Аннотация:

Иногда “правильно” не означает “верно”.

Марина поняла это на своей шкуре, оставшись за сутки до Нового года на улице в мороз без телефона, без денег и, самое главное, без крыши над головой, благодаря своему мужу. И убедилась окончательно, случайно встретив его – своего бывшего, который по классике жанра стал с их последней встречи ещё красивее, мужественнее и притягательнее. Учитывая то как они расстались, а если точнее как ОНА с ним рассталась, он должен был пройти мимо, не обернувшись, да только рядом с ней был пятилетний сын, о существовании которого Булат даже не подозревал.

“Он мой?” – спрашивали серьёзные глаза напротив, а как сказать правду Марина не знала раньше и тем более не знала как сказать сейчас.

#бывшие

#встреча через время

#Новый год

Глава первая.

Кто сказал, что Новый год – это пора счастья и чудес? Покажите Марине этого умника и она растерзает его голыми руками. Очень замёрзшими голыми руками, но сути дела это уточнение всё равно не меняло, так как её канун Нового года превратился в полный пиз… Девушка покосилась на сына. Услышать её мысли Лёвик, конечно, не мог, но рядом с ним даже про себя не хотелось материться. Хотя, если быть честной, у Степановой на языке крутилось много очень нехороших и в то же время максимально точно описывающих ситуацию, в которую она попала, слов.

И, если смотреть в общем и целом, то в её положении не было ничего нового. Миллионы мужей по всему миру выгоняли своих жён и детей на улицу ежедневно. При этом ещё и не считали зазорным поднять на них руку. Так что Марине в этом плане повезло. Артурик, выставив их на мороз, хотя бы её не бил. Иначе ситуация из полного пиз*ца сразу бы переквалифицировалась в глобальный. А ей этого, мягко говоря, хотелось в самую последнюю очередь. Поэтому хотя бы один плюс в этом положении какой-никакой, но всё же был, а это уже что-то.

Переступив с ноги на ногу и потерев ладони, Марина нажала на дверной звонок ещё раз, но, как и в прошлые двадцать, ничего не изменилась. Дверь оставалась закрытой, а из-за неё не была слышна даже пьяная ругань мужа. Уснул, наверное. Артур и в трезвом состоянии спал довольно крепко, а пьяный вдрызг и вовсе дрых, как убитый, так что можно было даже не надеяться на лучшее, но другого выхода у неё всё равно не было. На улице ночь, минус двадцать (а по ощущением все минус сорок), деньги, карточки и документы в сумочке, сумочка на тумбочке в прихожей, а в прихожую никак не попасть, так как дверь закрыта изнутри на ключ. Окна и те не выбить. Они находились достаточно высоко и к тому же были пластиковыми. Но самое страшное и так в не самой лёгкой ситуации было то, что Марине абсолютно некуда было идти. Единственный человек, который ей мог помочь, жил в городе, находящемся в тридцати километрах от посёлка, где они жили. И в принципе это не так далеко, всего минут двадцать-тридцать, но это если ехать на машине, а если идти пешком, то… То легче просто сесть в сугроб и смириться со своей незавидной участью, чего ей делать категорически не хотелось.

Степанова подышала на окоченевшие ладони.

И ещё год назад, слушая Артура, расписывающего ей перспективы переезда в новый регион, она понимала, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Их брак трещал по швам уже тогда и даже новое место жительства не было способно его реанимировать, скорее только ухудшить всё окончательно. Но почему-то все равно, глупая, подалась на его уговоры, за что теперь расплачивалась, оставшись на улице одна с ребёнком в едва знакомом месте. Без друзей, знакомых, связи и денег. Муж даже шапку с варежками не позволил ей взять. Хорошо, что хотя бы Леву удалось успеть одеть относительно тепло.

– Зайчик, ты сильно замёрз? – как можно спокойней спросила Марина, присев перед сыном на корточки.

– Неть, мама, – отрицательно покачал головой сын. – А ты?

Из-за шарфика, закрывающего его лицо ровно на половину, голос сына звучал приглушённо, но она всё равно услышала и улыбнулась.

