Глава 1
«Золотые мальчики»

Я никогда не могла понять, почему мужчины так любят футбол или, скажем, хоккей и баскетбол. Вот, к примеру, хоккей: бегают по льду десять здоровенных молодых мужиков и гоняют кривыми палками кусок резины, или из чего она там сделана, эта шайба… А еще два мужика стоят на воротах и с усердием, достойным лучшего применения, пытаются этот кусок поймать. А если шайба закатится в ворота, так и вообще начинается бог знает что: одни добры молодцы скачут, прыгают от радости, другие чуть не плачут от горя. Как сказала одна моя знакомая, обидно, что столько мужчин, и все не при делах.

– Не при делах – это как? – осведомилась я.

– Да без баб! – воскликнула она скорбно, сетуя на мою непонятливость.

По тому же вопросу не менее остро высказался мой друг. Он пришел ко мне в гости с бутылкой превосходного вина, коробкой конфет и букетом цветов и ратовал за совместное проведение вечера с возможным плавным переходом в ночь. Я согласилась, благо этот человек был приятен мне и вообще обаятельный мужчина, следовательно, прекрасно знал, как следует обращаться с женщинами.

Я не знаю, какой черт дернул меня включить телевизор, да еще на канале НТВ. При виде бегавших на экране фигурок, оживленно перекатывающих по зеленому полю мячик, он взвыл и, уронив по пути конфеты, поспешно сунул мне в руки цветы, с отвисшей челюстью бросился в кресло и уставился в экран.

Все мои попытки оторвать его от проклятого «ящика» более чем на пять секунд оказались тщетными. Он смотрел на меня совершенно бессмысленным взором и снова прилипал к телевизору. При этом что-то сконфуженно бормоча и конвульсивно дергая конечностями.

Я думаю, никакая женщина не смогла бы вызвать у него даже трети того экстаза, который он испытал, когда красные фигурки на поле закатили мяч в ворота белых. Я для эксперимента показалась перед ним в одном кружевном белье. Надо сказать, он отреагировал, как подобает настоящему мужчине, но развиться этой реакции в нечто более стоящее (с ударением на первом слоге) не дал этот самый гол, при виде которого он заорал и полез ко мне обниматься совершенно так же, как футболисты на экране. Без скидок на мой предположительно женский пол и на мою более чем скудную экипировку.

– Ну ты даешь, дорогой! – злобно сказала я и ушла на кухню, откуда позвонила подруге и начала на чем свет стоит ругать мужиков. Обычно речи по испытанной схеме «все мужчины – козлы, подлецы и сволочи» – это прерогатива дурнушек, активных феминисток и пассивных педерастов. Я ни в одну из этих категорий явно не попадала, но на этот раз мой любезный меня достал.

К счастью, матч завершился, временное помутнение рассудка у Сережи прошло, и он явился ко мне на кухню, где я с видом древнеримской фурии вещала что-то в трубку.

Его извинения были исчерпывающими, а сопровождающие их действия и вовсе не давали мне ни малейшего шанса на продолжение тирады с рефреном «Карфаген должен быть разрушен».

А часа через четыре, когда мы сидели в ванне, он и сказал свои замечательные слова.

– Старинная английская мудрость, – изрек Сережа, воздев палец с видом умудренным и загадочным, – гласит, что в жизни настоящего мужчины есть три радости. Первая радость, и самая главная, – это футбол.

Я гневно передернула плечами.

– Вторая, – продолжал он, – это такая английская игра, называется крокет… так вот, крокет они называют второй радостью в жизни настоящего мужчины.

Я подозрительно посмотрела на него, ожидая подвоха.

– А третья радость в жизни настоящего мужчины – это пиво, – закончил он и облегченно выдохнул.

– Позвольте, сэр, – произнесла я, – а как насчет женщин?

Он заулыбался:

– Вот видишь, ты сама досказала. Женщины… гм… Как говорят англичане в ответ на вопрос: «А как же женщины?» – «А-а… А это после пива».

– Н-да, – процедила я.

– За это убивать надо! – проговорил Сергей голосом и с интонациями Лелика из «Бриллиантовой руки». – Шоб ты сдох! Шоб я тебе видал у гробу у белых тапках!

