Синопсис

Марьяна Стрельцова – обычная девушка. Она работает фельдшером в госпитале для участников локальных конфликтов. Разведена, детей нет.

Однажды во время визита к начальнику госпиталя она знакомится с капитаном Алексеем Кравченко – командиром десантной роты. Капитан стремится вновь попасть в Чечню, хотя медицинская комиссия признала его ограничено годным.

Всего нескольких минут хватает девушке, чтобы понять – она должна быть рядом с этим человеком, потому что только она сможет уберечь его там, на войне.

Через неделю случайно в кафе она вновь встречает капитана Кравченко – вместе с друзьями он отмечает будущий отъезд. Кравченко узнает Марьяну и приглашает их с подругой за свой столик, однако ведет себя отчужденно. Его пугает разница в возрасте – он старше Марьяны на двенадцать лет. Ему кажется, что молодая девчонка придумала себе сказку и пытается сделать из него, старого и неоднократно раненого, героя войны.

Однако Марьяна твердо убеждена, что без нее Кравченко пропадет.

С помощью близкого друга Кравченко капитана Сергея Рубцова Марьяна попадает к Алексею домой. Тот совсем не рад ее видеть, пытается сделать все, чтобы не дать девушке влюбиться в него еще сильнее, но Марьяна настаивает и остается у Алексея на ночь.

Утром она неожиданно просит Кравченко взять ее с собой в Чечню, мотивируя это тем, что она – аттестованный военфельдшер, старшина медицинской службы. Кравченко приходит в ярость и обещает выкинуть ее из расположения роты, если упрямая девушка не расстанется с мыслью о войне.

На вокзале во время проводов Марьяна знакомится с женой Рубцова Еленой и ее сыном, курсантом военного училища Сашей. После более близкого знакомства Марьяна признается Елене, что собирается попасть в Чечню, чтобы быть вместе с любимым человеком. Елена, которая знает Кравченко довольно давно, предупреждает, что там, в Чечне, Марьяну встретит совершенно не тот человек, с которым девушка рассталась на вокзале. Кравченко – профессиональный военный, который не знает и не умеет ничего, кроме военного дела.

Но девушка решила не отступать. Через своего родного дядю, работника штаба гарнизона, она добивается командировки в Чечню. И без того непростые отношения с родителями обостряются до предела – мать категорически против, но Марьяна убеждает ее, что едет не в боевую часть, а в госпиталь далеко от зоны военных действий.

В Чечне Марьяну на самом деле пытаются откомандировать в госпиталь, но она идет на хитрость, заявляя, что хочет служить вместе с мужем – капитаном Кравченко.

Ее приезд в роту, которой командует Алексей, сопровождается скандалом. Кравченко пытается отослать девушку обратно, но Рубцов убеждает его не делать этого, и Марьяна остается.

Начинается служба, непростая для женщины, но Марьяна старается не показать, насколько ей тяжело. Однажды к ним в роту приезжает еще один закадычный друг Алексея и Рубцова – капитан Константин Лещенко по прозвищу Леший. Они дружат еще с училища, делятся друг с другом всем и считают себя одной большой семьей. Лещенко, заметив отношение Марьяны к Алексею, решает поженить их прямо там, в Чечне, и объявляет мужем и женой.

С этого момента Алексей начинает переживать за Марьяну еще сильнее, старается оградить ее от всего, что приходится видеть и слышать бойцам. Но Марьяна не хочет такой заботы – ей нужно все время быть рядом с мужем.

Получив очередное задание, Кравченко решает не брать с собой Марьяну, оставить ее на блок-посту, но та накануне увидела страшный сон и поняла, что не может оставить Алексея, потому что кроме нее ему никто не поможет. И оказывается права – в ущелье на дороге колонну обстреливают боевики, Кравченко тяжело ранен, и Марьяна вытаскивает его из боя.

В госпитале выясняется, что ранение Кравченко очень тяжелое, и шанс выжить у него ничтожный. Марьяна тоже контужена, ее госпитализируют. Ночью она уговаривает медсестру провести ее в реанимацию, где умирает ее муж. Кравченко без сознания, но словно чувствует приход жены. На нее же это свидание действует негативно – Марьяна впадает в шоковое состояние и несколько дней не выходит из него.

