Глава 1. Трюша обретает дом

Кот Трюша сидел возле нагретого осенним солнцем пенечка. В городе Н-ске стояла середина октября и середина осени для любого российского города средней полосы. Но это был сибирский город, и концом октября осень здесь уже обычно заканчивалась: на землю ложился снег, и сибиряки надевали зимние пуховики. Так что в этот солнечный октябрьский денек было не так уж, чтоб тепло. Кот прижимался к чуть нагретому пеньку и зорко наблюдал за всем происходящим во дворе. Это был обычный старый городской двор, расположенный между двумя кирпичными пятиэтажками. А кот был выдающийся: огромный, ярко-рыжий, правда, очень худой. Ещё совсем недавно Трюша был упитанным деревенским котярой, и пенек был другом из прошлой счастливой жизни. А всё остальное вокруг – городское – было чужим и неприятным. Несладко было Трюше в этом новом для него мире. Ужасно раздражали машины, рычащие, воняющие выхлопными газами и очень, очень опасные. Гадко было ночевать в грязном подвале. Но больше всего удручал собственный урчащий от голода желудок. Нет, жить так дальше было нельзя. Поэтому в прошлом благополучный, а сейчас бездомный кот Трюша не просто наблюдал за дворовой жизнью – он охотился на Человека, который бы пустил его к себе в дом, где есть еда и уютное спальное место.

Ни взрослые, ни малышня для захватнических целей кота не годились: от малышей, кроме тисканья ожидать было нечего, а взрослые – во-первых, народ непредсказуемый, а во-вторых, слишком уж занятой. Другое дело – школьники лет так десяти-одиннадцати – эти ещё способны правильно реагировать на бездомного кота. Как раз возле одной из ветхих скамеек, разбросанных тут и там в районе детской дворовой площадки, собралась стайка таких ребят лет одиннадцати-двенадцати. Скамейка сомнительной чистоты не располагала к тому, чтобы на ней сидеть, и дети сложили на неё свои школьные рюкзачки. Сами они стояли рядом и увлеченно что-то обсуждали. Видно, они вместе возвращались из школы и собирались вот-вот разбежаться по домам, но никак не могли расстаться – такое интересное у них происходило общение. «Пойду, привяжусь к кому-нибудь из них!» – решительно направился в их сторону Трюша. Подойдя поближе, он стал внимательно изучать лица ребят. Их было трое: двое мальчишек и одна девочка. Один мальчишка был тоненький, высоконький, темноглазый, а другой, наоборот, коренастый, плотненький, с весёлыми серыми глазами и россыпью веснушек по всему лицу. На обоих были одинаковые серые брючки, похожие тёмные осенние курточки и плотно облегающие голову вязаные шапки, в каких ходили в это время года практически всё подростки города Н-ска. Девочка на фоне неброско одетых мальчишек казалась особенно яркой. Красной и блестящей была её модная «дутая» курточка, чёрные полусапожки тоже блестели лаком, белоснежной была вязаная шапочка с помпоном, из-под которой выглядывала ровная каштановая челка. Девочка немножко позировала: стояла, красиво отставив ножку, щурила большие карие глаза – в общем, воображала. Кот долго наблюдал за ребятами, и, наконец, точно понял, к кому из них он должен подойти.

Высокого мальчика звали Костей, а крепыша – Андреем. Они были закадычными школьными друзьями. Сейчас мальчишки вовсю хвастались перед признанной в классе красавицей Юлькой большим выбором мелодий на своих мобильных, и предлагали сбросить их Юльке по blue tooth. В этот момент Трюша ткнулся лобастой башкой в ногу Костика и самозабвенно замурлыкал, перекрывая трели телефона.

– О, кот! – удивленно воскликнул мальчик и, присев на корточки, погладил подставленную рыжую голову. Мурлыканье усилилось, будто затарахтел маленький трактор.

– Не гладь его, он может быть заразный, может, он по мусоркам лазит, – сказала Юлька, но тоже присела перед котом и засюсюкала, – кыся, кыся, какой ты большой!

«Лицемерка: то «заразный», а то «кыся», – обиделся на девочку кот и метнул на неё недобрый взгляд. – Небось, дома колбасу каждый день трескаешь, а голодное животное мусоркой попрекаешь!»

– Не говори так, может, он понимает, – зашикал на неё Костик.

