Глава первая

Кая смутно помнила этого мальчишку. Помогает в библиотеке, да. Сирота и очень старательный, за него просили, и она разрешила.

Вот только прямо сейчас старается он явно не о том. Во всяком случае, Кая точно не ожидала, завернув за высокие библиотечные шкафы, обнаружить свою младшую дочь, весьма пылко целующуюся с этим мальчишкой.

– Кхе-кхе, – холодно дала знать о своём присутствии королева, недовольно сжимая в руке тяжёлый том с историческими хрониками.

Голубки в страхе отпрянули друг от друга, но настоящий ужас снизошёл на них в тот момент, когда они осознали, кто именно их застукал.

– Мама… – одними губами пробормотала бледная-бледная Лея. От того, что она стала совсем уж белая, губы после поцелуев казались особенно красными.

Мальчишка дёрнулся было загородить её собой, но холодный взгляд королевы намекнул, что не стоит лезть на рожон.

– Поставьте на место, – спокойно велела королева, протягивая ему свою книгу.

Рука его слегка дрогнула, но ей не понравилось скорее то, что губы его упрямо сжались, и столь же упрямым был взгляд, которым он старательно не смотрел ни на неё, ни на принцессу.

– Пройдёмте к вам, – как только мальчишка исчез за полками, повелела Кая, оборачиваясь к дочери.

Та, состроив холодно-вежливое лицо, присела в реверансе и отстранённо заявила:

– Как прикажет Ваше Величество, – и на лице её тоже застыло весьма упрямое выражение, которое не понравилось королеве ещё больше, чем сам факт тайных поцелуев.

До покоев принцессы они прошествовали в полном молчании.

И, только уединившись с дочерью, Кая корректно и аккуратно разразилась красивым монологом на тему необходимости для принцесс блюсти приличия.

Монолог был логичен, прекрасен с точки зрения риторики и весьма зануден.

Лея слушала внимательно и даже чуточку виновато, но упрямое выражение проступало в её взгляде всё отчётливее.

Наконец, королева закончила с нравоучениями и потребовала:

– Мне требуется твоё слово, Лея. Мне не хотелось бы лишать человека должности из-за легкомыслия моей дочери, но я могу оставить его на службе только в том случае, если ты пообещаешь, что ваше общение прекратиться.

Кае казалось, что она нашла оптимальное решение. Ей, совершенно точно, не хотелось быть бесчувственным тираном, который карает за юношеские ошибки. Но и оставлять ситуацию без контроля было, решительно, невозможно! Взять с дочери слово – отличный способ и тихо закрыть это дело, и показать своё доверие к ней, и научить ответственности.

Однако, как выяснилось, педагогика не была сильной чертой Каи, потому что принцесса, вместо того, чтобы с готовностью схватиться за такой приличный способ реабилитироваться, напротив, дерзко задрала подбородок и заявила:

– Я вам такого слова дать не могу, матушка!

То, что королева была огорошена этим заявлением, понять можно было только по тому, что лицо её приняло крайне отрешённое холодное выражение.

– Что ж… – с некоторым недовольством резюмировала она спустя минуту, видя, что дочь и не подумала идти на попятный. – Тогда мне остаётся только освободить господина… как-его-там… от должности.

Глаза Леи вспыхнули… яростью? Кая аж сморгнула от неожиданности.

– Ты этого не сделаешь! – воскликнула дочь на грани того, что можно было бы назвать криком.

Кая наклонила голову набок, прищурилась и посмотрела на неё с удивлением. Повышать голос на свою мать и на свою королеву?

– Он должен учиться! – нервно взмахнула руками Лея. – Ты не можешь просто выгнать его!

Аккуратным движением сложив ладони перед собой на уровне живота – с годами она заметно пополнела – королева мягко напомнила:

– Вы целовались, и ты отказываешься дать мне слово в том, что такого больше не повториться.

Поперхнувшись новой гневной фразой, дочь пошла некрасивыми красными пятнами от смущения. Кая уже думала, что теперь-то у неё прояснится в голове, и они придут к пониманию, но та, вопреки чаяниям матери, гордо выпрямилась и заявила с беспримерной гордостью в голосе:

– Я люблю его. И я выйду за него замуж!

Королева в удивлении приподняла брови. Губы её дрогнули в сдерживаемом смешке, что не укрылось от принцессы.

– Даже не вздумай смеяться! – всплеснула она руками. – Я сказала, и я выйду! – упрямо повторила она.

Уже не таясь, Кая широко улыбнулась. Этот бунт её немало насмешил.

– Дорогая, – заметила она ласково, – это очень мило, что ты так защищаешь своего… приятеля, – постаралась она подобрать нейтральное слово. – Но, думаю, тебе не стоит разбрасываться столь громкими словами.

– Почему это? – гордо поведя подбородком, возразила Лея.

Полюбовавшись умением дочери держать себя, Кая мягко высказала очевидное:

– Но ты не можешь выйти за него замуж, милая.

К её удивлению, дочь передёрнула плечами, словно отмахиваясь, и повторила:

– Почему это?

Кая нахмурилась от необходимости озвучивать столь очевидные вещи. Ей стало казаться, что дочь нарочно пытается вывести её из себя.

– Потому что это мезальянс, – холодно ответила она.

Лея смерила её взглядом поистине королевским и парировала:

– Мне это безразлично. Я люблю его, и я выйду за него замуж! – проинформировала она мать.

Кая почувствовала, что её накрывает раздражение от этого странного и глупого упорства.

– Даже обсуждать не желаю эти глупости! – наконец, решила она и двинулась к выходу.

– Глупости? – догнал её у дверей обиженный возглас дочери. – Мои чувства для тебя – глупости, так?!

В удивлении Кая обернулась.