Когда ей становится лучше, она выписывается из госпиталя и устраивается туда работать, чтобы быть рядом с мужем.

Почти через полгода Алексея выписывают и разрешают перевезти его домой, в родной город.

Его помещают в городской госпиталь, где раньше работала Марьяна. Начальник госпиталя берет Марьяну на работу, и там же, в госпитале, они с Алексеем официально женятся.

Дома Марьяна находит приглашение на встречу выпускников школы, на которую ее уговаривает пойти муж.

Там она встречает своего одноклассника Дмитрия Ленского, влюбленного в нее с седьмого класса. Ленский стал известным журналистом и, узнав, что Марьяна военфельдшер, прошедший Чечню, пытается уговорить ее дать ему интервью. Марьяна отказывается.

Алексея выписывают, и Марьяна привозит его к себе. Знакомство с родителями выливается в очередной скандал – муж Марьяны чуть моложе ее отца.

Вместе с мирной жизнью приходят проблемы – у Кравченко нарушена психика, его мучают ночные кошмары, он срывает свою злость и беспомощность на Марьяне, постоянно заводя с ней разговоры о разводе. После очередного скандала он вдруг понимает, что ведет себя нечестно по отношению к девушке, спасшей ему жизнь.

Однажды во время прогулки они с Алексеем встречают Ленского – тот пришел поздравить Марьяну с днем рождения. Ленский пытается спровоцировать скандал с соперником, однако Марьяна сама ставит точку, ударив Ленского по лицу в ответ на хамство. Ленский обещает отомстить.

Спустя несколько месяцев Кравченко готовят к последней операции по извлечению пули из легкого. Но накануне операции в городской газете появляется статья Ленского, в которой он поливает Марьяну и Алексея грязью. У Кравченко случается сердечный приступ, и операцию откладывают.

Рубцов и Лещенко, вернувшись из Чечни, узнают о произошедшем и заставляют Ленского публично принести извинения.

Алексею становится хуже, он снова попадает в госпиталь в тяжелом состоянии. Марьяна и Лещенко приходят к нему в палату, и на их глазах у Алексея останавливается сердце. Марьяна выхватывает пистолет у Лещенко и приставляет его к виску, заставив своим голосом Кравченко прийти в себя.

После этого случая Марьяна попадает в психиатрическую клинику и только через полгода вновь возвращается домой. Но там выясняется, что поправившийся Алексей снова вернулся в армию и опять собирается в командировку в Чечню. И Марьяне ничего не остается, как смириться и ждать.

Однажды к ней приходит Елена Рубцова и делится своей тревогой – ее сын Саша окончил училище и тоже уехал служить в Чечню, в роту Кравченко, хотя мог остаться в гарнизоне. Но мальчик был воспитан на примере боевых офицеров, а Алексей для него вообще являлся образом идеального военного.

До возвращения Кравченко остается около двух месяцев, когда в марьяниной жизни снова возникает Ленский. Он предлагает ей поездку в Чечню в составе его съемочной группы. Желание увидеть мужа пересиливает осторожность, и Марьяна соглашается.

Она действительно встречается в мужем и проводит у него три дня.

По возвращении из поездки Ленский напрашивается к Марьяне в гости и вновь просит ее уйти от Кравченко. Марьяна отказывается, и тогда Ленский насилует ее.

После произошедшего Марьяна решает покончить с собой, но в этот момент к ней приезжает Лещенко. Он сразу понимает, что произошло и кто в этом виноват.

Он находит Ленского и сильно избивает его, предупредив, что лучше бы тому исчезнуть. Марьяна уговаривает Лещенко ничего не говорить мужу.

Кравченко возвращается из командировки, а через некоторое время узнает, что в Таджикистане пропал Лещенко и что его перевезли на территорию Чечни. Он уезжает искать друга и пропадает.

Марьяна добивается командировки в госпиталь в Чечне. Перед отъездом она мирится с матерью.