«Вот именно, всё буквально понимаю, сказать не могу – не получается, одно «мяв» выскакивает, – согласился кот про себя. – А иногда так хочется сказать «Эх, люди, сколь веков уж вместе живем, бок о бок, а вы всё котов за дурней-то держите!»

– Смотрите, а у него ошейник! – заметил Андрей – Там имя написано. Ну-ка, ну-ка, котик, повернись-ка, прочитаю. И мальчик перекрутил простенький ошейник так, чтобы можно было прочитать буквы, старательно выведенные черным фломастером.

– Трюша! – прочитали дети.

«Приехали… – расстроился кот и даже отвернулся от неловкости. Имени своего он стыдился, хоть и привык к нему, конечно. – Ну, бабка Аксинья, удружила! Мало того, что назвала как попало, так ещё дурацкую кличку на ошейник вписала!»

Бабка Аксинья в недалеком прошлом была хозяйкой кота Трюшки. Жила она в небольшом сибирском селе «Озёрное»: до города, если ехать на машине, часа четыре будет. Вот в её-то доме родился и рос красивый рыжий котёнок, сначала под строгим присмотром матери – кошки Мурки, а потом уж сам по себе. С самого раннего детства котёнок знал, что он обещан племяннице бабки Аксиньи – Зинаиде, которая жила в городе в своём доме. Когда кошка Мурка окатилась, Зинаида как раз была у тётки в гостях. Маленький рыжий комочек (тогда ещё безымянный) очаровал её. Вот и возник договор: как только котёнок подрастет, Зинаида и заберёт его. Но шло время, котёнок вырос, потом повзрослел, потом совсем заматерел, а Зинаида всё не приезжала. С именем «домашней животины» бабка Аксинья себя не затрудняла: у неё все коты были Трюши, а все кошки – Мурки. Трюша у Аксиньи был не единственным, но зато главным! Если бы не это, может, и жил бы до сего дня Трюша в уютном Аксиньином доме. Зря он решил, что главный. Он решил, а остальные члены кошачьей семьи с этим согласились. А куда им было деваться – новый возмужавший рыжий Трюша был раза в два больше старого серого Трюхи, и раза в полтора крупнее рябого среднего.

Хорошо быть большим! И еда достается самая вкусная, и место самое тёплое, и соседские кошки глядят с обожанием. К тому же Трюша не без основания считал себя умнее всех котов не только в доме Аксиньи, но на всей своей улице. Иногда ему казалось, что он даже умнее самой бабки Аксиньи. Скучно ему было в Озёрном. И Трюша и не заметил, в какой момент он перестал соблюдать заведенные в доме бабки Аксиньи приличия, «вышел за рамки», в общем, обнаглел. Он гонял соседских кур, так, для куража! А что ещё делать в деревне умному животному! Он таскал аппетитные кружочки колбасы с обеденного стола, потому как любил он колбасу, а бабка по-хорошему её не давала. Он даже отбирал еду у Шарика – заслуженного дворового пса. И бабка Аксинья немедленно вспомнила, что он – кот обещанный и стала искать оказию, чтобы отдать его Зинаиде, в город. Напрасно Трюша, осознав ситуацию, пытался всеми силами показать бабке, что, мол, всё: понял, жалею, больше не буду! Боялся он, честно говоря, города, о котором много знал из телевизора. Он стал просто идеальным котом – послушным, ласковым, тихим-тихим! Но поздно. Бабка Аксинья хорошего поведения не заметила и, как только оказия подвернулась, нацепила Трюше ошейник с именем, засунула его в большую старую сумку и отправила в город.

Долгие часы поездки в машине Трюша провёл отвратительно. Почти наглухо закрытый в сумке он мог смотреть только в маленькую щелочку, но через неё была видна лишь обивка сиденья. Зато в эту щелочку тянуло едким цветочным запахом, от которого деться было некуда. Запах исходил от женщины, сидевшей на переднем сидении, и к концу поездки у кота от дикого аромата сводило желудок. Но не думал Трюша, что это было только начало его мучений. Когда, наконец, его доставили к нужному дому и вынесли из ненавистного машинного нутра, оказалось, что Зинаиды дома нет. Ароматизированная женщина, которую звали Валерией, недовольно сказала своему мужу, которого звали Володей:

– Ну, и почему никого нет дома? Бабка Аксинья ведь созванивалась с Зинаидой? Она ведь сказала нам, что та ждёт кота, и что?

– Откуда ж я знаю? – растерянно пожал плечами муж.

