– Не, ну ты смелая – на три недели попереться, я бы без нормального интернета сразу померла. – Лена, подруга Божены ещё с младших классов школы, покачала головой с экрана планшета. – Так что, серьёзно, будешь там все каникулы сидеть? Мне в кино не с кем пойти, Вадик постоянно работает…

– Да я тут уже привыкла, – Божена пожала плечами. – Нормально. С бабой Тасей интересно, она столько фольклора знает – приметы, поговорки, присказки… В травах очень хорошо разбирается. Мы с ней не виделись сколько лет, а она старенькая, вдруг что… Кино твоё не убежит.

– А может, ты книжку напишешь? Вдруг засчитают как курсовик или даже диплом? Типа – фольклорная экспедиция, в настоящую деревню… – Лена повела руками, видимо, изображая таинственность. – Кстати! Сегодня ж крещенский вечер! Помнишь – «раз в крещенский вечерок девушки гадали»… Тебе тоже нужно. «Суженый, ряженый»… Чем там ещё заниматься?

Божена вздёрнула нос и поджала губы.

– Ой, Ленка, не беси меня. Ты знаешь, как я к этому отношусь.

Неожиданно в приоткрытую дверь комнаты Лены, видимую на заднем плане, сунулась взлохмаченная голова Полинки, младшей сестры, и выпалила:

– Ага, а зато в сны веришь! – и она передразнила тон с придыханием. – «Ой, Ленка, мне такой парень снится, ТАКОЙ ПАРЕНЬ…»

– Полька! – Лена рванула к двери, однако голова тут же исчезла, а в коридоре раздались удаляющийся топот и смех.

Божена густо покраснела и покосилась на библиотекаршу – пожилую даму с тугим узлом волос на макушке, однако та сидела по-прежнему монументально, держа в руках раскрытый дамский роман. На всякий случай девушка поправила наушники и уменьшила громкость – вдруг в тишине читального зала звук всё-таки слышен.

Покричав в коридоре, Лена вернулась к компьютеру.

– Не слушай эту дуру. Вообще задолбала! – подруга покачала головой. – Скорее бы уже съехать. Вадик квартиру присмотрел, только нужно мебель купить. Может, через неделю…

– Я рада за вас, – Божена вежливо улыбнулась. – Ну ладно, пошла я.

Лена спохватилась.

– Так это, Божка, стой… Что этот твой парень? Снился ещё?

– Да что… – девушка замялась и снова бросила опасливый взгляд на библиотекаршу. – Ну… Иногда…

Подруга восторженно распахнула глаза.

– Каждую ночь?

Божена наклонилась к микрофону наушников и прошептала:

– Ага.

Её собеседница заговорщицки прищурилась.

– На твоём месте я бы точно погадала. Мало ли… А вдруг сработает?

– Пфф…

– Не, серьёзно! Вдруг это какой-то тамошний парень. Из деревни. Сосед твой. А ты упустишь шанс из-за своих принципов.

Божена снова покраснела и буркнула:

– Не надо мне деревенских…

Лена закатила глаза.

– Ой, хватит быть такой душилой. А то так и будешь спать с этим своим… Шопеном.

– Шопенгауэром!

– Да я так и сказала. Короче, давай, Божка. На войне и в любви все средства хороши! Найди его и это… – подруга махнула кулаком перед экраном. – Ну, ты поняла.

– Ага. Постараюсь. До завтра.

Улыбнувшись на прощанье, Лена отключилась.

Божена ещё немного посидела, затем выключила планшет, оплатила пользование интернетом и вышла на освещённую луной улицу – единственный фонарь, как обычно, не работал.

Девушка по городской привычке настороженно оглядела тёмные углы изб и направилась к дому бабы Таси. Свежий снег ломко хрустел под ногами, вспыхивая искрами в лунном свете. Божена пробиралась осторожно, время от времени проваливаясь в рытвины, скрытые снегом. В голове кружили обрывки мыслей. «Глупости… Гадания… Ладно в деревне верят, но Ленка-то… Начиталась ерунды… Дам ей Докинза новую книжку… Ещё Полька подслушивает… Надо сказать, чтоб тоже наушники брала, а то весь дом слушает… Подумаешь, парень снится… И что такого… Мало ли… В ленте его видела или что… Вот и снится… Да наверняка в ленте – такой красавчик, точно модель… Волосы отбелённые… И глаза слишком зелёные… Линзы… Или фотошоп… А губы…»

Божена вздохнула и представила губы парня из своих снов – мягкие, так и хочется погладить кончиками пальцев, а слева на подбородке – родинка… А уж когда парень улыбался, вообще дыхание перехватывало – даром что во сне… Замечтавшись, девушка немедленно провалилась ногой в сугроб и чуть не упала. Сердито фыркнув, она выбралась на ровный участок, отряхнула джинсы и пробормотала под нос: «Что за чушь!»

