перечисленных (ну, за исключением Зализняка, разумеется, и пары-тройки фамилий авторов, чьи книги я читала). Поэтому не уверена, что имеет смысл читать ее кому-то совсем со стороны. Разве что если интересуетесь историей той самой структуральной лингвистики и истоков машинного перевода.
Само построение любопытное, но тоже требует привычки - идея лоскутного одеяла из воспоминаний сама по себе неплоха, но учитывая, что часть воспоминаний (судя по виду) - это транскрипт прямой речи, читать это порой сложновато. Помнится, когда-то давно я подрабатывала расшифровкой аудио, и вот там еще был мне знаком этот зуд - ну не ложится часто то, что мы говорим в диалоге, на письмо, руки чешутся исправить, поправить, убрать повторы, закончить предложения. А нельзя. Вот и тут я этот зуд опять словила.
Последняя часть самая больная. Про вот эти самые идейные увольнения и прочие милые традиции, которые, к несчастью, лихим катком возвращаются снова. В свое время ушла из науки, но пока в ней варилась - ох, сколько там знаков того, что последствия после лысенковской вакханалии стоили нам нескольких десятков лет отставания от цивилизованного мира, которые мы так и не смогли нагнать. Сейчас уже и рада, что ушла - не хотела бы я видеть эти повторения снова.
В общем, рекомендовать кому-либо не возьмусь - лингвисты ее и так, наверняка, прочитали уже, а остальным скорее всего будет мимо, она совсем не дружелюбна к стороннему читателю. Но если кому-то из тех, кого это касается, по какой-то причине случилось пройти мимо - им, возможно, стоит задержаться.

Читать эту книгу - сидеть в комнате, где собралось очень много народу. Гости заняли все столы, стулья, диванчики (и даже облепили подоконник), а теперь начинают обсуждать жизнь. Обсуждать, перебивая друг друга, споря, отвлекаясь, но, к счастью, всегда возвращаясь к главной теме разговора - фигуре Андрея Зализняка (1935-2017).

Читать эту книгу - это пытаться узнать человека. Узнать его, увидеть, ну, хотя бы чужими глазами. Вырвать из этого многоголосия фразы, которые сложатся в портрет. Пытаться его сравнить с тем, что ты успел себе напридумывать до этого. И радоваться, если первое впечатление тебя не обмануло.

Зализняк, портрет которого нарисовали его друзья, знакомые и ученики, мне понравился. Он мне близок, потому что слушая записи лекций, я примерно таким его и представляла: заинтересованным, доброжелательным, азартным. И теперь это впечатление дополнилось деталями-штрихами, которые ему не противоречат, а делают портрет живым. Потому что теперь я знаю, как он прятался от студентов по этажам, как любил заниматься "человековедением", как он "подыхал от возвышенного", бродя по 4-м музеям за день, как он гневался и злился, как умел сопереживать. Это тоже важно знать. Ровным счетом как и то, что он открыл для науки.

«Мне кажется, что Зализняк рассматривал людей как берестяные грамоты или берестяные грамоты как людей. Что-нибудь скромное, может быть, грязное, непонятное, невзрачное, - но он всегда искал и находил в этом человеке или в этой вещи что-нибудь необыкновенное, что-нибудь веселое, что можно принимать со вкусом. То же, что и берестяная грамота: какой-то кусок бересты, список долгов или какая-то невкусная бытовуха, - а он всегда видел в этом кусочке что-нибудь фантастически новое, радостное и безумно интересное. Я думаю, жить с такими мозгами должно быть очень тяжело, и если не научишься радоваться мелочам и видеть радость, красоту и что-нибудь приятное в мелких вещах, то ты подохнешь в своем гордом одиночестве»
- Изабель Воллант

Хотелось бы еще добавить. Кроме прочего, читать такие книги нужно, чтобы вдохновиться. Подсмотреть в замочную скважину на то, как другой человек умел работать. Убедиться, что гениям и академикам ничто человеческое не чуждо. И усвоить, что в любом деле самый важный компонент - удовольствие от процесса. В конце-то концов, "почему наука должна быть скучной, если можно с таким вкусом, всеми зубами впиваться в нее?". Правильно - не должна.

Мне повезло быть слегка знакомым с Андреем Анатольевичем. Присутствовал на ряде его лекций, ходил к нему вольнослушателем на древнерусский. Книга очень соответствует моему восприятию этого безусловно гениального человека и добавляет объема и красок к его портрету, понимания масштаба его деятельности и значимости фактора случайности в жизни таких людей. 

Начала еще в прошлом году и наконец-то дочитала. Хорошая книга, необычный формат биографии: "участники" жизни Зализняка рассказывают о нем, вспоминают, как он жил, что говорил. Очень интересный человек был, великий. Отдельно отмечу, что его ни разу не идеализируют, хотя, конечно, восхищаются. Долго думала, что уж про берестяные грамоты точно мне будет неинтересно, но теперь задумалась почитать

В детстве кажется, что Новый год и Рождество -- волшебные праздники, полные чудес и разных приятностей. Праздничная атмосфера витает в воздухе уже в начале декабря, и малыши со всего мира ждут не дождутся подарков.

Жилища полностью преображаются задолго до празднеств, и почти ежедневно детвора вовлечена в предрождественскую суматоху -- утренники, встречи с Дедом Морозом (Санта-Клаусом), изготовление тематических поделок, разучивание песен и, конечно же, открытие окошечек рождественских календарей.

И здесь как нельзя лучше впишется захватывающий приключенческий детектив "Новогодняя сказка", прочтение которого по сюжету можно растянуть на целых 8 дней (с 24 по 31 декабря).

Думаю, что книга будет интересна ребятам начиная с 5-8 лет (именно такой возраст у главных героев -- братиков Оси и Пети). Правда, для таких малышей повествование может оказаться достаточно страшным: тревожные сны главных героев и беды, постигшие их семью (потеря работы, болезнь, заключение под стражу) могут выбить из колеи впечатлительных деток. К тому же, к прочтению в таком раннем возрасте родителям нужно будет основательно подготовиться -- почти в каждой главе есть отсылки к сказочным предметам или аллюзии на сказки и сказочных героев (не думаю, что ребята смогут их всех расшифровать). В любом случае, на помощь родителям придёт Google, который среди прочего порекомендует классические советские мультфильмы с интересуемыми персонажами.

Виктор Васнецов. "Марья Моревна и Кощей"

Не ставлю пятерку по субъективным причинам: 1) фраза "жениться пора" от Нинель Филлиповны -- это прям мой детский комплекс (её я слышала от множества людей с вариацией "никто замуж не возьмёт / замуж не выйдешь" начиная с детсадовского возраста); 2) встречается в сказке, на мой взгляд, хотя и абсолютно стилистически оправданная, но уж слишком взрослая лексика:

Ося увидел на экране ведущую, которая брала интервью у министра. Они говорили много непонятных слов: квалифицированные эксперты, квазирешение проблем Экваториальной Гвинеи, рынок эквалайзеров и квадроциклов, кванты и вопросы к валютному курсу, – но вывод был прост и понятен. Кризис в стране, наконец-то, преодолён, и все обещанные деньги на научные проекты выделены.

Хотя это наверное и неплохо. Под чутким руководством родителей всю эту терминологию можно с детьми разобрать, вот и будет приращение нового знания :). Как-никак соавтор сказки -- небезызвестный филолог Максим Анисимович Кронгауз, что уже само по себе является знаком качества и лучшей рекомендацией прочесть это отличное произведение.