– Сергей Федорович, успокойтесь, пожалуйста. Вы же сами работали в прокуратуре, поэтому лучше меня знаете, как там разговаривают с подозреваемыми в каком-либо преступлении. Лопухин был с вами предельно вежлив, так?

– Так-то оно так, но покоя в душе все равно нет.

– Ваших детей на допрос не вызывали, так?

– Мне ничего об этом не известно, – глухо отозвался пенсионер.

– Вряд ли следственный комитет располагает доказательствами, что именно ваши дети выставили на продажу музейный раритет. Сами знаете, что именно за этим последовало бы.

Степанов задумался.

– Татьяна Александровна, вы сказали, что ссылку удалили. Наверное, можно выяснить, кто регистрировал ту WEB-страницу? – спросил он.

– Можно узнать, где находится конкретный компьютер, но, скорее всего, он стоит в каком-нибудь Интернет-кафе. Только дурак занялся бы подобными вещами у себя дома.

– Ну, не знаю, в состоянии эйфории многие становятся дураками, – философски заметил бывший следователь.

Сегодня я видела и Арину, и Константина. Сын Степанова выглядел счастливым, вполне довольным жизнью, и это – несмотря на то, что его отец слег с гипертоническим кризом. Может, у него как раз и была эйфория – после выгодной продажи раритета, двадцать с лишним лет пролежавшего в различных тайниках отца?

– Вот что: я попробую узнать, с какого компьютера открыли интересующую нас страницу. Думаю, вам будет спокойнее, если выяснится, что это все-таки сделали не у вас дома. Я имею в виду и квартиру, и коттедж.

– Вы выясните это? – обрадовался Степанов.

– У меня есть один знакомый, он в таких вопросах – профи. К нему-то я и обращусь.

– Татьяна Александровна, а ведь мы с вами еще не обсудили один очень важный вопрос…

– Какой? – спросила я, убирая распечатку в сумку.

– Финансовый. Видите ли, в чем дело, я не могу вам пока что заплатить: мои пенсионные сбережения хранятся в банке. Меня отвезли сюда в экстренном порядке. Я даже не подумал о том, что следовало захватить с собой пластиковую карту. Лечение ведь дочь оплачивает. – По его изменившейся интонации я поняла, что моего клиента сильно тяготит это обстоятельство. – Была бы у меня карточка при себе, я бы спустился вниз, к банкомату.

– Сергей Федорович, не переживайте из-за этого. Заплатите, как только сможете, – успокоила я его.

Степанов поинтересовался моими тарифами. Я назвала цены, и он удовлетворенно кивнул.

– Все нормально. Такая сумма имеется на моем счету. Я ведь практически ничего на себя не трачу…

Пенсионеру мои услуги оказались по карману, и это порадовало меня. Задав клиенту еще несколько важных вопросов, я была вынуждена с ним попрощаться – пришла медсестра, чтобы сделать ему укол.

В холле я встретила главврача.

– Вы еще здесь? – удивился Полозов.

– Нет, я приехала уже во второй раз. Надо было кое-что уточнить у Сергея Федоровича.

– Понятно, – кивнул он и вошел в палату.

Я спустилась, взяла в гардеробе куртку, сняла бахилы, вышла из клиники, села в машину и позвонила своему знакомому, программисту Диме Авельянову. Его мобильник был отключен, тогда я набрала номер его домашнего телефона. После нескольких длинных гудков пошли короткие. Похоже, кто-то снял и сразу же положил трубку. Авельянов был человеком бессемейным, поэтому я решила, что, кроме него самого, никто не мог это сделать: он явно не хотел, чтобы его отвлекали от какого-нибудь важного дела. Удостоверившись, что он дома, я поехала к нему.

Через каких-то полчаса я припарковалась в тихом тарасовском дворике, вышла из машины и направилась к угловому подъезду. Набрав на кодовом замке известную мне комбинацию цифр, я открыла дверь, вошла и спустилась вниз (Дима жил в полуподвале). Как ни странно, там горела лампочка, чего раньше никогда не бывало, я всегда подсвечивала лестницу мобильником, чтобы ненароком не оступиться и не переломать ноги. Удивившись порядку, царившему в полуподвале, я позвонила в одну из двух находившихся там квартир, она располагалась с правой стороны.