Я рассмеялась. «Хамство» явно удалось Сереже, и его престиж в моих глазах поднялся.

Прошу не понимать слово «престиж» превратно.

* * *

С Сергеем Суворовым мы познакомились недавно на каком-то званом вечере и, надо сказать, не сразу воспылали друг к другу симпатией. Молодые люди с сомнительным чувством юмора, в очках, небритые не в моем вкусе, особенно если учесть, что и ростом он на сантиметр ниже меня, при этом сложения отнюдь не богатырского.

Вероятно, его сначала тоже не впечатлило знакомство со мной.

Впрочем, стоило нам, преодолев обоюдную антипатию, выпить пару-тройку бокалов шампанского, а потом еще столько же вина, а потом еще… В общем, его небритость вскоре воспринималась мной как модная трехдневная щетина, очки показались мне верхом элегантности, а кожаные штаны, в которых он щеголял в пику чопорным молодым людям в строгих темных костюмах, приобрели необычайно сексуальный вид.

К тому же выяснилось, что хозяин банкета, крупный бизнесмен и президент тарасовского хоккейного клуба «Кристалл» Суворов Александр Иванович, – это его отец.

А уж Александр Иванович всегда казался мне образцом делового мужчины – умеющего и работать, и плодами этой работы широко пользоваться, в том числе и в смысле развлечений. Поэтому я решила, что не будет вреда, если я – ненароком – закручу роман с его сыном.

Сергей Суворов был на три года моложе меня – ему недавно исполнилось двадцать четыре, – без определенных занятий, но с достаточным количеством денег, чтобы этих занятий не иметь. Впрочем, при наличии такого родителя несложно определить, откуда милейший Сергей Александрович черпает доходы для существования. Существования, надо сказать, весьма сносного и не скучного.

Пока мы с Сергеем щебетали обо всем понемногу, за столами шла дискуссия, крутившаяся главным образом вокруг одного человека. По-видимому, этот человек на банкете отсутствовал, потому что иначе все и каждый не склоняли бы без устали его фамилию: Савичев, Савичева, Савичеву.

– А я говорю, что с ним, да еще имея Смолинцева, да Климова с Новосадовым, мы можем дойти до финала! – разглагольствовал какой-то плотный лысоватый мужчина, размахивающий вилкой с риском выколоть глаза соседям. – У меня еще никогда не было такого хоккеиста! Если его должным образом обработать, это будет Харламов!

– Ну да, – возразил ему другой, – Савичев, конечно, феномен, но разве он сможет в одиночку тягаться с «Ак Барсом», «Динамо» или Магниткой с Ярославлем?..

Лысоватый яростно возражал, а я спросила Суворова:

– О ком это они?

– Здрасти-и-и! – протянул он. – Ты первый раз слышишь фамилию Савичев?

– Признаться, да.

– Да он же сейчас, наверно, самый известный хоккеист в России. Лучший бомбардир чемпионата. По нему НХЛ плачет, он и там будет звездой первой величины. – Суворов недоуменно посмотрел на меня, явно не понимая, как это можно не знать имени этого великого человека.

Я пожала плечами:

– А вон тот, с вилкой, что так рьяно отстаивает вашего замечательного Савичева, это кто?

– А, это Никифоров, главный тренер «Кристалла», – ответил Сергей, – забавный человечек.

– Угу, это заметно.

– Это у них надолго. Савичев – это конек Василия Афанасьича, и он может часами витийствовать на эту тему.

– А где же он сам?

– Кто, Савичев? А кто его знает.

– Что же, любимца публики не пригласили на банкет, что ли? – недоуменно спросила я.

Сережа одарил меня снисходительным благостным взглядом.

– Какое ему там – банкет? У «Кристалла» завтра матч с московским «Динамо», ему спать надо, малютке.

– Ничего себе малютка, – вмешался в наш разговор мой сосед по левую руку – Суворов сидел справа. – Рост метр девяносто шесть и вес под стольник. Малютка! – фыркнул он.

– Пацану девятнадцать лет, – ответил Суворов, – думаешь, это легко – быть лучшим хоккеистом страны, когда еще и двадцати нет?..