Она попадает в тот самый госпиталь, где лечился после ранения Алексей. Во время одного из дежурств к ним в операционную попадает бежавший из плена раненый, и Марьяна с трудом узнает в нем Лещенко. В соседней операционной тоже находится пациент, подобранный вместе с Лещенко. Это оказывается ее муж.

У Кравченко частично парализованы руки, и для Марьяны все начинается заново. Но теперь все осложняется присутствием Лещенко. Марьяна из благодарности за помощь старается уделять внимание и ему тоже и тем самым вызывает ревность у мужа. Они ссорятся.

Приезд Рубцова возвращает все на свои места, он помогает Алексею и Марьяне разобраться в их проблемах.

Друзей выписывают, и Марьяна уезжает вместе с ними домой.

После реабилитации Кравченко возвращается на службу, но его направляют в учебную часть гарнизона. Алексей начинает пить и однажды срывает на Марьяне свою злость по поводу окончившейся военной карьеры.

В ситуацию вмешивается Лещенко, уговаривает Марьяну не бросать его друга. Марьяна чувствует, что вот-вот сорвется, и это происходит. Она снова попадает в психиатрическую больницу к доктору, который изучает проблемы реабилитации побывавших в Чечне. Но ситуация с Марьяной ставит его в тупик – она никак не хочет разговаривать с ним. Тогда доктор решается на эксперимент. Он приносит видеокассету с фильмом о чеченских событиях, и это оказывается фильм, снятый Ленским, смонтированный из его собственных съемок и захваченных у боевиков видеопленок. Марьяна вновь видит момент ранения Кравченко и впадает в истерику. Но этот случай возвращает Марьяну к жизни. Она даже рассказывает врачу про изнасилование.

Во время свидания с мужем в вестибюле Марьяна сталкивается с Ленским и едва узнает его – тот перенес несколько пластических операций. Между Ленским и Кравченко возникает ссора, и Алексей выбрасывает журналиста на улицу.

Ночью Ленский, заплатив санитарам, проникает в палату к Марьяне. Между ними завязывается драка, и Марьяна, обороняясь, убивает Ленского.

Ее арестовывают, но психиатр настаивает на том, что содержать ее нужно только в условиях клиники.

Марьяне приходится рассказать мужу правду, и Алексей делает все возможное, чтобы уберечь жену от тюрьмы.

Марьяну приговаривают к принудительному лечению, сняв обвинения.

Спустя время она возвращается домой. Ее родители наконец принимают зятя. А однажды Марьяна обнаруживает, что, вопреки всем прогнозам врачей, она беременна.

У них с Кравченко рождается дочь Варька.

* * *

Эта история случилась довольно давно – можно сказать, в прошлом веке. Написана она была тоже давно – в 2005 году, но много лет лежала в столе. К сожалению, прототип главного героя не дожил. Но я чувствую себя обязанной и благодарной ему за то, что он позволил своей жене рассказать мне все – даже то, о чем они говорили только между собой. Огромное спасибо им обоим за это. А еще – Сергею Трофимову (Трофиму) за разрешение использовать кусочек из его песни.

 
Служил я не за звания
И не за ордена —
Не по душе мне звездочки
«По блату».
Но звезды капитанские
Я выслужил сполна —
Аты-баты, аты-баты.
Сергей Трофимов.
 

…Не идет мне камуфляж. Никогда не могла понять, какой умник придумал, что женщина в военной форме привлекательна и интересна. Это только в кино длинноногие девахи так сексуально выглядят, что даже дух захватывает. Еще бы – юбочки выше колена, сапожки по ноге, чулочки и все такое… На деле все немного прозаичнее. Как можно казаться кому-то привлекательной в мешковатых брюках, в тяжелой куртке и огромных, просто неподъемных ботинках? А тельняшка? А плюс к тому – санитарная сумка с полной укладкой, да автомат, да два запасных рожка к нему? Посмотрела бы я на этих куколок с экрана…Конечно, кто угодно вправе возразить – мол, подгони по фигуре, тут обрежь, там ушей, здесь сделай поуже. Возможно. Но мне некогда было думать об этом – я не в штабе сидела…

Я – военный фельдшер. Чего мне это стоило, знаю только я и еще мой муж. Мой не вылезавший из госпиталей долгих три года муж. Мой ротный. Мой Леха Кравченко. Именно из-за него я живу так, как живу.

