© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

* * *

Я – поэт, зовусь я Гришка.

От меня вам эта книжка!

Глава 1

– А это кто? Устинова? Так, так… Что-то новенькое… У тебя такой нет? Тогда, пожалуй, я это возьму… А это у нас кто? Донцова? Ага, это я тоже не читала. Донцову я тоже люблю. Значит, берем… А вон ту желтую книжечку подай, пожалуйста… Ну-ка, кто это? А, Буйковский! Нет, ну, ты смотри, какой он взял эпиграф: «Я – поэт, зовусь я Гришка. От меня вам эта книжка!» Оригинально, правда, Полин?

Мы с подругой Алиной уже целый час торчали в магазине «Книжная лавка». Я давно выбрала себе роман и теперь терпеливо ждала, пока Нечаева сгребет с полок все новинки, пользуясь тем, что цены в этом магазине очень заманчивые.

– Буйковский – это кто? – спросила я автоматически, листая очередную новинку.

Подруга вытаращила на меня свои большие голубые глаза и удивленно захлопала густо накрашенными ресницами:

– Полин, ты что, из глухой тайги приехала?! Гриша Буйковский – местное юное дарование, поэт! Он, правда, в основном для рэперов пишет, но есть что почитать и нормальным людям. Вот я однажды была на его авторском вечере. Это было что-то!..

Алина Нечаева занимала «должность» моей лучшей подруги еще с детского сада. Она была суперобщительна и сверхактивна. Ее энергии с лихвой хватило бы на добрую половину девушек нашего Горовска. Она постоянно записывалась во всевозможные организации и движения, протестующие против разнообразных несправедливостей нашей суровой реальности, а также была в курсе всех культпросветмероприятий нашей городской тусовки. Природа наделила мою подругу очень красивыми чертами лица – огромными выразительными глазищами, аккуратненьким, чуть вздернутым носиком, пухлыми губками. Она была воплощением того женского типажа, который нравится всем мужчинам без исключения.

– Слушай, Алина, давай ты мне про своего Буйновского потом расскажешь. Мы тут, как в музее, уже целый час ходим, и, если тебя не остановить, ты половину ассортимента скупишь.

– Не Буйновского, а Буйковского, – поправила меня подруга. – Эх, я бы еще кое-что из фантастики посмотрела…

– Ты у меня сама – ходячая фантастика. Пойдем, а то все деньги здесь оставишь, – предупредила я.

– При таких-то ценах?! Да брось ты! Я потому и ныряю сюда постоянно, что здесь все очень даже дешево, и при этом ассортимент большой. Хотя, ладно, я и так на полгода себя чтением обеспечила. Пошли к кассе. Где тут у меня кошелек?..

Когда мы с Нечаевой вышли из магазина – я со своим романом, она – с целым пакетом книг, мы сели в мой «Мини-Купер», терпеливо ожидавший нас на ближайшей стоянке.

– Слушай, поедем куда-нибудь перекусим, – предложила Алина, – а то у меня прямо в животе урчит.

Я кивнула и вставила ключ в замок зажигания:

– Идея принимается. Здесь, буквально в двух кварталах, есть очень приличная кофейня «Запад-Восток»…

Вскоре мы с Нечаевой сидели в уютном зале. Здесь был стильный современный интерьер, играла музыка в стиле легкий хаус и блюз. Мы заказали тирамису, сок и эспрессо и теперь наслаждались их божественным вкусом и трещали обо всем, что только приходило в голову.

– Так ты что, правда ничего не слышала о Буйковском? – спросила Алина, вспомнив наш недавний разговор в «Книжной лавке».

– Наверное, ты будешь удивлена, – ответила я, – но, честное слово, ничего не слышала даже краем уха. А ты откуда о нем знаешь?

Нечаева пожала плечиком:

– Да так… Познакомили нас на одной тусовке на вечере художников и скульпторов. Кстати, познакомили Витьки́.

– Какие Витьки́? – удивилась я.

– Полин, да ты что?! – возмутилась подруга. – Из тундры сюда приехала?! Витьки́ – это Витя Шило и Витя Мыло. Их так все зовут. Ну, Шилова ты знаешь, я вас давно познакомила, а его друг Мыльников по кличке Мыло – художник и скульптор. Кстати, их общий друг – директор выставочного зала Микола Бобусь, уж о нем-то ты, надеюсь, слышала? (Я на всякий случай кивнула головой, боясь, как бы меня не посчитали прибывшей с какого-нибудь полуострова Таймыр. На самом деле ни про какого Бобуся я тоже слыхом не слыхивала.) Так вот, Буйковский сочинил про них троих такой памфлет:

 
Жили у Бобуся два веселых гуся:
Один Шило, другой Мыло, два веселых гуся!
 