* * *

Это было около полутора месяцев назад, а сейчас, на рубеже марта и апреля, я уже изрядно подзабыла, кто такой Савичев и с чем его едят. Правда, Суворов периодически оставлял у меня дома номера «Спорт-Экспресса», и на первых полосах мне пару-тройку раз попадалось красивое молодое лицо в хоккейном шлеме с надписью «Кристалл», и рядом жирными буквами «Алексей Савичев: взлет гения или случайный метеор?» и прочее в том же духе.

И вот как-то, марта примерно тридцатого, мне позвонил Суворов:

– Как ты смотришь на то, чтобы пойти сегодня вечером, часиков этак в семь, в ресторан?

– В какой ресторан?

– Ну, хотя бы в «Олимп».

– А по поводу?..

– Да так, без повода. Вернее, повод-то есть, только у моего бати. Он сегодня из Москвы прилетел, они там разделали задольский «Сатурн» пять – два! В гостях, и чисто обыграли! Савичев хет-трик сделал, – восторженно говорил в трубку Суворов.

– Они – это кто? – спросила я. – «Кристалл», что ли?

– Ну да. Сегодня у них очередной сабантуй, а послезавтра матч с «Сатурном». Если выигрывают, выходят в финал плей-офф. А там, может, и Кубок России… – мечтательно проговорил он.

Все эти слова прозвучали для меня китайской грамотой, но я все-таки вежливо спросила:

– Так ты меня приглашаешь на этот банкет по поводу вашей… гм… удачи в игре?

– Да нет же, – ответил Сергей, – мы туда не пойдем, мы автономно отметим. Ну так как?

– Хорошо, будем думать, – сдержанно ответила я.

– Тогда я заеду за тобой часов в шесть.

– На чем?

Среди прочих чудес эксцентрики и оригинальности Сережа имел одну забавную привычку – кататься по улицам на разбитой старенькой «копейке», дребезжа единственным – передним – бампером с забрызганным грязью номером под ним. Ручного тормоза это чудо не имело, равно как и ремней безопасности, выхлопная труба чадила с интенсивностью и ядовитостью, достойной «КамАЗа», заправленного термоядерной соляркой. Руль поворачивался без проблем только вправо, влево часто заклинивало. Ко всему прочему у машины периодически отказывали тормоза, а если и работали, то при резкой остановке открывался капот и загораживал весь обзор. Я не знаю, какой шарнир или пружина приводили эту, с позволения сказать, ободранную железную крышку в перпендикуляр к земной поверхности, но только капот открывался по собственной воле, обнажая сиротливо обмотанные резиночками и тряпочками старческие внутренности несчастного рыдвана. А потом с грохотом захлопывался.

При езде все это хозяйство бренчало, дребезжало и угрожающе ухало, скрипело и стонало с угрозой немедленного демонтажа на полном ходу.

– Так на чем ты заедешь за мной? – спросила я еще раз.

– Возьму отцовскую «Ауди», – отвечал Сережа, очевидно, поняв главную направленность моих тревог и опасений. – Нет, лучше «мерс».

– Какой выбор! – иронично отозвалась я.

– Уж лучше, чем выбирать между самокатом и тележкой для развоза базарных товаров, – съязвил и он.

– Или между твоей «копейкой» и металлоломом, – добавила я, – лично я выбираю последнее, потому что он хоть не движется и разбиться на нем сложно.

– А твоя «девяточка», по слухам, стоит на станции техобслуживания, так как приказала долго жить коробка скоростей, – не остался он в долгу. – Так что не очень-то насчет металлолома.

– Хамите, – ответила я словцом из словаря Эллочки-людоедки.

– Молчу, молчу, – явно еле удерживаясь от смеха, ответил Суворов.

* * *

Ресторан «Олимп» был вторым в моем личном рейтинге приличных заведений, уступая только излюбленной «Лире». Не успел, однако, официант предложить нам меню, как Суворов радостно замахал ручонками и, вцепившись мне в локоть, потащил через весь зал к угловому столу, за которым сидели трое молодых людей и две девушки.

– Ты что?.. – начала было я, но Суворов еще прибавил ходу, да так, что я со своими длинными ногами манекенщицы не успевала за его подпрыгивающим мелким шагом.

Я кинула оценивающий взгляд на улыбающихся нам молодых людей.