Никто не мог понять, что связывает меня, молодую еще женщину, с усталым сорокалетним мужиком, прошедшим Афган и Чечню, видевшим такое, от чего мутится разум. Но я люблю его такого, какой он есть, и больше мне не надо никого и ничего на свете. Мой Леха. Мой ротный.

…Тогда, в девяносто восьмом, я только-только устроилась в военный госпиталь, хотя до этого работала в обычной городской больнице. Но так повернулась жизнь – предложили, пошла. Мне было двадцать пять лет…

Мы столкнулись в кабинете начальника госпиталя, куда я шла на «разбор полетов» за то, что банально врезала по наглой роже неоднократно пристававшего ко мне лейтенанта медицинской службы хирурга Басинского. Этот бравый резака в очередной раз вообразил себя голливудским жеребцом, от которого я просто по определению должна была прийти в восторг и кинуться на шею с криком: «Вася, я ваша навеки!». В мои планы это как-то не входило, и вот… Басинский подал рапорт начальнику, и шагаю я теперь на ковер за строгим выговором, как пить дать. Женщина – существо бесправное, а в армии – так тем более, чуть что – «сама виновата, тебя предупреждали, что скидок не делаем и т. д.», и это вполне стандартный ответ любого командира, словно мы только и делаем, что провоцируем мужчин на хамство и свинство! Но мне на это наплевать, я девушка решительная, могу сама за себя постоять.

В кабинете подполковника сидели двое – за столом, спиной ко мне, высокий военный, а сам начальник госпиталя, седой, довольно пожилой уже мужчина, хмурясь, разглядывал какие-то бумаги, и что-то в этих бумагах ему не нравилось.

– Поймите, капитан, после такого ранения…

– Это было давно, – Господи, сказал, как отрезал, ну и голос!

– Да, не спорю, вас не комиссовали, но это вовсе не значит…

– Значит. Я – кадровый офицер, я не могу сидеть на диване, когда в мясорубку бросают сопливых необученных пацанов. Я – профессионал, мое место на войне, а не под юбкой у бабы!

Ничего себе, заявочка! Интересно, сейчас-то Авдеев заорет или нет? Он не заорал, молча подписал бумагу и протянул ее военному:

– Можете идти, капитан Кравченко. В конце концов, вы не мальчик, должны и сами понимать опасность и последствия своего ранения. Зачем я буду снова и снова повторять то, что вам наверняка говорили уже не однажды! Но имейте в виду – я был против.

– Спасибо, я учту ваше мнение, товарищ подполковник медицинской службы.

Военный поднялся со стула и пошел прямо на меня. Эти глаза… Я никогда не видела прежде таких усталых, ничего не выражавших глаз. Он посмотрел на меня и слегка улыбнулся, а я прилипла к дверному косяку, не в силах даже двинуться с места.

– Да, кстати, Марьяна, раз вы здесь, возьмите капитана Кравченко и сделайте ему прививку от гепатита, – заметил меня начальник.

– Есть, товарищ подполковник. Только я здесь по другому поводу…

– Капитан, подождите фельдшера в коридоре! – велел Авдеев. – Это много времени не займет.

– Да.

Капитан вышел, слегка отодвинув меня плечом.

– Кто это? – спросила я, забыв о субординации.

– Капитан Кравченко, десантник, мать его… Прошел Афганистан, два ранения, потом Чечня, и вот снова в пекло лезет. Сидел бы в учебке своей, так нет – патриотизм прет! Без него там не разберутся, в Чечне этой! – полковник в сердцах отшвырнул свою любимую ручку и стукнул кулаком по столу. – Не понимаю я! Столько лет служу, а не могу понять…

– Дело военного – война, – изрекла я.

– Ну, в тебе-то это откуда? Ты же девушка, всех перебьют, за кого замуж пойдете?

