Новогодние каникулы придумал какой-то дурак. 

Умная женщина каникулы сделала бы за две недели до Нового года. Тогда, возможно, праздник был бы праздником и для всех мам, а не только их домочадцев. Тогда, возможно, мы бы тоже вспомнили об удовольствии от развешивания гирлянд, украшения квартиры, вездесущих мандариновых шкурок, какао, покупки подарков, и даже, сама не верю, что так говорю: приготовления праздничного ужина. Если бы всё это не приходилось делать между отчётами, сметами, и песочением за проваленные планы продаж, навсегда лишающих последних надежд на новогоднее чудо.

глава 1

– Звенит январская вьюга, – орёт уличный динамик на столбе. И пусть бы орал себе, если бы не я, под этим самым столбом. Жду, пока уймётся поток машин и я смогу перебежать дорогу, – закажи пиццу для друга!

Куда там!

Когда в этом городе успели отменить светофоры?

И почему, стесняюсь спросить, не отменили рекламу пиццы, орущую на всю улицу?

– Олеся Александровна! Вас не слышно! – завопил мой телефон, когда я всё же поймала его в полёте и вернула к уху.

Естественно, не слышно!

Я же спасала телефон. Спасла! Гаджет от асфальта, себя от ещё одного кредита и как следствие, – гречневой диеты!

– Я здесь. Спасибо, что звоните, напоминаете. Очень постараюсь внести платёж на днях. До конца недели максимум.

– Олеся Александровна, имейте в виду, если вы не заплатите, мы будем вынуждены обратиться в суд, для взыскания вашего долга…

Бла-бла-бла и прочая, набившая оскомину лабуда.

Ну хоть реклама заткнулась.

Перебежать дорогу в центре города – это тебе не хухры-мухры! Тут требуется максимум внимания – не проворонить передышку у машин и предельная концентрация – успеть завершить забег. Осадочек от разговора с сотрудницей банка я затолкала поглубже. Гадости про неё подумаю попозже.

Сунула в сумку телефон, следом за ней берет, недрогнувшей рукой стянутый со вспотевшего лба.

Беретку предварительно аккуратненько сложила.

И натурально разинула рот. Глядя, на неминуемо и неукоснительно, движущегося на меня Деда Мороза.

Однако.

На календаре второе декабря, но когда, скажите на милость, погода на юге нашей необъятной родины, занималась не приличествующей ей бюрократией?

Вот и Дед Мороз – как будто и в самом деле дед, а не переодетый аниматор. И борода выглядит естественно-жестковатой, но ухоженной, полностью седой.

– С наступающим Новым годом, внученька!

И этот сказочный старик сунул мне небольшой, размером с кошку, мешок. Только что освободившаяся рука сцапала его на хватательном рефлексе, не иначе.

Дед пошёл дальше не оборачиваясь. Я запоздало вспомнила картинку с памятки о противодействии терроризму и связи таких вот подозрительных старичков с внеурочными пиротехническими вывертами.

Мешок дёрнулся, словно внутри него кто-то живой.

Так и есть! Я ошалело заглянула внутрь, встретилась глазами с кошачьими, ярко-синими, вскользь отметила в них смешинку и снежно-белый окрас своего “подарочка”.

Быстро закрыла мешок.

Как будто если у животины закончится воздух, она сама по себе куда-то испарится.

Старого проходимца и след простыл! И наконец-то заканчивается хвост из машин.

Взяла и себя, и собственные ноги в руки, и быстро, почти бегом перешла дорогу.

Вспомнила, что дохлых котов я люблю не больше, чем живых и снова заглянула в мешок.

– А выигрышный билет в лотерею мне нельзя было подарить? – тварюшка оказалась никакой не чудесной, а самой обыкновенной – не сочла нужным мне ответить. Но, видно, этот сказочный негодяй, посеял-таки и в меня зерно веры в чудо. Я глянула вверх, в беспросветно-голубое, яркое небо: – даже не миллиард, а так, на пару-тройку миллионов. Так, чтобы ипотеку закрыть, да няню нанять!

Однако.

