Цитаты из книги «Что вы втираете. Как научиться выбирать косметику, которая работает»

раз уж речь зашла о такой деликатной теме, нельзя не упомянуть аргановое масло. Что? Да! Если коротко — для тех, кто не знал этих забавных подробностей, — в его производстве не последнюю роль играют марокканские козы, которые очень любят объедать аргановые деревья. Козы, надо сказать, очень симпатичные — такие рыжеватые, пушистые и миленькие, на дерево взлетают как стрелы, одним легким движением. Вспархивают, как бабочки! Для производства масла, конечно, сборщикам приходится и с деревьев срывать созревшие фрукты, но куда удобнее просто подбирать косточки, прошедшие через очистительный козий организм. Ну а что такого — кофе копи-лювак [7] ведь не зря считается одним из самых экзотических в мире, а у аргановых косточек из-за плотной оболочки хотя бы не происходит специфической ферментации. Помыл, разобрал — и вся недолга. Вот тебе бутылочка «жидкого золота» Востока, одного из самых ценных масел мира.

Именно поэтому индустрия технично сменила курс, и вместо назначения средств по типу теперь — назначение по функции и запросу: сейчас у нас кремы выходят не «для» какой-то кожи, а «от» обезвоживания, воспалений, раздражений, тусклости и даже усталости. Это не значит, что о типе кожи нужно немедленно забыть, — он дает нам определенную информацию о ее врожденном качестве, которое заложено генетически и меняется только вместе с гормональным фоном. И он все еще диктует правила выбора текстур и состава базовой формулы. Теперь, если появляется новая линия, например для увлажнения, то средства в ней просто выходят в разных текстурах. Плотные бальзамы для сухой кожи, кремы для нормальной/комбинированной, легкие гели для комбинированной/жирной. Просто сейчас об этом должен думать не производитель, а потребитель: мы сами делаем этот выбор и собираем косметичку примерно как конструктор, в котором каждое средство несет одну основную функцию.

А потом все внезапно поняли, что это довольно странное деление и оно не несет в себе никакой пользы ни для потребителя, ни для производителя. Жирная кожа может быть обезвоженной. Чувствительной может стать любая кожа, и выделять ее в самостоятельный тип как-то нелогично: все-таки это не стабильная характеристика, а состояние. Нормальной кожи вообще практически не существует — Т-зона у нее обычно жирная, а комбинаций сухости-влажности разных участков столько, что слово «нормальная» точно к ней не подходит, она просто... разная. А как быть, если кожа сухая, возрастная и на ней постоянно появляется акне, какой крем будет учитывать все эти тонкости?

том самом классическом делении типов кожи было всего четыре: Сухая Тонкая, гладкая, однородная и бархатистая, на ней почти отсутствуют видимые поры, и она практически не производит себум — защитную жировую пленку. Поэтому категории «сухой» и «чувствительной» кожи часто считались синонимичными. Нормальная Гладкая, более плотная, с небольшими порами и легким сиянием, но без блеска — самый редкий и самый беспроблемный тип. Как единорог — вроде бы существует, но как будто только где-то в мультиках, а в жизни ее никто не видел. Все, что нужно для ежедневного ухода, — базовое увлажнение и минимум питательных компонентов. Комбинированная Самый распространенный и сложный тип, потому что комбинаций может быть очень много: щеки могут быть сухими или нормальными, Т-зона — нормальной или жирной. Жирная Плотная, с явно заметными порами, себума вырабатывает всегда с избытком и блестеть начинает уже через час после очищения. Самое важное в уходе — контролировать работу сальных желез, чтобы не допускать воспалений. Бонус за страдания в юности: так как с возрастом из-за гормональных перестроек любой тип кожи обычно смещается в сторону сухости, именно у жирной есть лучший шанс примерно к 30–35 годам стать той самой практически не существующей нормальной (почти идеальной).

Лизаты и ферменты использовали в косметологии задолго до маркетингового бума на биотическую косметику: у Biotherm есть линия, основанная на действии микроорганизмов термального планктона, и появилась она аж в 1952 году. Макс Хьюбер ферментировал водоросли для крема La Mer и его «чудо-бульона» (Miracle Broth) еще в начале 1960-х [4]. Постбиотики, когда-то называвшиеся пребиотиками, есть в звездных сыворотках Estée Lauder Advanced Night Repair (1982) и Lancôme Genefique (2009). И даже в бюджетных марках «бифидоформулы» с лизатами используются несколько десятилетий.