– За Басинского. Этот в Чечню ни за какие плюшки не поедет. Хотя военный врач.

– Вот-вот, кстати, о Басинском, – снова перешел на официальный тон подполковник, вспомнив о причине моего визита. – Лейтенант подал рапорт – вы ударили его по лицу, назвали уродом и козлом. Догадываетесь, чем пахнет?

– Козлом и пахнет, товарищ подполковник. А еще строгим выговором с занесением, – я опустила глаза и приняла вид удрученный и раскаивающийся, однако в душе ничего подобного не испытывала, и при случае повторила бы и свои слова, и действия.

– Точно. Деточка, я, может, не в курсе чего-то, так вы скажите, разберемся, – Авдеев стал похож на моего дедушку, такой домашний, милый, хоть плачь.

– Товарищ подполковник, я думала, что в армии служат, как это ни банально звучит, настоящие мужчины, а лейтенант Басинский позволяет себе выходки замоскворецкой шпаны, что, как мне кажется, в военном госпитале просто недопустимо. Глядя на врачей, и пациенты начнут руки распускать. А у нас и так контингент не из спокойных, много контуженых, им не объяснишь…

– Да, вы правы, детка, но по лицу, да еще прилюдно… – подполковник покачал головой.

– Я признаю, что была неправа, товарищ подполковник. Скажите, как я должна поступить в следующий раз? – я не надеялась получить ответ сродни панацее от всех болезней, да и что мог посоветовать в этой ситуации пожилой начальник госпиталя?

– Ну, уж это! – развел руками Авдеев.

Догадавшись, что нагоняя уже не будет, я осторожно спросила:

– Я могу быть свободной, товарищ подполковник? Меня ждет капитан на прививку…

– Да-да, идите, Марьяна, и передайте лейтенанту Басинскому, чтобы явился ко мне в шестнадцать ноль-ноль.

Так-с, попал Васютка! Еще неизвестно, кому ты своим рапортом неприятности доставил – мне или, может, себе…

За дверью кабинета на стуле сидел капитан. Теперь у меня было время разглядеть его как следует – огромные плечи, обтянутые камуфляжной курткой, тугие бицепсы, крепкие запястья и широкие ладони. Ботинок на вытянутой вперед ноге был никак не меньше сорок шестого размера, да и сам капитан казался таким монументальным, основательным, что хоть сейчас на пьедестал. И глаза… Серые глаза, затемненные ресницами, на бронзовом от загара лице, перечеркнутом морщинами. Твердые, плотно сжатые губы под светлыми, выгоревшими усами… У меня снова что-то ухнуло и оборвалось внутри…

– Пойдемте со мной, товарищ капитан, – произнесла я.

– Ты за что летёхе анфас попортила? – поинтересовался он, поднимаясь и шагая за мной в процедурный кабинет.

– А вы откуда знаете?

– Дверь приоткрыта была.

– Было за что.

– Да уж понял я, что не форма его носа тебя не устроила. Приставал, что ли?

– А вам не все равно?

– Права. Просто уважаю таких, кто может отпор дать мужику, не боясь последствий.

Мы зашли в процедурку, я полезла в холодильник за вакциной, потом в шкаф за шприцем, не глядя на севшего на кушетку капитана, попросила:

– Рукав засучите. А лучше – снимите куртку, так удобнее будет.

Увидев его обнаженный бицепс, я замерла – ничего себе, ручка, так и иглу недолго сломать – это ж камни, а не мышцы!

– Коли быстрее, я уколов жутко боюсь, – признался капитан.

Я уколола чуть ниже татуировки – горы, небо, птицы какие-то и надпись внизу полукругом – «Афган – 87». На лице капитана не дрогнул ни один мускул, ну, еще бы! Не даром же меня прозвали «руки ангела» за мое умение ставить уколы безболезненно и незаметно. Чем, собственно, и горжусь.

– Все, одевайтесь. А правда, что вы в Чечню просились?

– Что я – мальчик, проситься? Это моя работа, я должен – я делаю, такое уж у меня правило.

Он оделся и пошел к выходу, задержавшись в дверях: