Она вечно спрашивала себя: «Посмею? Я посмею потревожить мирозданье?» Это из «Пруфрока». Ее папаша, я так понял, на стих молился, и вся семья жила ответом на этот вопрос. Вечно напоминали себе, что хватит измерять жизнь кофейными ложками, утрами и полуднями, плыли дальше, в глубь, на дно океана, слушать, как «русалки пели, теша собственную душу»