– Нет, Левик.

Врать единственному и горячо любимому сыну было очень плохо, но эта ложь была во благо.

– У тебя носик класный.

Степанова потерла нос, кончик которого уже не чувствовала, и заодно пощипала щёки, пытаясь вернуть им чувствительность. Получилось так себе.

– Ничего страшного, милый. Я в порядке.

Лёва прижался к ней, обняв за шею руками, и Марина зажмурилась, не давая накатившим слезам волю. Сейчас был не лучший момент для жалости к себе. Вот окажется где-нибудь, где нет ветра, снега и темноты, и тогда можно будет и поплакать. От души так. Может даже навзрыд. А в эту секунду нужно было решить, что делать дальше. Потому что стоять под дверью и ждать, когда Артурик проспится было глупо. Даже если он проснётся и услышит, как она ломится в дом, то вряд ли запустит внутрь. Самым логичным было бы позвонить в полицию и позвать на помощь, но опять же, где взять телефон? И будут ли они в состоянии помочь? Всё-таки на носу Новый год и, наверняка, половина служителей закона уже это дело отмечали, а другая половина разбиралась с правонарушителями посерьёзней, чем её муж. Вполне вероятно, что у Марины даже не получится до них дозвониться. Так что надеяться на этот вариант тоже было нельзя. Может, попробовать наведаться к соседям? Девушка оглянулась. Их дом находился на улице, которая располагалась на самой окраине окраине поселка и была заселена постольку-поскольку. Одна часть домов стояли пустыми и продавались, другие только строились, третьи использовалась как дачи и зимой в них никто не жил. Нет, она, конечно, могла попробовать пройтись по ним всем и попытать удачу, но что-то, а именно темные окна и мертвая тишина вокруг, подсказывали Степановой, что эта затея – гиблое дело. Только силы и время зря потратит. Да и Лёва вряд ли выдержит такой забег. По этой же причине отметался вариант дойти до посёлка и поискать подмогу среди местных жителей. Идти нужно было мало того, что по не самой ухоженной и очищенной дороге, так ещё и через лес с кладбищем.

Марина мысленно выругалась. И угораздило же Артура купить дом именно здесь – у чёрта на куличках! Ни освещения, ни нормальной дороги, ни другой инфраструктуры! Лишь пустые дома в округе, лес, кладбище и трасса, до которой дойти было легче, чем до ближайшего продуктового магазина! Всего-то минут десять-пятнадцать пешком и…

Девушка замерла, ухватившись за внезапную мысль. Трасса, машины, заправка… Заправка! Точно! И почему она сразу до этого не додумалась?! Заправки работают круглосуточно и без выходных и вполне возможно, что там ей получится найти помощь! Или хотя бы телефон, чтобы попробовать дозвониться до Ольки.

Марина, воодушевившись, улыбнулась и немного отстранилась, чтобы заглянуть сыну в глаза.

– Зайчонок, у меня появилась одна идея. Как ты смотришь на то, чтобы прогуляться до автозаправки? Помнишь, мы там были с тобой?

Лев кивнул и указал ладошкой на неосвещаемую дорогу, ведущую к трассе.

– Тебе не будет страшно?

– Неть.

Ну, неть, так неть. Степанова чмокнула сына в румяную щёку и разогнулась. Путь предстоял относительно других вариантов недолгий, но в то же время и не очень простой. Сугробы снега и короткие угги – не самые сочетаемые вещи. Ей бы сапожки длиной до колена и пуховик, в котором она напоминала себе неповоротливого пингвина на суше, а не короткую дублёнку, у которой от дублёнки было только одно название, и ещё бы желательно шапку с шарфом и варежками, связанными собственноручно, но выбирать не приходилось. Приходилось пробираться через снег и стараться не думать о том как мёрзнут лодыжки, ноги, руки, шея и… И, вообще, всё, что могло мёрзнуть в человеческом теле.

