Пролог

– Ника, ты не спишь? – приглушенный голос звучит заговорщически.

– Нет, – тихо отзывается Вероника из-под одеяла.

– У меня для тебя что-то есть…

– Что, Маруся?

Маруся достает из-под одеяла что-то шуршащее и протягивает Нике. Та ощупывает, осматривает это при тусклом свете пробивающейся в окошко луны и понимает, что это леденец в целлофановой обертке – яркий, розовый, нереально аппетитный.

– Откуда это у тебя? – спрашивает она удивленно.

– Тетя Катя дала.

– Сразу два? – недоверчиво уточняет Ника.

– Нет, один. Но я сказала, что нас с тобой двое, поэтому пусть еще один даст. Он же пополам не ломается! Ты ешь, ешь! Я уже свой начала.

– Спасибо, – говорит Ника, бережно припрятывая гостинец под подушку.

Некоторое время в комнате висит тишина.

– Ника! – вновь слышится голос Маруси, сопровождаемый уютным причмокиванием.

– Ау?

– А ты сейчас что делаешь?

– Ничего, – пожимает плечами Ника. – Думаю.

– А о чем? – не отстает Маруся.

– Да так… Стих сочиняю.

– Везет же! – вздыхает Маруся. – А у меня стихи никогда не получаются. Как-то пробовала прочитать, так вся группа смеялась. Ника, а ты кем хочешь быть, когда вырастешь?

– Не знаю… Я как-то не думала об этом, – задумчиво говорит Вероника.

– Ты много кем можешь быть! – убежденно говорит Маруся без тени зависти. – Ты талантливая. Ты и стихи сочиняешь, и поешь, и картины у тебя вон какие красивые. Только я их не всегда понимаю.

– Ничего, – с легкой грустью улыбается Ника. – Вырастешь, поймешь…

– Ты всегда так говоришь! – с обидой замечает Маруся. – Рада, что на целых два года меня старше.

– Вот уж нисколько, – возражает Ника. – Давай спать.

– Давай, – соглашается Маруся, но продолжает возиться.

Через некоторое время она приподнимается на кровати и склоняется к Нике:

– Ника, спишь?

– Нет, – слегка недовольно откликается Вероника. – Ты-то почему не спишь?

– Не получается что-то… Ника, а знаешь, кем я хочу стать?

– Ну, кем? – интересуется Вероника, кажется, только для того, чтобы Маруся поскорее отстала.

– Спасателем! – на ухо ей выдыхает та.

– Кем? – Ника сама изумленно приподнимается на постели.

– Спасателем! – повторяет Маруся, гордая произведенным эффектом.

– Девочки! – дверь приоткрывается, и раздается строгий голос. – Спать сейчас же!

Девчонки разом замолкают и утыкаются в свои подушки.

– И кого же ты спасать собралась? – когда шаги в коридоре стихают, Ника отрывает голову от постели и смотрит на девочку с ласковой улыбкой.

– Да всех подряд! Всех, кому нужна помощь! Вот тебя, например!

– А меня-то от кого?

– От кого… Да мало ли от кого! – отмахивается Маруся.

– Ох, Маруся! В прошлом году ты хотела быть пожарником, потому что у них красивая форма и они ездят на машине с сиреной. Потом хотела быть летчиком. Потом – машинистом, и обязательно на паровозе! Потому что он тебе понравился на картинке. Хотя сейчас и паровозов-то нет. Интересно, кем ты станешь на самом деле?

– Спасателем! – упрямо заявляет Маруся. – И буду спасать тебя! Тебя обязательно придется спасать, ты же такая непрактичная!

– Это кто тебе сказал такое? – удивленно спрашивает Ника, подпирая подбородок остреньким кулачком.

– Тетя Катя! Она говорит, что за такой неприспособленной барышней глаз да глаз нужен. И еще добавила: «Господи, хоть бы ей муж хороший достался, самостоятельный!» Ника, а ты хочешь замуж?

– Не знаю. А что это ты о замужестве задумалась? Сама, что ли, собралась? Не рановато ли?

– Нет, что ты! Я, Ника, никогда замуж не выйду. Ни за что! Я просто боюсь, что ты выйдешь, я стану тебе не нужна, и ты меня бросишь…

Голосок Маруси дрожит, и Ника улавливает в темной тишине всхлипывание. Приподнявшись выше, она нащупывает темную головку подружки и гладит жесткие волосы:

– Ну что ты такое говоришь! Я никогда тебя не брошу.

– Обещаешь? – с надеждой вскидывает на нее Маруся огромные глаза.

– Обещаю. Спи.

Ника прикрывает глаза и пытается придумать рифму к сложному слову «меланхолия». В голову приходит почему-то только Монголия, и Вероника пытается представить, какая она, эта Монголия, которую она видела только на карте и которая представляется ей загадочной, таинственной страной с цветочными лугами, где живут необыкновенные люди, похожие на древних сказочных богатырей… Маруся вертится рядом на своей постели и вздыхает. Ей явно не терпится спросить еще о чем-то, но она видит, что Ника лежит с плотно сомкнутыми веками и ровно дышит. Маруся несколько раз косится на нее, затем не выдерживает:

– Ника! Спишь?

– Ну что тебе еще? – едва слышно тянет Ника.

– А мы с тобой правда сестры?

– Да дашь ты мне сегодня поспать, Маруся? Ты же знаешь, что нет. Но мы… Мы даже ближе, чем сестры! Мы же с тобой все время вместе, все друг о друге знаем.

– И конфеты всегда пополам делим, и пряники! – подхватывает Маруся.

– Глупышка ты еще совсем! Спи.

Маруся, кажется, успокаивается от слов Ники. Она уже не возится, лежит тихо, свернувшись в комочек и подтянув колени к животу. Через некоторое время она начинает посапывать. Ника же, неожиданно взволнованная сегодняшней болтовней и серьезными вопросами, затронутыми младшей подругой, теперь никак не может заснуть.

Луна выходит из-за облаков и освещает своим неярким светом комнату. Ника видит спокойные лица спящих девочек, темные кудряшки Маруси. Они совсем не похожи на ее собственные. У Маруси кудри крутые, жесткие, непослушные. И черные. У Ники – длинные мягкие локоны, пепельно-русые, которые покорно ложатся так, как их причешешь. Их даже жалеют стричь, когда приходит время, позволяют расти, в нарушение порядка.

Ника склоняется к постели Маруси, вглядывается в круглое безмятежное личико, проводит по крепенькой загорелой руке с болячкой на локте, замазанной зеленкой…

– Спасательница, – с улыбкой произносит она и поправляет на подруге сбившееся одеяльце. – Сама смотри не попади в беду, с твоим-то неугомонным характером…