– Ты сама не понимаешь, о чём говоришь, – мягко постаралась она урезонить дочь.

– Для того, чтобы полюбить, не нужно ничего понимать! – пафосно парировала та.

Далее же разразился скандал, который, определённо, не красил королевский дом Райанци. Лея швыряла вазы об стену и грозилась пожениться с любимым тайно, Кая, хоть и вела себя умнее, тоже не сдержалась и дошла до угроз запереть любимую дочурку в каком-нибудь дальнем замке, чтобы поостыла.

В итоге расстались дамы в состоянии холодной войны: Лея выдвинула ультиматум, что либо ей позволяют выйти замуж за того, кого выбрала она, либо она, чего бы это ей ни стояло, сбегает и не желает больше иметь никакого дела с «этим ледяным королевским величием».

Королева, впрочем, не приняла слова о побеге всерьёз – и зря, потому что сразу же после разговора с матушкой гневная Лея отправилась на тайное свидание с возлюбленным.

У них, помимо собственно библиотеки, было обговорено своё местечко в дворцовом саду – одну из тропок удачно скрывал от окон дворца раскидистый дуб, и там вполне можно было «случайно» встретиться на прогулке. У принцессы, впрочем, было ажно две фрейлины, но королева вполне доверяла дочери, поэтому выбраны компаньонки были по зову сердца, охотно прикрывали подружку и никому не докладывались.

«Тоже мне! Ледяная королева!» – досадливо фыркая, скорым шагом почти бежала Лея по саду, шелестя гравием. Фрейлины понятливо отставали на поворотах.

«Возьму – и выйду, выйду, выйду!» – упрямо и гневно повторяла внутри себя Лея, отбрасывая с пути досужие ветки. Она готова хоть прямо сегодня, прямо сейчас рвануть из дворца, где её так сильно не понимали, на долгожданную свободу!

Наконец, резко завернув за приметный дуб, она чуть не сшибла ожидающего её там кавалера.

Кавалер был взволнован, бледен и решителен.

– Ней! – бросилась к нему в объятия Лея и разрыдалась.

– Всё плохо? – уточнил он, и в голосе его слышалась неподдельная тревога за возлюбленную.

– Она чудовище! – тут же принялась делиться эмоциями Лея. – Бесчувственное, кошмарное, злобное чудовище!

Вообще-то, отношения с матерью у неё были хорошие. Та не так уж часто бывала для неё королевой, и гораздо чаще оборачивалась к ней тёплой материнской стороной. И Лея как-то не учитывала, что в какой-то момент может столкнуться с холодной и строгой ипостасью мамы; настолько не учитывала, что наивно полагала, будто бы мама примет её выбор и позволит ей выйти замуж по зову сердца.

В конце концов, у них же все поженились по зову сердца!

Лея была четвёртым и самым младшим ребёнком, и знала, что ни мама, ни отец не давили ни на двух её братьев, ни на старшую сестру. Даже наследный принц сам выбрал себе невесту! И не такую уж знатную! Да, дворянку, но из бедного захолустного рода! И никто ему и слова не сказал! Почему же именно с ней она обходится так несправедливо?! Ней лучше любого дворянина, он умный, он добрый, он самый заботливый на свете! А маме важна какая-то ничего не значащая ерунда!..

– Её Величество вполне справедливо беспокоится, – к неудовольствию Леи, принялся защищать королеву Ней. – Ты её дочь, и она, конечно, боится, что какой-нибудь проходимец разобьёт тебе сердце.

– Да-да, – фыркнула та. – Вот какой-нибудь Се-Нарси вполне мог бы! – припомнила она некоего высокородного господина, который славился шлейфом из разбитых девичьих сердец. – Как она может!.. – у неё даже слов не нашлось от обиды за маму.

– Если дело в дворянстве, – сжал её руку взволнованный Ней, – то я готов поступить на службу…

Лея возмущённо вскрикнула.

Этот разговор происходил между ними не в первый раз. Хотя молодые люди сразу почувствовали друг к другу симпатию и взаимную склонность, Ней долго сопротивлялся этим чувствам, полагая, что ему не по чину любить принцессу. Упрямая и упорная Лея почти год осаждала эту крепость, и с тех пор, как Ней распрощался с идеей держаться от неё подальше, им завладела другая мысль: поступить на службу и дослужиться до звания, которое обеспечит ему личное дворянство.

Лея эту идею не одобряла. Во-первых, на то, чтобы так выслужиться, и в самых благоприятных условиях уйдёт не менее пяти лет, а то и все десять! А Лее не хотелось столько ждать. Во-вторых, у Нея была явная склонность к наукам – особенно к физике – и тратить его таланты на военную или государственную службу казалось ей безумным расточительством. Особенно на военную. Там, хоть и есть шансы выслужиться быстрее, ещё и умереть можно.

– Я поговорю с отцом, – тут же предложила альтернативный план принцесса. – Он что-нибудь придумает, честно!

Король-консорт был и впрямь необыкновенно хорош в придумывании компромиссных вариантов, удовлетворяющих все задействованные стороны. Недаром он руководил и дипломатическим корпусом тоже! Так что Лея отчаянно верила, что, ежели кто и сумеет переубедить суровую маму, то только отец!

Ней, впрочем, отнёсся к идее скептически.

Если бы он был правителем и застукал любимую дочурку за поцелуями с безвестным библиотекарем – он бы точно попросту выгнал бы этого библиотекаря взашей, ничего не слушая.

«Была б война, – думал он, – я бы смог получить чин быстрее, если бы отличился в бою».

Но войны не было – и славу Богу.

Потому что солдат из Нея получился бы так себе: он слишком долго думал, прежде чем что-то сделать, и в бою это, скорее всего, стоило бы ему жизни.