– А нам всё равно, – дрожащим голосом напевала она, тяжело дыша и периодически громко шмыгая носом. – А нам всё равно. Пусть боимся мы волка и сову…

На самом деле больше всего в эту секунду Марина боялась не найти выхода из ситуации, но песен про это ещё не придумали. Или придумали, просто она до этого момента их ещё ни разу не слышала. До сегодняшнего дня её жизнь складывалась таким образом, что какой-никакой выход из плохого положения находился всегда. Будь то безработица, незапланированная беременность или скука смертная в декрете. Рано или поздно случалось что-то, что помогало ей преодолевать жизненные препятствия и двигаться дальше. Сейчас же девушка ничего подобного перед собой не видела. Только деревья, снег и темноту. И это Степанову напрягало не на шутку. Каждый новый шаг давался всё тяжелее и тяжелее, в уггах было полно снега, зубы отстукивали чечётку, а заправка почему-то ближе не становилась.

Она оглянулась на сына, который крепко держась за её руку, пробирался через сугробы следом. По сосредоточенному личику, раскрасневшемуся из-за мороза и ветра, было видно как он старается не отставать и не жаловаться на то как ему непросто и неудобно. Марина, глядя на эту душещипательную картину, почувствовала, что слёзы в который раз за последние пару часов вновь подкатили к глазам, и запрокинула голову назад, сдерживая их.

– Мамочка, а что ты там увидела?

Девушка судорожно вздохнула и, проглотив ком в горле, глухо произнесла:

– Звёздочки, Лёвик.

Эти самые звёзды расплывались у неё перед глазами и были больше похожи на светлые пятна, чем на гигантские раскалённые газовые шары, излучающие свет, но ему об этом знать было совсем необязательно.

– Класивые, – протянул сын, последовав её примеру и посмотрев наверх. – Ялкие такие. Холосые.

А ещё далёкие. Очень-очень-очень далёкие. Заправка находилась в миллионы раз ближе, поэтому в её сторону смотреть и двигаться было гораздо предпочтительней.

Оставшийся путь до места назначения занял у них больше времени, чем Марина рассчитывала. Под конец сын совсем выбился из сил и пришлось взять его на руки, поэтому, когда за их спинами закрылась дверь, девушка была готова заплакать уже не от жалости к самой себе, а от облегчения. Посадив Льва за ближайший столик, она с усталым вздохом выпрямилась. Мышцы гудели, лицо и ладони начали тут же гореть, отчего казалось будто изнутри кто-то втыкает иголки в кожу, снег на уггах таять, создавая у неё под ногами грязную лужицу, но она не сразу обратила на это внимание. В первую очередь Степанова оглядела пустующий торговый зал, прилавок с богатым выбором всяческих снеков, шоколадок, газированных напитков и прочих очень вкусных, но вредных штук, и встретилась взглядом с тучной продавщицей, которая, видимо за неимением альтернативы, с интересом их разглядывала. Откуда-то из стены, наверное, из подсобного помещения, раздавались весёлые голоса, как минимум, трёх человек, умудрявшихся перекрикивать одну из многочисленных попсовых песенок из гламурных нулевых, посвящённых Новому году и засевших в голове у каждого, кто хотя бы раз их услышал. Марина постаралась приветливо и вежливо улыбнуться, надеясь, что продавщица проникнется и ответит ей тем же, и подошла ближе к прилавку.

– Здравствуйте, – голос из-за того, что её всё ещё передёргивало из-за холода, звучал неровно и немного неестественно. – С наступающим!

На часах, висящих на противоположной стене, стрелки указывали, что до Нового года оставалось всё меньше и меньше часов и в прошлые годы в это время она вовсю готовилась к его празднованию. Делала заготовки на праздничный стол, убиралась, готовила наряды для себя с сыном и просила Артура не пить вовсе или постараться не пить много, а в этом году… А в этом году Марина мечтала лишь об одном – встретить Новый год хотя бы в тепле, не на улице.

– Здравствуйте, – важно кивнула женщина. – Сколько вам?