Алина рассмеялась, а я удивилась про себя, при чем тут памфлет, но состорожничала и вслух ничего не сказала, только выразила свое отношение к «произведению» какого-то там Буйковского неопределенным восклицанием: «Мм!»

– Скажи, прикольно пишет? – продолжала докапываться до меня подруга.

– Скорее уж переписывает заново русский народный фольклор.

– Да у него и свои произведения есть, – вступилась Нечаева за нашего доморощенного поэта.

– Охотно верю, – кивнула я, чтобы прекратить наконец этот разговор про человека, которого я в глаза не видела и который был мне ну абсолютно безразличен.

– Ой, Полин, чуть не забыла!.. – Нечаева торопливо отхлебнула глоток кофе. – Знаешь, я тут недавно познакомилась с одним молодым человеком… Все бы ничего, он, кажется, даже при деньгах, только, знаешь, он какой-то деспотичный. Любит указывать, что мне делать, как себя вести, как одеваться, как наносить косметику и наносить ли ее вообще… А еще любит сам решать, когда он придет ко мне и во сколько, а я в этот торжественный момент должна быть дома при параде и встречать его, как заморского гостя. Как ты думаешь, это нормально?

– Нет. Это очень ненормально, – отрезала я, удивляясь про себя, как резко сменила тему Алина.

Появление у подруги нового бойфренда не было для меня такой уж большой неожиданностью: Алина постоянно меняла кавалеров, практически каждый месяц. И почти все они ей не подходили, ну, разве кроме тех, которые сбегали от нее сами.

– Тогда, пожалуй, я его брошу, – задумчиво сказала Нечаева, глядя куда-то в угол и дожевывая последний кусок пирожного, – терпеть не могу над собой никакого контроля, а уж тем более – насилия.

– И правильно сделаешь, – поддержала я подругу. – От всяких придурков лучше держаться подальше.

– Думаешь?

Я кивнула.

– Тогда точно брошу! Вот прямо сейчас! – Алина решительно достала из сумки мобильник и набрала какой-то номер. – Петр, это я… Где нахожусь? В кафе… В хорошем кафе… Как с кем? С подругой, разумеется… А с чего это я буду тебе что-то доказывать?.. Нормально я с тобой разговариваю, понял?.. Знаешь, что, дорогой? Я не собираюсь тебе докладывать, где я, с кем и что делаю! Я тебе вообще не за этим звоню… А затем! Я звоню сказать тебе, что между нами все кончено… А вот так!.. Да, вот так!.. Ага, щазз, разбежалась!.. А это потому, дорогой, что не надо было мной командовать, указывать, что мне делать… Нет, ты командовал!.. Нет, ты указывал!.. Короче, все, Петюня, наш конструктивный диалог окончен. Забирай свои игрушки и не писай в мой горшок!.. «Что, что»!.. Говорю: забудь дорогу к моему дому, козел!.. Ты что, угрожаешь мне, урод?! Да у меня брат в ментуре… да у меня весь убойный отдел… и ОМОН… Да пошел ты!!!

Нечаева с чувством швырнула мобильник в свою безразмерную сумку. Я огляделась: люди за столиками вокруг нас с интересом посматривали в нашу сторону.

– Алина, ты что?! – зашипела я. – Все-таки здесь приличное заведение, нас же могут и попросить…

– Я сама могу кого хочешь попросить! – отрезала Алина, правда, уже не так грозно, как раньше.

Она отодвинула от себя пустую чашку и принялась потягивать сок через соломинку.

– Нет, ну ты молодец! – выразила я свое восхищение подруге. – В минуту разобралась с этим уродом.

– Будет он еще указывать, как мне жить! Да кто он такой?! И еще угрожает, представляешь?!..

– Гад, – выразила я свою женскую солидарность.

– Еще какой! Вот только пусть теперь попробует позвонить мне!..

Через несколько минут мы с Нечаевой вышли из кофейни.

– Куда бы еще навострить лыжи?

Проблема свободного времени у нас с Алиной действительно имелась: поскольку мы обе давно не работали, вопрос «чем бы еще заняться» возникал у нас частенько. Подруга, как я уже сказала, решала его, записываясь во всевозможные общественные организации и движения, стояла в пикетах, протестующих против вырубки леса где-нибудь под Нижним Тагилом, или посещала различные женские курсы типа «Как захомутать миллионера».

Я же, в свое время оставив почетную должность юрисконсульта кирпичного завода, занялась тем, что помогала обратившимся ко мне людям, попавшим в беду, которым официально ни полиция, ни прокуратура помочь не могли. Или не считали нужным. Удостоверившись в правдивости предоставленных ими сведений, я бралась наказать их обидчиков, сумевших уйти от заслуженного наказания. За такую деятельность я получила весьма лестное звание Мисс Робин Гуд.