До недавнего времени пребиотиками называли все, что хоть как-то относилось к бактериям, но было неживым; сейчас из этой большой группы в отдельный загончик вывели постбиотики. Понимать слово нужно буквально: то, что осталось от бактерий — составные части живых микроорганизмов, которые обычно отмечаются в составах словами «лизат бактерий». По факту постбиотики — это пребиотики с более узкой специализацией. Они активные, но, в отличие от пробиотиков, неживые, а потому идеально контролируются с точки зрения формул, питают микробиом, успокаивают кожу и восстанавливают ее защитный барьер.

Новая медицина доказала совершенно другую системность этого микрокосмоса: здесь нет плохих и хороших бактерий и, в принципе, мы все способны нормально существовать, пока в нас происходят постоянное взаимодействие микроорганизмов и тренировка иммунной системы «на своих». Только если взаимоотношения между теми, кто получил постоянную прописку в микробиоме, налажены, иммунитет может быстро и эффективно бороться с новыми и действительно опасными врагами — бактериями и вирусами, которые попадают извне и представляют настоящую опасность для жизни.

Кишечная микробиота прекрасно умеет защищать себя сама и выживает даже после антибиотиков широкого спектра, в подслизистом слое для этого есть своеобразное «бомбоубежище». Даже если пройдет условный атомный взрыв, после него бактерии выйдут в просвет кишечника и восстановят свою популяцию».

Начну с самого модного слова последних пяти лет — «микробиома». Само слово «микробиом», особенно в контексте косметологии, появилось в нашем лексиконе относительно недавно. На симпозиуме по косметической химии и инновациями L’Oréal и Givaudan Active Beauty (это вообще-то исторически парфюмерная компания, но сейчас у нее развивается именно подразделение функциональных активных компонентов) в 2018 году очень точно описали, почему все так: Мы обнаружили и доказали, что микробиом является активным участником многих процессов, происходящих в коже, например метаболизма. Это так круто, как будто мы открыли новый орган! Примерно те же эмоции описывали участники проекта Human Microbiome Project, запущенного в США в 2008 году Национальными институтами здравоохранения, — самого большого и одного из первых, существующих в новейшей истории. Он продлился пять лет, а затем продолжился уже расширенным составом из пяти научно-исследовательских центров. Результаты этих изысканий легли в основу всех самых свежих научных работ о микробиоме. Микробиом — это совокупность миллиардов микроорганизмов в любом живом существе. В каждом человеческом органе набор этих бактерий будет разным, и кожа — не исключение. Последние годы самые жаркие споры всегда касаются одной темы: кто же на самом деле нами управляет? Вроде бы по старшинству самым главным должен являться мозг, потому что отсюда исходят все команды. Но есть еще «разговор гормонов», который сам по себе выстраивает работу многих систем организма. И существует отдельная нейробиологическая теория, которая гласит, что на самом деле мозг получает многие из этих команд уже сформулированными огромным «совещанием» микробиома, анализирует и записывает их и только затем выдает как свои собственные. Учитывая, что микроорганизмов в каждом из нас больше, чем человеческих клеток, в этом есть определенный смысл.

Есть еще два вида клеток, с которыми обязательно стоит познакомиться. В отличие от товарищей, описанных выше, они более самостоятельны, всегда очень заняты и имеют важный вид. Первые — фибробласты, начальники коллагена и эластина, ревизоры того самого водного геля дермы. Эти ребята делают все под ключ: фибробласты не только дают волокнам команду строиться, но и занимаются очисткой отслуживших свое белковых молекул. Поэтому, когда мы говорим про уменьшение выработки коллагена и эластина, это в первую очередь означает, что фибробласты обленились: с возрастом они начинают работать не так быстро и эффективно. Причем интересно, что, если они начнут манкировать хотя бы одним-единственным процессом утилизации старого коллагена (это безостановочный процесс: коллаген и эластин все время обновляются), это тоже скажется на состоянии кожи, даже если формально скорость производства нового будет прежней. Вторые — клетки Лангерганса, названные в честь их перво­открывателя. Они отвечают за коммуникацию в контексте иммунитета и водятся не только в эпидермисе. Как только под роговой слой пробирается какая-то бактерия, которой там быть не должно, клетка Лангерганса немедленно мчится на помощь. Информация о бактерии передается большим игрокам иммунной системы (строящимся в ожидании атаки) и сохраняется на будущее. Эти клетки напрямую на состояние кожи не влияют, как, например, фибробласты, но любая такая сигнальная активность внутри кожи учеными берется на карандаш в первую очередь: логично, что влиять на сигналы для определенных команд всегда чуть легче, чем пытаться перестроить всю систему. Было бы так здорово научиться командовать всего лишь одной клеткой, чтобы она делала всю работу по выстраиванию процессов, не правда ли?