Глава 1

Начало октября. Так хотелось, чтобы подольше продержалась ясная, солнечная погода. Вроде бы ничего не предвещало перемен, а вот поди ж ты, откуда ни возьмись, набежали черные тучи. И прорвало. Такой мерзкий, противный дождь, будь он неладен. Терпеть не могу слякоть.

Я зябко поежилась и отошла от окна. Настроение было отвратительным. Я все никак не могла понять, почему на меня напала такая хандра.

– Это все из-за дождя, – успокоила я сама себя и взяла в руки мешочек со своими магическими помощниками.

Пусть кто как хочет относится к гаданию вообще и к гадальным костям в частности. Но для меня волшебные косточки – лучшие помощники и самые надежные друзья. Уж они-то никогда меня не подводили. И я им очень верю. Даже клиенты мои к этому привыкли и вряд ли могут представить себе частного детектива Татьяну Александровну Иванову без магических двенадцатигранников. Так же, как, к примеру, клиенты Шерлока Холмса в свое время не могли представить знаменитого сыщика без его не менее знаменитой трубки. Или без скрипки.

– Ладно, Танечка, не хандри, голубушка. Все в твоих руках. Чем темнее ночь, тем ближе рассвет. Правда, дружочки мои? – произнесла я ласково, вытряхивая косточки из изрядно потертого замшевого мешочка.

Они знают все на свете. Надо только четко сформулировать вопрос и бросить двенадцатигранники. Выпадет некая комбинация чисел. А толкования, которые я, ввиду того что гадаю довольно часто, знаю чуть ли не все наизусть, дадут четкий и правильный ответ на любой вопрос, будь он хоть архисложным. А уж на столь простой, как «темнее ли ночь перед рассветом», им ответить раз плюнуть.

9+21+25 – «Умейте создавать себе дополнительные дивиденды, т. е. знайте, с кем и куда пойти, с кем себе позволить выпить, а с кем нет».

Ну конечно! Я давным-давно должна была вспомнить, куда пойти и с кем выпить! Какая же я все-таки свинья. Вот почему столь тягостное ощущение с утра. У моей подруги, Елены Михайловны Истоминой, сегодня профессиональный праздник – День учителя. А я, как дура, сижу дома и гадаю, отчего так мерзко на душе. Она меня небось с утра в гости ждет, свою любимую «Монастырку» уже приготовила. А я не то что розы не купила, даже позвонить ей не удосужилась. И это называется детектив с феноменальной памятью. Стареешь, мать. А Ленка-француженка – дама избалованная и не любит, когда к ее персоне столь безразличны.

Телефонный аппарат словно подслушал мои самобичевания и разразился оглушительной трелью. Я даже подскочила: обычно я убавляю регулятор громкости до предела, но вчера, ложась спать, наоборот, прибавила звук. Тому виной мое безденежье на данном этапе и боязнь проспать солидного клиента с большим мешком денег.

Ленка наверняка потеряла надежду на мои поздравления и звонит, чтобы упрекнуть за чудовищную невнимательность. Готовясь услышать ее разгневанный голос, я осторожно, как ядовитую змею, взяла трубку и робко, полувопросительно произнесла:

– Але?

Ну так и есть. Истомина. Сейчас мне будет на орехи. Надо срочно исправлять свои ошибки, и совсем неважно, если придется для этого наглым образом солгать. Все равно она не видит моего лица и не знает, как оно пылает.

– Привет, гениальный детектив. Это я.

– Ой, Лена, солнце мое, привет. А я тут к тебе собираюсь. Розы потрясающие купила. Поздравляю, дорогая.

Подруга хихикнула:

– Надо же, не забыла. А я уж монолог для взбучки приготовила. Сочный такой, колоритный. Искрометный, можно сказать. Тебе должен понравиться. Произнести?

– Говори, я слушаю.

– Да ладно. Поберегу для более вопиющего случая. А сейчас мухой ко мне. «Монастырка» давно замерзла в холодильнике – и это во-первых.