Взрослая же женщина, Олеся Александровна! А в сказки веришь! Таким макаром ты сейчас опоздаешь везде, где только можно! Благо остался последний магазин. А до садика, глядишь, и домой успеешь забежать.

Нужно только избавиться от балласта!

Я присела там же, где и стояла – на тротуаре. Хотела было открыть мешок, но боковым зрением выхватила несущийся поток машин, шагающие разномастные ноги с другой стороны, почувствовала себя убийцей голубоглазых блондинок, представила блондинкой операторшу из банка, и чувство собственного достоинства взяло верх.

Не хватало ещё потом с этим жить. Нести это в себе и знать, что совершила преступление, поддавшись вечному противостоянию брюнеток и блондинок.

Ну нет! До такого я не опущусь!

Хватит мне и мошенничества, как злостной неуплаты за кредит!

А голубоглазую нахалку выпущу попозже, не в таком оживлённом месте.

– Здравствуйте, гражданка…

Твою дивизию! Ещё один представитель власти на мою голову! Только на этот раз не волшебной, а самой что ни на есть гражданской!

Стало ещё жарче, я расстегнула две верхние пуговки пальто и сунула шарф в сумку как раз следом за кошкой. Чувствуя, как краснею, как начинают дрожать руки, я прослушала, как представился сотрудник ДПС, попыталась сосредоточиться:

– … перешли дорогу в неположенном месте… Вы очень торопитесь?

Давай, Олеся! Самое время задействовать весь свой актёрский талант, надеть морду повысокомернее, надуть губы посиликоновей и выдать что-то в духе: – очень! А что не видно? Меня уже заждался любовник – генерал ДПС!

У ДПС же где-то есть свой генерал?

Зачем-то я глянула на часы и:

– Нет, по правде, есть немного времени, – промямлила неудачница внутри меня, схоронившая свой актёрский талант на единственной в жизни премьере “Пеппи длинный чулок” во втором классе школьной постановки.

Ещё и жалкую улыбку зачем-то выдавила. Небось, в качестве могильной плиты этому самому непризнанному дарованию.

– Следуйте за мной. Заполним документы, на первый раз… Вы же в первый раз? – служитель закона уже двинулся вперёд, не сомневаясь, почему-то, что я последую за ним.

Я как раз убеждала себя, что развернуться и припустить в обратную сторону – не лучшая идея. Поймает – сгорю со стыда. Он обернулся в ожидании ответа.

– Угу.

– На первый раз предупреждение, попадётесь во второй раз – будет штраф.

– Не попадусь.

– Простите? – он снова развернулся.

Симпатичный. Возраст не разберёшь – старше двадцати пяти, но младше тридцати пяти. Гладко выбрит, большие глаза, цвет которых не разглядеть – стыдно до жути. И очаровательная ямочка на подбородке. И фигурист – выше меня…

Леся! – мысленно застонала. Он сто процентов женат! А если не женат, то точно с кем-то встречается! А даже если не встречается – на кой ему сдалась разведёнка-лузерша, с ипотечным кредитом и пятилеткой на шее!

И вообще: человек просто делает свою работу! Вот смеху бы было, узнай он, что задерживает барышень, а они вместо того, чтобы забояться и устрашиться, рассматривают его как лот на рынке порочных связей.

– Мяв! – блондинистая стерва напомнила из сумки, что от меня ждут ответа.

– Никогда больше не перейду дорогу в неположенном месте. Честное слово!

И никогда больше не буду смотреть похабным взглядом на посторонних мужчин. Клянусь!

Клятвы самой себе – вообще мой любимый вид клятв. Приношу их часто, разнообразно, совершенно чихая на то, что в большинстве своём они противоречат друг другу.

Так и недолго кровь оголубить. А что? Если слово дал, потом слово взял, то царь – ни дать ни взять.

Однако.

– Прошу.

Передо мной открыли и придержали дверь будки. Улыбка на губах представителя власти мне почудилась. Не могла не почудиться – я вообще на него не смотрю. Тем более, он так высоко – сейчас, стоя рядом, очевидна разница в росте.