Наконец-то добравшись до бабушкиного дома, Божена радостно улыбнулась. В окне первого этажа горел свет и мелькали тени – наверняка баба Тася готовит свой любимый чай с чабрецом и мёдом. После ковыляния по сугробам так приятно сесть за деревянный стол с выскобленной годами столешницей и массивными ножками, потягивать душистый чай, следить за тенями, танцующими на стенах, слушать рассказы бабушки и гладить мягчайшую шерсть Пушка – огромного белого кота.

Бабе Тасе было уже за девяносто, но здоровье у неё было на удивление крепкое, а слух – острый.

– Кто там? Боженька, ты? А я только чаёк заварила, как чувствовала, что ты идёшь…

Божена вновь улыбнулась. Всякие там мистики и мракобесы наверняка сказали бы, что у бабы Таси развито шестое чувство или какие-то там чакры. Она всегда угадывала, что должны прийти гости, какая завтра будет погода и прочие подобные мелочи.

Стоило Божене сесть, как на колени запрыгнул Пушок, мурлыча и ластясь. Девушка почесала кота за ухом, потискала пушистые щёки и, заглянув в отливающие зеленью глаза, вдруг подумала, насколько он похож на своего отца – Белушика, который жил у бабушки раньше, когда Божена была маленькой. Да и всё на этой кухне, наполненной уютным теплом печи и запахом неведомых трав, было точно таким, как в детстве, – словно и не было этих двенадцати лет. «А я и забыла, что здесь так хорошо. То с девчонками, то в Тайланд, то в Грецию… Нет, Греция, конечно, это нечто… – перед внутренним взором Божены мелькнули воспоминания о недавней поездке с родителями. – Но как я столько лет не приезжала к бабушке? Папа всё занят был… Но теперь меня уже не нужно везти, сама могу приехать. На летние каникулы куплю билет на поезд и приеду…». Девушка покосилась на бабу Тасю – подперев лицо ладонью, та задумчиво смотрела в окно – и мягко улыбнулась.

Допив чай, Божена расслабленно оперлась спиной на стену, скользя взглядом по комнате, прислушиваясь к тихому мурлыканью кота, отдавшись ленивому течению мыслей. «С другой стороны, а если и погадаю… Никто ж не узнает. Ну, могу и я… Разок. В шутку. Так сказать, позволю себе расслабиться – и никому от этого вреда не будет. Баба Тася ляжет, а я… Будто крестьянка из прошлого. Надо погуглить, как правильно. Блин, интернет этот, еле пашет…». Поглаживая тёплую белую шерсть – Пушок время от времени нырял головой ей под руку и когтил колени – девушка наконец-то дождалась, пока откроется страница с перечнем гаданий, однако ничего ей не нравилось. То нужно было идти на перекрёсток – вдруг увидит кто, стыд и позор! – то бросать валенком в прохожего, то топить баню, а этого Божена не умела.

Наконец, последний вариант показался любопытным. Он не требовал сложной бутафории и в то же время звучал очень аутентично: «Если ночь ясная, разденься догола, в окно скажи: «Месяц мой суженый, ступай за мной» и иди в нежилую комнату. Там зажги две свечи перед зеркалом, произнеси: «Месяц, яви мне свой лик» и смотри, не моргая, на отражение. Если есть у тебя суженый – увидишь его за спиной».

Когда баба Тася, надев тулуп, пошла в сарай за дровами, Божена потихоньку взяла из кухонного ящика две длинные белые свечи и спички и отнесла их на чердак. В глубине помещения, неподалёку от окна, стоял стол, заваленный старой кухонной утварью. Здесь были и керамические блюда с неожиданно яркими – что за краска держится так долго? – узорами и неразборчивыми стилизованными буквами, и толстые деревянные миски, и тяжёлая каменная ступка, и тускло отливающие металлом щипцы – судя по грубым, асимметричным деталям, они были не отлиты, а сделаны вручную . «Ничего себе у бабушки лежит… Это, может, настоящий кузнец ковал… Интересно, сколько это может стоить?». Оглядевшись, Божена приметила на полке настольное зеркало – потемневшее от времени, с тонкой паутинкой трещин с правого края.

Спустившись с чердака, Божена подождала, пока вернётся бабушка, обняла её, пожелала спокойной ночи, и они разошлись по спальням: баба Тася – на первый этаж, Божена – на второй.

***

В своей комнате, за закрытой дверью, раздеться и пробормотать положенные слова, глядя на луну за окном, было ещё терпимо, но, когда пришёл момент открыть дверь и – голышом! босиком! – пробираться на чердак, Божена ощутила себя предательницей и Докинза, и всех просветителей человечества. Чтобы чувствовать себя хоть немного привычнее – да и свет не помешает – она захватила со стола телефон и теперь, сжимая его в пальцах, кралась по коридору.

«Холодно… Занозу бы не посадить… А вдруг тут мыши есть?! Наверное, всегда в деревенских домах бывают… Хотя Пушок ведь…»