– А во-вторых?

– А во-вторых, то, что по телефону обсуждать не стоит. Жду, – безапелляционно заявила она и положила трубку.

Вот всегда она такая вредная: заинтригует и недоскажет. Мучайся потом, пытаясь догадаться, что имелось в виду. Ведь специально так делает, чтобы я не медлила. Естественно, теперь я и секунды лишней на сборы не потрачу, и Ленка прекрасно об этом знает.

Я погладила драповые брюки, влезла в них, натянула серый вязаный свитер, быстро нанесла макияж и, схватив ключи от машины, выскочила из дома как угорелая. Мало того что я наплела про розы, которых в магазине может не оказаться, так у меня еще и денег на них не было – при осмотре кошелька обнаружилась печальная картина – он был почти девственно пуст. Посему просто необходимо заскочить в банк и снять со счета пару-тройку тысяч, больше пока вряд ли потребуется. А там, может, клиент нарисуется или какой-нибудь дядюшка канадский решит осчастливить меня наследством. Словом, как карта ляжет. Не надо загадывать далее чем на три дня. Все течет, все меняется. А деньги, как известно, – навоз, сегодня нет, так завтра воз.

* * *

В магазинчике напротив роз действительно не оказалось, и пришлось мчаться на Центральный рынок да еще очередь отстоять.

Несмотря на все подобные преграды на моем пути, я позвонила в Ленкину дверь около одиннадцати. И считаю, что подруга должна быть довольна моей расторопностью, поскольку она меня хорошо знает и давно научилась прощать мои маленькие слабости.

Когда подруга открыла мне дверь, я изумилась: передо мной стояла незнакомая мне личность – платиновая блондинка со стрижкой «каре». Вообще-то понятно, что это была Ленка, но платиновые волосы и соответствующий макияж делали ее совершенно непохожей на себя. Я даже в первый момент про то, зачем приехала, забыла. Но быстро сориентировалась и поздравила подругу по всем правилам. Даже в щечку ее чмокнула, зная, что Ленку телячьи нежности всегда умиляют.

– Ой, какие розы! Спасибо тебе, Танечка. Сейчас я их в вазу поставлю. А ты проходи скорей. Я, между прочим, пирог испекла. Правда, не могу гарантировать чрезвычайно высокое качество, еще не пробовала. Но на вид ничего. Даже не очень подгорел.

Ленка никогда не отличалась кулинарными способностями и с удовольствием признавала этот факт: спросу меньше, и отговорка для прилипчивых женихов хорошая. Когда же ей вусмерть надоедали бутерброды, она шла к родителям в гости, где ей были безумно рады. В такие дни Антонина Васильевна, Ленкина мама, часами торчала на кухне, стараясь накормить любимое чадо вкусненьким.

Повесив мокрую куртку на вешалку, я прошла на кухню. У нас с Ленкой место встречи изменить нельзя. Как ни крути, но все тропы всегда ведут туда – в маленькую, уютненькую кухню. И так всегда бывает, хоть в моей квартире, хоть в ее. Сегодняшний день не стал исключением.

Я удобно устроилась на стул около окна. Крутившаяся под ногами пятицветная кошка Маруська, Ленкина любимица, тут же прыгнула мне на колени.

Ленка достала фужеры, «Монастырку» из холодильника, тарелочки под пирог, накрыла стол. Как ни странно, она молчала. Видимо, не знала, как преподнести свое «во-вторых», о котором упомянула по телефону. Я тоже молчала, поглаживая шелковистую шерстку Маруськи.

– А ты чего это вдруг свой имидж сменила? Волосы перекрасила.

– Да я не перекрасила, – сдержанно улыбнулась Истомина. – Это я у подруги парик позаимствовала. На время. Чтобы принять решение, стоит ли обесцвечивать волосы. Просто на душе паршиво. Перемен хоть каких-нибудь хочется. Вот и подумала: как Иванова скажет, так и поступлю.