Степанова на мгновение непонимающе нахмурилась и чуть было не ответила "двадцать восемь", но вовремя поняла, что её спрашивают не о возрасте, а о литрах. Они ведь, в конце концов, на заправке, где люди обычно заправляли свои автомобили, а не прятались от холода, оказавшись на улице без гроша в кармане.

– Эм, нисколько. Я не на машине, – продавщица вопросительно вскинула черные брови, сделанные с помощью перманентного макияжа, и девушка поторопилась продолжить. – Понимаете… – Марина смущённо заправила волосы за уши. – Я оказалась в такой щекотливой ситуации, что…

…что теперь совершенно не знала как об этой ситуации рассказать постороннему человеку и при этом не сгореть со стыда. Хотя ей-то как раз стыдиться было нечего. Это Артур её с Левиком выгнал. И это именно ему нужно было стыдиться своего поведения. Но почему-то всё равно было ужасно неловко, неприятно и страшно. Страшно опять оказаться на улице, в мороз и темноте.

– В общем, мы с сыном оказались на улице одни, – она кивнула на Леву. – У меня нет с собой ни денег, ни телефона, ни знакомых поблизости, к кому бы мы могли пойти. Не могли бы вы, пожалуйста, одолжить мне на минутку свой телефон? Я сделаю один звонок и обещаю, что как только у меня будет возможность, сразу возмещу вам все расходы и…

– Милая, – прервала её продавщица, оперевшись рукой о прилавок. – Знаешь, сколько таких, как ты, я вижу за день, стоя на этом самом месте? На такое количество бродяжек с жалобными глазами телефонов не наберёшься, а я за этот ещё кредит не выплатила.

У Степановой мгновенно защипало в носу от обиды. За всю свою жизнь она ни разу ничего не украла и даже мысли такой не допускала и будь сейчас ситуация не такой плачевной, то Марина оскорбилась бы от подобного сравнения не на шутку, но в эту секунду ей пришлось наступить себе на горло и заткнуть гордость. От неё зависела безопасность сына и она пойдёт на всё ради того, чтобы с ним всё было хорошо. И если нужно будет, то выслушает ещё кучу несправедливых обвинений и подозрений и умолять будет, и в ногах валяться. И, вообще, всё ради него сделает!

– Я не воровка, правда-правда, – девушка улыбнулась ещё шире и невинно взмахнула ресницами. – Разве я похожа на воровку?

– Все вы так говорите, а потом ни денег на телефоне, ни самого телефона.

– Послушайте, ну, как вы себе это представляете? У меня сын. Не убегу же я с вашим телефоном, бросив его здесь!

– На моей практике и не такое бывало, – невозмутимо пожала плечами продавщица. – Так что, извиняй, красотка, но телефон не дам.

Марина мысленно ругнулась и чуть ссутулилась. Мама бы её за это, наверняка, отругала. Вот только какой толк в прямой спине, когда, кажется, весь мир обернулся против? У неё даже нечего было отдать в качестве залога – ни часов, ни документов, ни драгоценностей. Обручальное кольцо она уже давно не носила, а остальные украшения лежали дома, в шкатулке. Из одежды тоже предложить было нечего. Вряд ли работнице автозаправки, обладающей достаточно пышными формами, понадобятся её дублёнка размера XS и угги. Хотя…

– А если я вам дам свою дублёнку? Без неё я точно далеко не убегу. На улице мороз.

– Милая, да куда ж она мне? – расхохоталась женщина. – Я её даже на руку себе не натяну.

– А если… – Степанова принялась лихорадочно перебирать все варианты, которые в эту секунду пришли ей в голову. – Если… А если вы мне не будете давать телефон в руке? Наберёте номер сами и включите на громкую связь?

Продавщица, которую, если верить бейджику, звали Людмилой, взглянула на неё с нескрываемым подозрением и недоверием, но всё же после нескольких секунд размышлений нехотя кивнула.

– Ладно, как-никак Новый год на носу. Пора чудес, чтоб их. Диктуй номер, красотка, но учти, одно лишнее движение и…

– Хорошо-хорошо, я поняла. Держу руки на виду и не двигаюсь.

