На время ей пришлось закрыть свое духовное видение вуалью, как на головном уборе Марии Стюарт, ибо она оказалась слишком слабой для восприятия мерцающего света оплодотворяющей маскулинности. У нее была двойная задача: любить цыганку-сестру, т. е. свое отвергаемое Я, и в то же время любить энергичный мужской образ, который вместе с цыганкой выходил за рамки установленных норм, чтобы обезопасить себя от давления патриархальной власти.