Цитаты из книг автора «Мария Ботева»

какими-то документами занимается, пишет письма военным о Трофиме Савоськине, сидит в комитете его памяти и еще…

Опять про Трофима? – Ну. И еще с хором. – Тебя там не побили еще с этим рассказом? – Побил один. Вот, – и Васька показал синяк на руке. – Это он меня схватил тут. Больно. Но это уж давно, дня три назад. И еще вот, вот – сегодня. Свет, чего им не нравится? – Не нравится, не нравится. Может, ты им не нравишься. А может, Трофим Савоськин, герой Берлинского сражения, им не нравится. И я пошла с Васькой в школу – вдруг его снова захотят побить? С этими мелкими,

И злосчастная. Не знаю, откуда он узнал это слово.

По-Васькиному выходило, будто Трофим чуть не упал со скульптуры на Рейхстаге, а когда спустился на землю, солдаты бросились его качать и подкидывать. Мне стало смешно, и я уже хотела войти в дом и в красках объяснить мелкому, как сильно он не прав. Но Димка снова показал мне знаками, чтобы я молчала, и мы пошли обратно. Уже у моего подъезда он сказал: – Не говори ему, что знаешь. У всех бывают тайны. – Странно, что Василёк Тишку не взял на родину. Он бы нас выдал.

В мирное время, после войны, Трофима Матвеевича часто звали выступать в школах. Вот он и записал все это в свою тетрадку. Правда, ни в какой школе он так и не рассказал о своем подвиге, не разрешали. Когда Васька дошел до того, как Трофим вернулся в Калужницу, я немного отвлеклась.

Конечно, во время войны всем было нелегко. Но не каждый становится героем. Не каждому выпадает честь водрузить знамя… – А после-то? После войны? Все же его только гнобили, ну, обзывали и не верили. Вдруг вижу: Васька мне делает страшные глаза, головой мотает. Ясно, он только про подвиг рассказал, про черно-белого Трофима, с самых старых фотографий. А про то, как он жил после войны, про то, как он умер, не рассказал. – После войны вы же знаете, что было? – Да. Ты права, грустная история. Но мы поговорим об этом в другой раз. Тем более урок сейчас кончится.

Он забрался на одну из скульптурных групп на крыше Рейхстага, привязал к ней занавеску. Она и стала знаменем нашей победы. А вечером уже все здание было красным от флагов и флажков – это все, кто добрался, прикрепляли их к стенам. А через несколько дней война кончилась.

Тем, кто штурмовал здание Рейхстага, выдали по красному знамени. А взводу, в котором служил Трофим, флага не хватило. Товарищ нашего прадедушки, Илья Соколов, еще в Польше унес из какого-то дома красную занавеску. Он предложил использовать ее вместо знамени. Штурм начался с самого утра. Двести метров от дома Гиммлера до Рейхстага солдаты то ползли по-пластунски, то перебегали совсем понемногу, очень маленькие участки. Только днем Трофиму и командиру взвода удалось забежать на крыльцо Рейхстага, прорваться в здание. Они вывесили флаг из окна второго

На фронте Трофим попал в разведчики, его отправляли узнать, где и как расположены фашистские войска. Прадед мой был очень отважный, рвался в разведку, ходил под носом у немцев. Однажды фашисты прошли в трех метрах от Трофима, но никто не заметил его – он сидел на дереве и видел их сверху. Один за другим под его ногами прошли шесть человек. Он бы прыгнул сверху на кого-нибудь из них, это уж точно, но ему командир запретил – не смогли бы двое устоять против шестерых. Так Трофим и помнил эти макушки до конца войны. А в апреле, когда война кончалась, он был первым, кто повесил красный флаг на Рейхстаг.

а. Правда, кто-то считал, будто он решил скрыться, потому что устал от заводской жизни. Но мы в это не верим, иначе он не смог бы так долго работать там после войны.