В то время, когда никакого «дела» у меня не было, я целыми днями сидела с книжкой в кресле возле камина и предавалась блаженным мечтам, читая о «большой и чистой любви», неожиданно свалившейся на голову какой-нибудь героине. Мою подругу Алину такое пустое, по ее мнению, времяпровождение выводило из себя, и она жутко пилила меня за это и пыталась записать в ту общественную организацию, в которой на данный момент состояла сама, или поставить меня в пикет против безобразия, типа того, что «тигру в зоопарке не докладывают мяса». Я, как могла, аккуратно открещивалась от такой деятельности: мало того что надо было торчать на улицах города с лозунгами в руках и периодически скандировать то, что было на них написано, но еще и необходимо было платить членские взносы.

– Куда бы еще навострить лыжи?

Я посмотрела на Алину удивленно:

– Ты еще спрашиваешь, чем заняться? Ты же купила десяток книг, иди домой и читай их, наслаждайся!

– Книги я буду читать перед сном или в ванной, лежа в морской воде с ароматическими маслами. Вот тогда ими можно действительно насладиться. А световой день надо использовать более продуктивно… О! Полина, смотри!..

Я перевела взгляд туда, куда указывала Алинина рука, и увидела круглую тумбу, всю оклеенную афишами. На одной из них было написано крупными буквами:

ПРИГЛАШАЕМ НА ТВОРЧЕСКИЙ ВЕЧЕР МОЛОДОГО ГОРОВСКОГО ПОЭТА Г. БУЙКОВСКОГО, КОТОРЫЙ СОСТОИТСЯ В ДОМЕ ТВОРЧЕСТВА…

Далее шли число и время.

Алина посмотрела на часы:

– Сегодня. И время подходящее – двадцать ноль-ноль. Ну, что, пойдем? Местная тусовка будет в полном составе…

– А стоит ли?

Я не особо рвалась проводить вечер с местной тусовкой. Но Алина начала уверять меня, что будет «жутко интересно», что я «умру от восторга» и так далее. Умирать я считала для себя преждевременным, даже от восторга, но как еще можно было скоротать длинный летний вечерок? Да и цена вопроса была чисто символической.

Договорившись с Нечаевой встретиться без четверти восемь на крыльце Дома творчества, я направилась к своей машине. Билеты подруга обещала достать сама, и я решила пока съездить домой, приготовить Арише обед. Сегодня весь день с самого утра меня не было дома, и я боялась, что он может просто погибнуть от голода, а допустить этого я никак не могла.

Ариша – это мой дед, Аристарх Владиленович Казаков, папа моего папы. Четырнадцать лет назад мои родители погибли по вине пьяного прокурора, сумевшего тогда выйти сухим из воды, а мы с Аришей ничего не смогли сделать. Доказать вину убийцы не представлялось возможным. Но, спустя почти полтора десятилетия, я сумела так отомстить прокурору и его водителю, бывшему тогда с ним, что мало им не показалось. А я сама оказалась как бы ни при чем. С тех пор лавры Робина Гуда не дают мне покоя, а пьянящее чувство мести толкает на новые подвиги.

Арише почти семьдесят, но он полон сил и энергии. Страстный любитель казино, необычайный интриган и артистичная натура. Мы живем вдвоем в большом доме в коттеджном поселке.

Четырнадцать лет назад, когда мы остались вдвоем, дед взял заботу обо мне на себя, отдал в элитную школу с углубленным изучением иностранных языков. Потом я поступила в только что открывшийся в нашем городе вуз на самый престижный юридический факультет, после чего какое-то время доблестно трудилась на благо Родины на кирпичном заводе в должности юрисконсульта.

Отомстив прокурору, в скором времени я ушла с этой «престижной» должности, так как поняла, что работать под чьим-то «чутким руководством» с восьми до пяти – не для меня. Наверное, у меня обостренное чувство справедливости, пройти равнодушно мимо преступника, избежавшего наказания, я просто не могу. Если закон оказывается бессилен, это не значит, что нет других вариантов. С тех пор я занимаюсь тем, что, как Робин Гуд, воздаю негодяям по заслугам. Конечно, мне приходится рисковать и порой даже поступать не совсем законно, но мое юридическое образование дает мне представление, как самой не угодить за решетку. Как говорится, незнание законов не освобождает от ответственности, а вот их знание – как раз наоборот.

Конечно, я работаю не одна, во многом мне помогают мои друзья и близкие люди. Чего, например, стоит помощь Ариши. У деда такие связи! И не только в мире честных и законопослушных граждан.