– Кто там? – послышался женский голос, что опять-таки меня удивило.

Дело в том, что я ни разу не видела в доме Авельянова женщин – ни матери, ни сестры, ни просто подружки. Ему часто звонили при мне, но всегда – мужчины. Со мной он никогда не флиртовал. Более того, я даже никогда не замечала, чтобы он обращал какое-то внимание на представительниц прекрасной половины рода человеческого. Словом, Дима был не из тех, кто повернул бы шею, провожая взглядом симпатичную девушку в мини-юбке. Все это наводило на определенные размышления. Однажды я рискнула и спросила у Авельянова, есть ли у него девушка.

– Девушка? – удивленно переспросил он, и я почувствовала себя так, будто сморозила какую-то глупость, и заподозрила, что он – гей. Но никаких фактов ни за, ни против моего предположения у меня не имелось.

– Кто там? – повторил женский голос.

– Здравствуйте! Дима дома?

– А вы кто ему будете? – поинтересовалась таинственная незнакомка.

– Татьяна Иванова, деловой партнер, – отрекомендовалась я.

Дверь распахнулась, и передо мной предстала невысокая девушка, одетая в яркое шелковое платье в китайском стиле. В таких обычно ходят узкоглазые официантки в суши-барах. Моя визави явно была европейкой, к тому же блондинкой.

– Я хочу вам сказать, – начала она, высоко задрав нос, на котором сидели очки в металлической оправе, – что у Димы сейчас совсем другая жизнь! Все его деловые партнеры остались в прошлом. Примите это, пожалуйста, к сведению, и больше не приходите и не звоните сюда.

– Простите, вы кто? – спросила я, заглядывая поверх ее головы. Квартиру совершенно невозможно было узнать, так она преобразилась. Мало того, что там не было привычного беспорядка – на стенах появились картины с восточной тематикой. На потолке вместо обычной рожковой люстры висел бумажный светильник с изображением дракона.

– Я – его жена, – гордо заявила девушка, но под моим пристальным взглядом несколько стушевалась и поправилась: – Почти жена. Мы уже заявление в ЗАГС подали! А еще Дима устроился на приличную работу, поэтому всякие левые заказы он больше не берет.

– Ну что ж, я вас поздравляю, – сказала я, все еще пребывая в некотором шоке из-за перемен в личной жизни Авельянова. Лихо, однако, взяла его в оборот эта любительница восточной культуры!

– Спасибо, – кивнула девушка и хлопнула перед моим носом дверью.

Мне не оставалось ничего другого, как подняться из полуподвала на улицу. Я уже собралась усесться в свой «Ситроен», как увидела Димку, неспешной походкой плетущегося к своему подъезду. Казалось, что он по собственной воле топает на каторгу. Мне даже жалко стало этого бедолагу. Я махнула хакеру рукой, он меня заметил боковым зрением и тут же сменил траекторию.

– Здравствуй, Таня! Ты ко мне? – спросил он.

– К тебе, – подтвердила я. – Дело одно срочное есть.

– Ну что ж, давай обсудим. – Потухшие глаза «жениха» мгновенно ожили. – Только я тебя к себе не приглашаю. У меня там… это… ну, как бы лучше сказать, страшный кавардак.

Можно подумать, я никогда не видела его кавардака! Нашел, чем меня испугать! Не хочет знакомить меня со своей невестой – и не надо. Я уже сама с ней познакомилась. Впечатления оставляют желать лучшего. Одно радует – у Димы традиционная сексуальная ориентация.

– Нет проблем, – сказала я, – давай поговорим в моей машине.

Авельянов охотно сел в «Ситроен» и, устроившись поудобнее, спросил:

– Ну, что у тебя на этот раз? Кого надо хакнуть?

