Цитаты из книги «Бесстрашная»

Лукас Горяцкий, двадцать семь лет. Доход – стабильный. Коплю на собственный озерный остров. Имею лошадь, двуколку и большое желание официально ухаживать за вашей дочерью! – выпалил на одном дыхании Лукас, не сходя с порога. – Нет, – раздался лаконичный ответ.– Что? – изумился он.– Почему нет?! – выпалила я. – Где я еще найду парня с двуколкой и конем?– С лошадью, – тихонечко поправил Лукас.– Да хоть с коровой и козой в придачу! Сказала, что хочу его! – Я категорично ткнула в сторону кавалера пальцем. – Пусть хоть голый приходит. – Ну, голый как-то… – невнятно пробормотал ухажер, боясь попасться под горячую руку раздосадованного отца и взбешенной возлюбленной.

Нет, – раздался лаконичный ответ. – Что? – изумился он.– Почему нет?! – выпалила я. – Где я еще найду парня с двуколкой и конем?– С лошадью, – тихонечко поправил Лукас.– Да хоть с коровой и козой в придачу! Сказала, что хочу его! – Я категорично ткнула в сторону кавалера пальцем. – Пусть хоть голый приходит.– Ну, голый как-то… – невнятно пробормотал ухажер, боясь попасться под горячую руку раздосадованного отца и взбешенной возлюбленной.– Как я могу позволить тебе встречаться с мужчиной, который никак не может решить, как его зовут? – возмутился отец. – Сразу видно, что он непостоянный! – Поверь мне, он постоянный! Прямо как знак бесконечности – постоянный! Все время влипает в какие-нибудь неприятности! Стабильность налицо!

Однако когда взгляд моего родителя остановился на его напружиненной фигуре и папины брови поползли наверх, бедняга сдрейфил. – В следующий раз, пожалуй, приду! – заявил он, собираясь улизнуть обратно на улицу. Видимо, подразумевалось, что с этого дня в наш дом он станет пробираться исключительно через окно.– Стоять! – тихим голосом остановил отец дерзкий побег.Собравшись с духом, наш гость снова развернулся. Он поклонился и отчеканил с интонацией стража на учениях:– Добрый вечер, суним Войнич!От мужественного соблазнителя не осталось и следа, перед нами стоял Ян во всей красе, от конфуза не знающий, куда деть руки.– Ну, здравствуй, – вкрадчиво отозвался отец, закатывая рукава. – Лукас Горяцкий, двадцать семь лет. Доход – стабильный. Коплю на собственный озерный остров. Имею лошадь, двуколку и большое желание официально ухаживать за вашей дочерью! – выпалил на одном дыхании Лукас, не сходя с порога.

Старые мануфактуры погрузились в темноту. Мне нравились спокойствие и тишина огромных пустых помещений, но жилому цеху точно требовалось хорошее отопление. Глядя на то, как обнаженный Лукас во сне скидывал одеяло, меня пробирала зябкая дрожь. Он крепко спал, зарывшись головой в подушку. Стараясь не потревожить его, я поднялась, натянула мужскую рубаху, доставшую мне почти до коленей, и начала изучать письма, лежавшие в шкатулке погибшего от рук головорезов Симона Коваля.

На проникновение ржавые ворота отозвались протяжным, леденящим кровь скрипом, и с возмущенным карканьем птицы сорвались с места. Я вошла на территорию, со вздохом огляделась, проверила карту на ладони. Во время моего путешествия через город она меняла рисунок и по мере приближения к Яну становилась крупнее. Но поиски правильного здания заняли еще пару часов. В нужную мануфактуру я входила, когда усталое солнце клонилось к горизонту и огромные пыльные цеха затапливал оранжевый свет.

Тут в холле появилась колоритная, хорошо одетая пара, остановилась рядом с охраной. Мужчина принялся разыскивать приглашение, похлопал себя по карманам и, не отыскав, что-то быстро заговорил. Волшебным образом стражи расступились, пропуская супругов на мраморную лестницу.

Примолкнув, я подняла руку и неожиданно для себя дотронулась до куртки собеседника. Оказалось, он стоял от меня в жалком шаге. В смятении я отступила, но любопытство победило. Кончики пальцев прикоснулись к жесткому холодному материалу. Ночной посыльный чуть отстранился, но все-таки позволил моей осмелевшей ладони осторожно скользнуть по его груди.

– Я вчера легла гораздо позже полуночи, поэтому, откровенно говоря, мое утро не настолько доброе, насколько ваше. Тем более что перед уходом из дома я сделала глупость и посмотрела в зеркало.

Ведь истинные лица людей складывались не из крупных деталей, а из мелких, особенных частиц.

– Я схожу с ума от вида твоего платья, – раздался над ухом мягкий голос Лукаса. – Для мужчины, который умрет через несколько минут, ты кажешься слишком беспечным, – отозвалась я. – Патрик Стомма меня почти съел.