Они были примерно одного возраста с Суворовым, лет двадцати трех – двадцати четырех. Лицо одного из них, атлетически сложенного парня в светло-сером костюме и белой сорочке с воротником-стоечкой, показалось мне знакомым.

Девушки лет этак по двадцати посмотрели сначала на Суворова, потом на меня. Красивые приятельницы у Сережиных друзей, или кто они там, решила я.

– Режим нарушаете, братцы? – весело спросил Суворов, здороваясь. – У вас же послезавтра матч.

– Даже и не думай сообщать отцу или, упаси боже, Василию Афанасьичу, – произнес смуглый сероглазый брюнет в джинсовой куртке. – Серега, ну представь же нас своей даме.

– А, ну да, – буркнул тот, – это Таня. – Он повернулся к сидящим и поочередно назвал их мне. – Это Максим, – указал он на брюнета в «джинсе», – это Валера. – Суворов кивнул на улыбающегося блондина с острыми чертами лица и прищуренными голубыми глазами.

Я посмотрела на третьего, еще не представленного мне, пытаясь вспомнить, где же я могла его видеть. Красивое мужественное лицо, с маленьким светлым шрамиком над левой бровью, со спокойным взглядом больших серых глаз. Он облизнул губы и коротко взглянул на Суворова.

– Я Алексей, – произнес он, – а то Серый, очевидно, запамятовал, как меня зовут.

– А это Лена и Таня, – кивнул Суворов на девушек, – а что это вы сегодня так?..

– Молчи и садись, – сказал Максим, показывая в улыбке красивые, ровные зубы. Многие, по-моему, пластиковые. – Не все же твоему папаше бухать по поводу наших успехов, можно и нам.

– А то, знаете ли, режим, режим, – вставил Валера. – Так, Елена Васильевна? – спросил он у одной из девушек.

– Если бы он сам его соблюдал, – ответила та. – А то вечно придет и брюзжит: Климов нарушил режим, а уж Смолинцев и вовсе мерзавец, а Савичева пора и вовсе отчислить из команды за его мерзкие злоупотребления добротой тренеров и пренебрежением режимом. А сам как дыхнет перегаром и ну храпеть.

– Это дочь главного тренера, – шепнул мне Суворов, – а вот тот…

– Отставить разговорчики! – рявкнул Максим. – Дай-ка мне лучше, Серега, взаймы. А то мы, что было, спустили, а ехать за деньгами влом.

– А тебе папа еще платит?

– От твоего папы дождесси-и!.. – протянул тот. – Почему нет премии за выигрыш в Задольске? Ась?..

– Простите, Леша, – обратилась я к молчаливо сидящему Алексею, – мне знакомо ваше лицо. Возможно, мы где-то виделись?

– Это неудивительно, мадам, что вам знакомо его лицо, – влез Максим. – Леша у нас человек известный. Вы, наверно, видели его по телевизору.

– Так я ж тебе давно хочу сказать, – вступил и Суворов, – что это, знаете ли…

– Ладно, – прервал его Алексей, – вы, верно, не особо интересуетесь хоккеем?

– Да нет, почему… – попыталась извернуться я. – Мне Суворов всячески старается дать пищу для размышлений в этой области. Я уже даже игроков вашей команды помню по фамилиям.

– Да ну? – ухмыльнулся Максим.

– Ну да, – в тон ему ответила я, – Смолинцев там, Климов. А еще он прожужжал мне все уши про Савичева. – Максим и Алексей переглянулись и рассмеялись. Суворов молча ковырялся вилкой в только что принесенном официантом блюде и многозначительно ухмылялся.

– Позвольте представиться поподробнее, – проговорил Максим, с веселой иронией глядя на меня. – Я Максим Смолинцев, капитан «Кристалла». А это мои товарищи по команде – Валерий Климов и Алексей Савичев.

– Вспомнила! – Я повернулась к Алексею. – Вспомнила, где я могла видеть ваше лицо! На первых полосах «Спорт-Экспресса».

– Вы читаете «Спорт-Экспресс»? – улыбнулся Савичев.

– Нет, у меня его все время оставляет Суворов. Весь журнальный столик забит его газетами.

– Так что, мадемуазель, перед вами сидит «золотой мальчик» российского хоккея, – провозгласил уже изрядно нагрузившийся спиртным Смолинцев.