Я достала из сумки компьютерную распечатку и протянула ему, прокомментировав:

– Это объявление с одного сайта.

– Вижу.

– А по этой ссылке, – я тыкнула пальцем в нужное место, – можно было связаться с продавцом…

– Но ссылка уже не работает, – догадался хакер.

– Именно так. Я хотела бы знать, кто и с какого компьютера разместил это объявление, связывался ли кто-то с продавцом – в общем, все, что можно выжать из этой информации.

– Понял, поработаю. Таня, только давай договоримся так – как только я закончу работу, сам позвоню тебе. Ладно?

– Да не вопрос, – согласилась я. – Аванс требуется?

– Вообще-то, не помешал бы, – признался Дима, и я поняла, что ему туго живется без левых заказов.

Вынув из кошелька пару не самых крупных купюр, я протянула их Авельянову. Эта сумма его несколько разочаровала. А что я могла? Мне клиент пока что ничего мне не заплатил. Очень редко я начинаю работать без какой-либо предоплаты, только в крайних случаях. Сейчас как раз именно такой и был – клиент лежал в больнице.

– Остальное – по факту, – пообещала я.

– Договорились, – безрадостно протянул Авельянов и взялся за ручку дверцы.

– Дима, у тебя все в порядке? – все же поинтересовалась я напоследок.

– Да, все нормально, – соврал он и открыл дверь. – Просто устал немного.

Дмитрий не захотел рассказать мне о внезапных переменах в своей личной жизни, которые, вне всякого сомнения, тяготили его. И как же угораздило Авельянова связать свою жизнь с девицей, с которой у него явно не было ничего общего? Она поселилась в его небольшой, но все-таки собственной квартире и начала безраздельно властвовать там, стараясь подавить его индивидуальность и навязывая Диме свои пристрастия к восточной культуре. Да, Димочка, ну, ты и попал! Я с искренним сочувствием смотрела своему знакомому вслед, пока он не исчез за подъездной дверью, после чего тронулась с места.

Сначала я хотела поехать домой, но потом решила свернуть в Трубный район, в котором жил и служил сын моего клиента. Чтобы понять, справедливы ли подозрения Сергея Федоровича, следовало какое-то время понаблюдать за Константином со стороны. Может, продав золотую безделушку, инкрустированную сапфирами, он ведет в свободное от работы время жизнь, достойную олигарха?

Официально рабочий день уже закончился, но оперативник все еще мог быть в райотделе. Подъехав к Трубному РОВД, я стала высматривать, нет ли поблизости синей «восьмерки», на которой ездил Константин. Такая тачка стояла недалеко от входа. Номера совпадали с теми, что мне назвал Степанов-старший. Я припарковалась через три машины от нее и стала ждать, когда выйдет старший лейтенант. Вскоре из райотдела вышла толпа мужчин, а точнее, пять человек. Все они были в гражданском. Один выделялся на фоне остальных своим высоким ростом. Когда расстояние до него сократилось, я разглядела черты лица и убедилась, что это Константин.

Толпа мгновенно рассеялась. Четверо, в том числе и объект моего наблюдения, сели в разные машины, а один пошел через дорогу, пешком. Я пристроилась за синей «восьмеркой». Она вырулила на проспект Молодых Энтузиастов и направилась в сторону, противоположную от центра. Через несколько кварталов Константин притормозил на автобусной остановке, и в машину села высокая девушка с длинными черными волосами. Еще через пару кварталов синяя «восьмерка» остановилась около продуктового супермаркета. Из нее вышел только водитель и отправился за покупками. Припарковавшись у соседнего здания, я стала ждать, что будет дальше. Минут через десять Степанов-младший вышел из магазина со скромным пакетиком, сел в свою машину и поехал по проспекту дальше. Когда он свернул в Алтайский переулок, я проехала прямо. Все-таки Константин – оперативник, он вполне может обнаружить «хвост». Да и смысла следить за ним дальше не было, ведь я уже поняла, что он пока что не шикует. Может, конспирируется? Доехав до перекрестка, я свернула налево и другой, более короткой дорогой поехала домой.