– Иванова тебе в таких вопросах не советчица. Ты ведь тоже, как и я, особа упрямая. Тебе посоветуешь, а ты с точностью до наоборот сделаешь. Но, вообще-то, я тебе скажу, это такая морока – каждую неделю корни подкрашивать и макияж соответствующий делать. Думай сама, хватит ли твоих душевных сил? Легче, по-моему, просто подружкин парик поносить, пока не надоест.

– Сил, пожалуй, действительно не хватит. Да еще с моими оболтусами. Эти вампирчики всю энергию по молекулам, или как там – по липтонам, растаскивают.

Ленка имела в виду своих дорогих учеников. Она же учитель французского языка.

– Умница, Таня. Убедила, едва переступив порог. Видишь, как ты вовремя меня образумила. Я тебе благодарна, – несколько чопорно заявила Ленка. – Но парики сейчас не в моде. Так что, сударыня Таня, тебе придется подождать, пока я верну свой первоначальный вид, – с этими словами Ленка стянула с головы парик и отправилась умываться.

«Странная она сегодня какая-то», – подумала я.

Наконец стол был готов к нехитрой трапезе, и мы подняли фужеры.

– За тебя и за твой праздник, – произнесла я короткий тост.

– Угу. Спасибо. Ты ешь пирог. Я так старалась. – Ленка откусила кусочек. – А вроде и ничего получилось. Верно?

Я кивнула:

– Вкусно. Ну, рассказывай, что у тебя новенького.

Обычно я Ленке таких поблажек не даю и ставлю вопрос более конкретно. Чтобы, рассказывая про «новенькое», она не умудрилась сесть на любимого конька и начать разговор про школу. Болтливая от природы подруга может часами говорить про уроки, про своих нерадивых учеников. Однако сегодня меня Ленка поразила:

– Что может быть новенького в моем болоте? Так, хрень одна.

Ого! Вот это действительно новенькое: Ленка сленг почти не употребляет. Это я могу себе позволить ввернуть грубое словечко, если меня достанут. А Ленка девушка манерная. Что-то грызет ее сегодня, совершенно очевидно. А подруга тем временем задумчиво наполнила опустевшие фужеры и каким-то несвойственным ей голосом произнесла:

– Давай, Тань, за тебя теперь, за твой талант, за твою доброту.

Та-ак. Интересное начало разговора про то самое «во-вторых». Словно гуманитарную помощь просить собирается. Я не сомневалась, что произнесенный Еленой тост напрямую имеет отношение к тому, о чем она никак не решается сказать.

– Ну, давай, – я ободряюще улыбнулась и отхлебнула из своего фужера. – Лен, мы с тобой столько лет дружим. Я всегда наперед знаю, что ты скажешь дальше. А сегодня ты сама загадка. Выкладывай свое «во-вторых». Хотя… в общих чертах я уже догадалась. Надо кому-то помочь. И у этого кого-то нет денег, чтобы мне заплатить. И тебе неловко меня просить. Я угадала?

Ленка рассмеялась:

– Не зря я тост за твой удивительный талант произнесла. Ты Шерлока Холмса можешь за пояс заткнуть. Почти угадала. Но как?

– Лена, солнце мое, это не так уж и трудно. Ты ведь меня тоже хорошо изучила за годы нашей дружбы. И знаешь, как я меркантильна. Но еще ты совершенно точно знаешь, что тебе я отказывать не умею. И посему испытываешь некоторую неловкость. Смелей. Чем смогу, тем помогу.

Ленка снова повеселела. Словно груз с ее души упал. А мне сделалось немножко тоскливо. Сама себе проблемы ищу.

– Тань, короче, я не знаю даже, с чего начать.

– Да хоть с конца. Какая разница.

Я уже управилась со вторым куском пирога. Выпитое вино приятно грело изнутри. Легко на душе и беззаботно. Пока. Через несколько минут передо мной, вероятно, встанут проблемы, которые придется решать. И зачем я заранее пообещала помощь, даже не зная, о чем пойдет речь?