А мой приятель журналист Антон Ярцев! Он работает в местной газете «Горовск сегодня». Надо сказать, что наши отношения с Антошей действительно приятельские, и не более. За рамки дружеско-деловых они не выходили и вряд ли когда-нибудь выйдут. Профессия частенько обязывала его присутствовать на всевозможных молодежных тусовках или фуршетах. Иногда по его просьбе я составляла ему компанию, и ни один из нас не расценивал это как выражение особой симпатии. Я иногда обращалась к Антону со своими просьбами, и он с удовольствием на них откликался.

Еще один бесценный помощник в моих делах – Сергей Дмитриевич Курбатов, полковник ФСБ, старый друг моих родителей. Когда они погибли, дядя Сережа отчасти заменил мне отца, и все проблемы, возникающие у нас с дедом, как волшебник, решал в секунды. Конечно, по мере возможностей я старалась обходиться своими силами и не тревожить очень занятого человека пустяками, но иногда бывали моменты, когда обойтись без помощи дяди Сережи я была просто не в состоянии.

Да, как видно, за деда я волновалась напрасно: его просто не оказалось дома. Скорее всего, он пропадает у кого-нибудь из своих многочисленных приятелей. Положив на стол пакет с купленными по дороге в супермаркете продуктами, я достала из него блинчики-полуфабрикаты и поместила их в микроволновку. Остальное отправилось в холодильник дожидаться своей очереди.

Когда блинчики были готовы и микроволновка сообщила мне об этом радостным «дзыньком», я достала их и положила на тарелку. Я уже села за стол, вооружившись ножом и вилкой, когда в дверях кухни неожиданно появился сияющий Ариша.

– Бонжур, Полетт! До чего аппетитно пахнет!

– Ты вовремя, дедуля. Мой руки, блинчики остывают.

Вскоре мы с Аришей сидели за столом вдвоем и уминали за обе щеки румяные блинчики с мясом. Я включила чайник, он ворчливо закипел, создав на нашей кухне атмосферу уюта.

– Что делаешь вечером? – поинтересовался дедуля.

– Иду повышать свой интеллектуальный и культурный уровень.

Дед посмотрел на меня с недоумением:

– В каком смысле – повышать? Ты записалась на какие-то курсы, Полетт?

– Нет, просто мы с Алиной идем сегодня на творческий вечер нашего горовского поэта Буйковского. Слышал о таком?

– Нет. Зато я слышал о таком поэте, как Маяковский.

– Маяковский – это что! Буйковский пишет для рэперов, это покруче будет, чем «Кто там шагает правой? Левой! Левой!..».

– А о чем пишет наш доморощенный поэт?

– Честно говоря, дедуля, не знаю. Вот сегодня с Алиной посетим его творческий вечер, тогда я тебе и расскажу…

– А, так я, кажется, что-то читал в газете про этого господина… Где-то тут у меня… Я только сегодня утром…

Дед поискал на кухне и нашел на подоконнике газету, которую положил передо мной.

– Вот, просветись!

Это была небольшая заметка о молодом начинающем поэте Г. Буйковском. Я быстро пробежала ее глазами. Краткая биография: когда родился, где учился, с каких лет начал писать стихи. Оказалось, что творить мальчик Гриша начал еще в пятом классе. Писал для школьной стенной газеты. Учителя его хвалили, вот он, похоже, и вошел во вкус…

В статье приводилось одно произведение местной знаменитости. Я прочла вслух:

 
Не метет, не кружится,
Тишина кругом.
Сплетена, как кружево,
Дума о былом.
– Как дела? – Не жалуюсь.
– Как живешь? – Как все…
Вплетена из жалости
Ленточка в косе.
Разговор не клеится,
Значит, помолчим.
– Торопись! – Успеется!
Главное – почин…
 

– Дедуль, ты понимаешь, о чем тут речь? – спросила я, отбросив газету в сторону.

– Полина, в поэзии главное – не понимать, о чем речь, главное – приобщиться к искусству, – глубокомысленно заметил Ариша.

– Да? – с сомнением спросила я. – Возможно, возможно… Тогда скажи честно: тебе нравится такое… произведение искусства?

– Полетт, ты же знаешь, я – человек консервативный, я люблю классиков:

 
Когда одни воспоминанья
О днях безумства и страстей
Наместо славного названья
Твой друг оставит меж людей…
 

Дедуля даже жестикулировать начал с вилкой в руке. Я на всякий случай отодвинула подальше от него тарелку.

– Значит, я так понимаю, Буйковские вирши тебя не очень растрогали, – сделала я вывод. – Впрочем, оно и понятно: я тоже не пришла от них в восторг.

Мы доели свой нехитрый обед, я заварила чай, и по комнате поплыл аромат далекого и загадочного острова Цейлон. После чаепития Ариша сказал мне: «Мерси, мадмуазель!», поднялся в свою комнату на второй этаж и засел в свое любимое ротанговое кресло с очередной газетой в руках. Я убиралась на кухне, невольно вспоминая только что прочитанное стихотворение.