Лучше бы я возвращалась тем же путем, потому что на Демократической улице из-за ДТП возникла пробка, и до дома я добиралась едва ли не два часа. Впрочем, это время нельзя было считать совсем уж потерянным, потому что мой мыслительный процесс ни на секунду не останавливался. Я анализировала аргументы, которые привел мне Степанов, обвиняя собственных детей в краже, и все в большей степени склонялась к мнению, что они надуманные. Просто у старика не было никакой другой версии, вот он и зациклился на одной-единственной, лежавшей на поверхности. Раз уж его дети догадывались о том, что он прячет драгоценности, значит, именно они их и взяли. Тем более и сын, и дочь нуждались в деньгах. Арине требовалось спасти свой бизнес, а Константину как минимум купить новую тачку. Кстати, трое его коллег отъехали от райотдела на иномарках, пусть и не самых дорогих, а он – на старой отцовской «восьмерке».

Кто-то, скорее всего, полковник Скобцов, дал Константину наводку на отцовскую «заначку». Мотив прибрать ее к рукам у Степанова-младшего был, у его старшей сестры – тоже. Кроме того, у них имелась теоретическая возможность обнаружить и вскрыть тайник (старик частенько надолго отлучался из коттеджа). Только меня все это как-то не убеждало. Да, я не исключала возможности, что Сергей Федорович прав в своих горьких подозрениях, но, будучи сторонницей концепции разумного сомнения, я пыталась выстроить и другие версии. Мысленно вернувшись к бывшему Арининому любовнику, я достаточно быстро поняла, что не стоит терять на него время. Аргументы Степанова в этом случае убедили меня на все сто процентов. Спросив себя, кто еще мог похитить ценности, я вдруг поняла, в какой плоскости стоит поискать ответ, и мысленно перенеслась в далекое прошлое, когда волею судьбы следователь прокуратуры стал хранителем музейных экспонатов, то есть к давнишнему обыску в квартире Хрековой.

Морально-этический аспект импульсивного поступка Сергея Федоровича меня не волновал. Что сделано, то сделано. Гораздо интереснее другое – как к Наталье попали эти артефакты? Действительно ли она не знала о том, что лежит у нее на лоджии в коробке из-под обуви? Может, она увидела в глазок, кто к ней пожаловал, и засуетилась, ведь возвращаться в СИЗО ей, конечно, не хотелось. В дверь звонили и звонили, и Хрекова успела только переложить коробку на лоджию. Затем, стараясь сохранять невозмутимость, беременная женщина вверила себя в руки судьбы, и та сжалилась над ней, подослав к ней доброго следователя.

Итак, Наталья вполне могла догадаться, что Степанов прикарманил золотое содержимое невзрачной карточной коробки. Поговорив с соседями, выступившими в роли понятых, Хрекова узнала, что Сергей Федорович к ним заходил после обыска и выходил один покурить на их лоджию. Это обстоятельство должно было окончательно убедить Наталью в том, что именно следователь и забрал драгоценности. Она могла кому-то рассказать о своих догадках. Например, водителю чиновника Кучаренко, который ей что-то передал в парке, возможно, как раз раритеты из музея… Хрекова могла получить свидание с отцом своего будущего ребенка, Николаем Бирюлиным, и рассказать ему о случившемся. Да мало ли с кем еще она могла поделиться своими соображениями! Пока шло следствие, потребовать у Степанова отдать драгоценности ни для кого резона не было, а вот по окончании судебного процесса кто-то мог предъявить свои права на песочные часы и футляр для молитвослова. Добровольно Сергей Федорович их не отдал бы – ежу понятно. Но, учитывая значительную стоимость антикварных вещиц, нетрудно предположить, что на следователя вполне могли оказать моральное и физическое воздействие. Если бы Степанову пригрозили, что разделаются с его женой, детьми или с престарелыми родителями, он наверняка сдался бы. Но ничего такого не было и в помине.