Продолжая нести свой обет – не смотреть, я села на указанное место. Разглядывая обшитые пластиком стены пропустила прелюдию – пока заполняют бумажки. Теперь, с такого близкого расстояния, мне стал чувствоваться отголосок его парфюма.

“Пока узоры рисовала на стекле зима

Пока была ты не со мною, а совсем одна

Я так бежал, я так летел

Снежинками в твою метель

Снежинками в метель твою

Сказать, что я тебя люблю…”. (1)

Красиво и романтично поют мальчики откуда-то с полки будки.

Надо же, какая песня – и про любовь, и про Новый год. А потом, спустя много лет, я ему признаюсь, что уже тогда, при первой встрече, уже знала, что это всё всерьёз…

Леся! Ну какого ляда!

– Я говорю: паспорт ваш нужен!

– Ах, паспорт!

Я нырнула в сумку, трясущимися пальцами перебирая её содержимое. Это всё мужской одеколон! Это он затуманил мне сознание. Противная кошка, о существовании которой я уже забыла, предательски взвизгнув, прыгнула на стол. Стало жарко! Не только лицу, но и вообще! В пальто оказалось ужасно неудобно, неповоротливо, чтобы рыться в сумке.

Я похожа на чудовище.

Больше никаких обетов! Они мне и не понадобятся: нормального человека потная коротышка ни в жизнь не заинтересует!

Отчаявшись, забыв, что сама только что отменила все свои обещания, не глядя на этого недосягаемого мужчину, я стала выгребать содержимое сумки.

Кошка пристроилась на руках у представителя закона. Предательница, как и все женщины! Между неудачником, который не в состоянии платить кредит, они выбирают сытую безопасность с вкусно пахнущими ДПС-никами-взяточниками. И не надо мне тут, что он не такой!

Шапка, шарф, солнцезащитные очки – чуть не свалились с ног: закончилось место.

– Кладите на стол, если нужно, – я видела только руки. Мужские пальцы ласково почёсывают млеющую, прикрывшую глаза тварюшку.

Однако! Это вообще прилично?

На стол к моему барахлу высыпался кусок булочки, что лежит там с прошлой недели, забыли раскрошить в кормушку. Духи, помада, несколько карамелек… вот он паспорт!

То, что сделала что-то не то, я поняла только потому, что как-то изменилось молчание. Мужчина напротив по-другому задышал. Я окинула взглядом стол и поняла: дверная ручка! Вот её можно было и не выкладывать! Я прекрасно бы и так достала паспорт.

Что, собственно, и сделала! Не изменяя себе, то есть, не глядя на хранителя дорожного порядка, я протянула ему паспорт.

– Нате вам конфетку, – сунула взятку ему в пальцы.

Кошка мурлыкнула, недовольная перерывом в почёсывании.

– Иди-ка, красавица, – быть не может: подумалось мне, – к хозяйке.

И правда. Не может.

Сунула блудливую предательницу в сумку.

А может быть, всё это мне только кажется? Может, он вообще не видит моих краснений-вспотений, неуклюжестей? Ну вот что ему, делать больше нечего – наблюдать за мной. Он, вообще-то, кошкой был занят!

Вот сейчас скоренёхонечко долистает мой паспорт, допишет свою бюрократию, и я его вообще никогда больше не увижу. Ну подумаешь! Сколько он таких девиц на дню задерживает? Пачками!

– Палыч, я тут отъезжал, давай… – в будку заглянула голова в форменной шапке.

– Я сам.

Голова смерила меня взглядом, не пропуская ни капроновых колготок, ни груди, под вязаным платьем. Голова озарилась улыбкой:

– Понял. Я тогда за кофейком.

Была голова и нет головы.

– Вы замужем, Олеся Александровна?

Да ладно! Что? Вот так сразу?

Бёдра сами заёрзали по стулу, пока выпрямлялась спина, выпячивалась грудь.

– Да. Ой! То есть нет!

