Dunkle Zypressen!

Die Welt ist gar zu lustig.

Es wird doch alles vergessen.^[1]

– Через десять лет забудут!

– Через двести – вспомнят!

(Живой разговор летом 1928 г. Второй – я.)

Моему дорогому и вечному добровольцу

…А добрая воля

Везде – одна!

Вал

– Каб не чех!

– Каб не тиф!

Кто-то: – эх!

Кто-то: – жив

бы Колчак…

Солнцепёк.

Солончак.

Перекоп —

Наш. Семивёрстная мозоль

На вражеских глазах.

Земля была суха, как соль,

Была суха, как прах.^[2]

Не то копыт, не то лопат

Стук: о костяк – костыль.

Земля была суха – как склад,

Почуявший фитиль!

– Ой, долго ли? Ой, скоро ли?

Нуда, нуда, нуда^[3]

Все вялено, все солоно:

Земля, вода, еда.

Позевывай… постреливай…

К концу – к концу – к концу…

Что пили вы? что ели вы?

Камсу! камсу! камсу!

Бросит сын мой – дряхлой Европе

(Богатырь – здесь не у дел):

– Как мой папа – на Перекопе

Шесть недель – ежиков ел!

Скажет мать: – Евшему – слава!

И не ел, милый, а жрал.

Тем ежам – совесть приправой.

И поймет – даром, что мал!

Осточертевшая лазорь.

(С нее-то и ослеп

Гомер!)

…была суха, как соль,

Была суха, как хлеб —

Тот, неразмоченный слезой

Паёк: дары Кремля.

Земля была – перед грозой

Как быть должна земля.^[4]

– Шутка ли! В норах!

После станиц-то!

Что мы – кроты, что ль?

Суслики, что ль?

Есть еще порох

В пороховницах,

И в солоницах

Совести – соль!

Безостановочный – не тек

Пот: просыхал, как спирт.

Земля была суха, как стог,

Была суха, как скирд.

Ни листик не прошелестит.

Флажок повис, как плеть.

Земля была суха, как скит,

Которому гореть.

Заступ. Сапог.

Насыпь? Костяк.

Коп – пере – коп.

Так – пере – так.

Пышущий лоб.

Высохший бак.

Коп – пере – коп.

Так – пере – так.

Вознагради тебя Трисвят,

Вал стародавен ханск!

Лепили – в Маркова ребят,

А получал – Армянск.

Хотели в глаз, садили в бровь,

Садили вкось и вкривь.

(Там перекапывалась новь,

Окапывалась – бывь.)^[5]

– В тартарары тебя, тельца ласкова:

“Всем, всем, всем!”^[6]

На солнцепёке – учба солдатская:

– При – цел: семь!

В тартарары с тобой (эх, не ты б-не ты!)

Шло – шла – шли.^[7]

– По наступающему противнику,

Ро – та! – пли!

На вал взойди, лбом к северу:

Руси всея – лицо.

В тылу – родство последнее:

Щемиловка-сельцо.

В плечах – пруды Сивашевы,

Сольца, гнильца сплошна.

С него и кличка нашему

Сиденьицу пошла:

Щемиловско. Ни нам, ни им!

В иные времена

Дает же Бог местам иным

Такие имена!

Курск – действуем, Керчь – пьянствуем,

Да, но сидим в селе

Щемиловке.

…Дно – станция,

А то – Гуляй-Поле!

Панам – соли, полям – сули.

Звон! золота кули!

Гуляй – пали, гуляй – пыли:

Коли – гуляй – пали!

Галлиполи: чан – до полну —

Скорбей. Бела– была.

Галлиполи: голо-поле:

Душа – голым-гола.^[8]

В той Щемиловке – тошна б,

Каб не флаг над ней штабной —

Полка марковского – штаб.

Черный с белою каймой

Флаг над штабом.

Рок над флагом.

Кресток бел, серпок ал.

Перекоп – перевал —

Руси – наковальня!

На валу – дневальный,

Под дневальным – гнезды,

Над дневальным – звезды.

Звезды непросчетные.

Гнезды пулеметные.

Дневальный

Стан прям – одни ребра —

Бог – раз, а два – Марков.

Иван? Сергей? Федор?

Москва? Тюмень? Харьков?

Никто. Безымянный.

(За битовку с Троцким

Кресток деревянный

Взял.)^[9]

Марковец – просто.

Казак? студент с Бронной?

Особая каста.

Не граф, не барон, не

Князь. Марковец – баста.

Отколь? ото всюду —

Руси. Тюмень – Пенза —

Земляк? – стрелять буду!

Земляк? – плати тем же!

* * *

Жена мужа кличу

Из Вятки в Тавриду —

Дневальному – слышно,

Дневальному – видно.

Ни тропы ни ямы

Такой заповедной —

Дневальному – знамо,

Дневальному – вемо.

Одни между