Сашку накрыло тишиной. Костя шевелил губами, он беспокоился, он был близок к отчаянию. Сашка мигнула; Костя был только наполовину человеком, а наполовину – тенью, проекцией чего-то очень важного, куда более фундаментального, нежели все человечество разом. Но Костя был еще человеком, в то время как Сашка рвалась, выскальзывала из оболочки, теряя форму и теряя возможность думать, и на краю ее гаснущего – или разгорающегося? – сознания болталась раздраженная фраза Стерха: «Вы когда-нибудь выворачивали грязный носок?!» А потом распахнулась дверь, и то, что было снаружи, шагнуло в комнату.