Девушка, едва не запрыгав от радости, вскинула ладони вверх и показательно отступила на шаг назад от прилавка. От мысли, что она всё-таки смогла добиться помощи и они с Лёвиком спасены, казалось, даже крылья за спиной выросли.

– Давай, диктуй номер.

Номер старшей сестры мужа возник перед глазами так быстро, что она даже мысленно поблагодарила Ольку за то, что та звонила и писала ей по сто раз в день на протяжении всего периода их с Артуром отношений. Марина свой номер не помнила так хорошо, как номер золовки, и ещё никогда не ждала её ответа на звонок с такой надеждой. Но с каждой секундой и длинным гудком, раздававшемся в динамике телефона вместо голоса Ольги, становилось ясно, что рано она обрадовалась. Ой, как рано…

– Вызываемый абонент не отвечает, – подтвердил её опасения равнодушный голос робота. – Пожалуйста, позвоните позднее.

Руки опустились сами собой, а невидимые крылья превратились в такие же невидимые бетонные плиты, что теперь давили на плечи неподъёмным грузом.

– А не могли бы вы набрать этот номер ещё раз, пожалуйста? – чувствуя, как начинают дрожать губы, попросила Степанова. – Вдруг… Вдруг она просто не услышала звонок?

Людмила молча исполнила её просьбу. Повторное "вызываемый абонент не отвечает" прозвучало как смертный приговор, который Марина выслушала со слезами на глазах и громко стучащем в груди сердцем. Паника, дав ей передышку на несколько минут, вновь схватила за горло да с такой силой, что не вдохнуть-не выдохнуть.

– Может… – взгляд продавщицы чуть потеплел. – Может ещё кому-нибудь звякнем?

Некому. Ей просто некому больше звонить. И как же, чёрт возьми, это было горько и страшно осознавать. В какой момент она, у которой всегда было куча друзей, приятелей и просто знакомых, осталась совершенно одна? В день, когда сказала "да" на предложение Артура? Или позже, когда согласилась уехать с ним?

– А вас не затруднит написать смс с просьбой перезвонить и отправить на этот номер, а я с сыном подожду здесь, за столиком, можно? Мы не помешаем, обещаю…

– Можно-можно. Всё равно клиентов, кроме дальнобоев, нет. Лучше скажи что писать-то?

– Оля, это Марина, – начала диктовать девушка, наблюдая за тем, как продавщица набирает текст. – Срочно перезвони. Артур нас выг… – запнулась, когда женщина вскинула на неё одновременно любопытный и жалостливый взгляд. – Артур нас выгнал из дома. Всё.

Сообщение улетело с коротким звонким звуком и Степанова шмыгнула носом. Может, хотя бы это поможет… Может, Олька увидит смс и… И… И что дальше? Всё сначала? Снова начнутся непрозрачные намёки на то, что она сама виновата в сложившейся ситуации, за ними последуют уговоры не разводиться и обещания, что Артурик бросит пить. Марина предвидела поведение золовки заранее.

– Спасибо вам. Как только у меня появится возможность, я возмещу все ваши расходы и…

– Ой, да какие расходы? Забудь, – отмахнулась от неё Людмила. – Сама в такой ситуации побывала один раз.

Девушка кивнула и, не став расспрашивать у продавщицы подробности, несмотря на её явное желание обсудить эту тему, вернулась к сыну. Лев сидел на том же самом месте, где она его оставила, и наблюдал за сменой многочисленной рекламы на телевизоре, висящем на противоположной стене. Такой же румяный и уставший, как сама Марина, но уже успевший отогреться и снять варежки. Сев напротив него, Степанова тепло и ободряюще улыбнулась.

– Лёвик, я отправила тёте Оле сообщение и, думаю, что совсем скоро она нас зеберёт.

Ну, или хотя бы вызовет такси и позволит остаться у себя, пока Артур не проспится и у неё не появится возможность забрать из дома их вещи.

– Холосо.

– Тебе не жарко?