Бли-и-ин. Я подняла взгляд, полный смелости:

– Не замужем. Просто долго была, на автомате ответила, простите…

Идиотка! Это сотрудник правоохранительных органов! А в руках у него твой паспорт! С девственно-чистой страницей о брачных метках!

Похоже, человек этот, уже вообще ничему не удивляется.

– Иждивенцы?

– Нет. То есть да! Дочка.

Слово-то какое!

– Олеся Александровна, вам нехорошо? Назовите свой адрес, кто-то из сотрудников отвезёт вас домой.

У меня этот его вопрос вызвал невольную ассоциацию со школой и учительницей, перед которой я, подростком, пыталась отыгрывать больной живот, лишь бы сбежать с уроков.

Выдох.

– Нет, не стоит. Всё в порядке. Я на машине. Долго ещё?

– Почти всё. Ваш домашний адрес?

Так, Леся! Самое время перестать нести чушь – то есть пытаться сказать правду, и что-нибудь соврать.

Идея, ожидаемо, оказалась провальной. Хватит мне проблем с банками. Ещё объявят в розыск, честное слово.

Назвала свой адрес, который отличался от родительского, указанного в паспорте, за тысячи километров отсюда и задёргалась: зазвонил телефон, о существовании которого я начисто забыла!

– Могу ответить? – спросила у хозяина сего радушного заведения, а у самой мороз по коже: воспитательница.

Кивка не стала и дожидаться:

– Да, Галина Михайловна.

– Олеся, ты только не волнуйся, – я схватилась за сердце, – здесь Настюша немножко ударилась…

– Одну минутку, – следующее к писаке: – ещё долго?

– Нет, я закончил.

– Я пойду?

Дождалась на этот раз позволения, и пулей вылетела из вагончика.

– Насколько немножко?

– Ничего нет, но я не могу тебя не проинформировать. Её толкнул Ванька, в ответ она его, так что он тоже хорошо приложился, сейчас и Свете буду звонить…

Какое счастье! Всего лишь потолкались. Такая ерунда, а всё туда же – в бюрократию!

С одной стороны – звони Настина воспитательница мне почаще, я бы подпривыкла, но учитывая редкость наших телефонных разговоров – сердце в пятки каждый раз, когда вижу её имя на экране.

Последняя рабочая точка – проверить выкладку на стойке, чтобы все зашедшие малыши могли дотянуться до конфеток-зефирок, забрать списание, выпить кофе с продавщицей, обменяться ничего не значащими пошловатыми шуточками с симпатичным покупателем, вздумавшим присоединиться к кофепитию, и жизнь наладилась!

Ну чего я вообще? Мне тридцать один год, в конце-концов! Просто нужно запомнить, что мир не крутится вокруг меня. Что вокруг много мужчин, которые просто ходят мимо, просто делают свою работу, просто флиртуют. И это вообще ничего не значит!

Клянусь, что теперь на всех мужчин буду смотреть как на бесполых, просто людей!

Про хвостатую вертихвостку я вообще забыла. А эта – как знала! Ни звука из сумки не подала по дороге в сад. А стоило забрать Настюшу, припечатать её ремнями в кресле, включить хит нашей зимы: “Новый год к нам мчится”, который не такая уж и умная, зато очень целомудренная колонка категорически отказывается ей включать в детском режиме, машину пронзило громоподобное: мяв!

Вот и не надо мне, что это всего лишь кошка! Эта примадонна прекрасно осознаёт, когда у её таланта нет ни зрителей, ни ценителей!

Прыжки на месте, в кресле, по всей машине, демонстрация чудес детской акробатики – и вот уже меховая шкурка смотрит безукоризненно честными глазами в такие же честные, но на самом деле невинные, человечьи.

– Мама, значит, Дед Мороз и правда существует? – Настя только носом в кошку не зарылась.

Хотя нет. Зарылась.

– Солнышко, ну конечно, существует. Он же тебе каждый день новогоднего месяца оставляет вкусняшки, даёт тебе задания.

– Но как же, получается, он узнал, что я хочу котёнка, если мы ещё письмо не написали?

Однако, действительно. Какая вероятность, что пятилетняя девочка не хочет котёнка?