Я опустила мирно дремавшую Маруську на пол, сходила в прихожку, где оставила свою миниатюрную сумочку, и вернулась с сигаретами. Закурила.

– Не тяни кота за хвост, подруга.

– Хорошо. Ты читала в «Местном обозрении» про женщину, Настей ее звали, которую с месяц назад из окна выбросили? Соседка Настина, Наталья Василькова, – моя приятельница, и в тот день я была у нее. Мы на балконе сидели и слышали, как Настя ссорилась с кем-то и называла по имени – Эммой. Все окна в квартире были распахнуты, и все было слышно, а Настя как раз еще и окно в спальне мыла. Помнишь? Я тебе все это рассказывала. И про то, что сынишка Настин в моем классе учится. Помнишь?

Вкратце история выглядит так. Три года назад Настя Калякина гостила у тетки в Аткарске. Однажды она вышла вынести мусор и увидела, как из соседской квартиры выскочила и бросилась бежать белокурая женщина. Позже выяснилось, что в той квартире произошло убийство. То есть Настя лицом к лицу столкнулась с убийцей. Ее вызывали в милицию, допрашивали. С ее помощью был составлен фоторобот женщины. Но убийцу, как это часто бывает, так и не нашли.

И вдруг Настя встретила ее в Тарасове. Более того – узнала, где та живет и как ее зовут. Тогда Настя пошла в милицию и заявила, что Эмма Замотырина – убийца и что ее необходимо арестовать. Только в милиции не шибко ей сначала поверили и положили ее заявление в дальний ящик. После гибели Насти кто-то из ее подруг или знакомых вспомнил эту историю и высказал милиции свои соображения. Одним словом, Эмма стала подозреваемой номер один. Во всяком случае, как я поняла, милиция эту версию отработала.

Рассказывая историю, Ленка постоянно пересыпала свои слова уже надоевшим «помнишь?».

– Да что ты заладила «помнишь-помнишь»? Я пока на память не жалуюсь, – раздраженно упрекнула я подругу. Мне почему-то заранее не нравилось то, что она скажет дальше.

– Не злись, Тань. Должна же я с чего-то начать. Но раз ты сегодня такая вредная, то буду краткой. Во-первых, убийцу так и не нашли. Эмма исчезла. А во-вторых, открылись новые обстоятельства. Настя, оказывается, была застрахована на очень крупную сумму. Понимаешь? – И тут подружка моя с придыханием назвала цифру. И у меня глаза на лоб полезли.

Ленка поднялась, исчезла на минуту в комнате и вернулась со страховым полисом.

– Вот, Тань, посмотри. Я вчера забрала страховку у Романа Николаевича. Специально, чтобы тебе показать. Может быть, полис фальшивый какой-нибудь?

Я внимательно изучила документ и ничего подозрительного не обнаружила.

– А подпись похожа на Настину?

– Разумеется. Я ее знаю, она ж у Дениски каждую неделю в дневнике расписывалась.

Конечно, подумалось мне, подпись можно подделать. Особенно если, к примеру, привлечь к этому делу художника. Невероятно интересно. Убийца не найден. Калякина оказалась застрахованной на крупную сумму.

– Она сама решила застраховаться или ее муж уговорил?

– Роман Николаевич вообще ни при чем. Я очень хорошо знаю эту семью. Я с ними в прошлом году Восьмое марта отмечала.

М-да, очень подходящий случай получше узнать семью своего ученика… Вот в этом вся Ленка, промелькнула у меня мысль, не слишком лестная для подруги. А она, не заметив моей усмешки, продолжала:

– Мы на природу вместе ходили. Ты же знаешь, что я всегда стараюсь сдружить семьи детей, которые учатся в моем классе. Это оказывает чрезвычайно положительное влияние на ребят. Поэтому о муже-злодее ты даже думать забудь. Он сам на грани помешательства был, когда про страховку узнал. Представь, целый миллион, это ж такая уймища! А узнал-то совершенно случайно.