«Ха-ха-ха! Очень смешно! – грустно подумал Трюша, всё ещё сидевший в сумке. – Да у бабки Аксиньи отродясь телефона не было! Не только мобильного, но и простого». Трюша про все прелести цивилизации знал опять же из телевизора, который как раз у бабки Аксиньи был.

– Я просила тебя не связываться с этим животным! – всё больше раздражалась женщина Лера. – Так, нет, тебе всё неудобно отказать!

– Так ведь, правда, неудобно. Бабка Аксинья – соседка матери, и я её с детства знаю. Да и просьба-то пустяковая, как было отказать? – оправдывался муж.

– Ну, и что ты собираешься сейчас делать?

– Да что, заберем пока кота к себе, а завтра с утра я его Зинаиде завезу.

– Только через мой труп! Это же деревенское животное, оно к лоткам не приучено, а у меня такое обоняние! Нет, нет и ещё раз нет! – Валерия топнула ногой в хорошеньком ботиночке.

– Ну, тогда не знаю… – растерянно развел руками мужчина.

«Сама воняет, как бензин, а туда же «обоняние!» – обиделся Трюшка, который в это время пытался носом расширить щель в сумке и раздвинуть молнию-замок.

– Вот что мы сделаем: мы привяжем его за веревку к перилам крыльца, а в двери оставим записку! У тебя есть в багажнике веревка? – обрадовалась пришедшей мысли Лера.

В это момент молния подалась и Трюша выбрался из заточения. «Ага, ещё я только на цепу не сидел, как Шарик убогий!» – возмущенно подумал он, юркая в ближайшие кусты, ещё сохранившие последние пожелтевшие листочки. Он не слышал, до чего договорилась спорившая семейная парочка. Он не собирался ждать Зинаиду, которой был предназначен с младенчества. Кот решил жить один. «Эх, люди, люди! – думал он горько. – Нет вам веры!» Про ужасную Валерию, которая собиралась оставить бедного беззащитного кота привязанным к перилам, так сказать, на растерзание соседским псам, говорить нечего, она чужая. Но как, как могла бабка Аксинья отправить его в никуда? «Обойдусь без хозяев! Жили же наши предки сами по себе и прекрасно жили. Вот и я теперь сам по себе!»

Но через несколько дней шатания по незнакомым дворам и прятанья в темных душных подвалах кот Трюша понял, что мысль о полной самостоятельности – так себе мысль, не очень умная. Слишком уж привык он в своей сытой жизни к сметанке и совсем не привык к мышам, которых, к тому же, в городе было трудно выискивать. Но главное – неинтересно ему было жевать кусок мяса в шерсти, вот кусок тающей во рту колбасы – это да! Не ловил он никогда этих мышей, больно надо! Было у бабки Аксиньи и без него кому мышей ловить. Трюша – деревенский интеллектуал – не мог понять, что это все коты находят в этой охоте? Гораздо интересней смотреть телевизор. А как ещё котам можно узнать про мир? В школе они не обучаются, газет не читают. В общем, не был Трюша, честно говоря, охотником, а хотел он нормальной цивилизованной жизни. Так что в тот момент, когда он ласково терся об ногу шестиклассника Кости Борисова и весело мурлыкал, на самом деле был он настроен решительно и непоколебимо. Сегодня он не намерен ночевать в подвале!

– Трюша, какое прикольное имя! Наверное, он чей-то, раз у него ошейник, – рассуждал тем временем Андрей. – Ну, беги, Трюша домой, я тоже домой, есть уже охота!

«Ох, как есть охота!» – согласился кот и уставился в глаза доброму Костику самым своим жалостным взглядом. И, нужно сказать, в этот миг кот не притворялся, ему на самом деле было очень, очень жалко себя.

– Мне кажется – он потерялся, – сказал Костя, почувствовав, как несчастный кошачий взгляд проникает ему прямо в сердце. – По-моему, он очень голодный, его надо покормить.

«Ой, надо! Так надо!» – сказал глазами кот и приготовился идти за Костиком. Весь его вид говорил: «Ты мой хозяин, единственный и уже горячо любимый!»

– Пойдем, Трюша, я тебя покормлю, поживешь у меня, пока будем искать твоих хозяев, – решительно сказал Костик. Ну не мог он оставить этого кота. Именно о таком коте мальчик мечтал: о рыжем, огромном, с умными янтарными глазами.

– Моя мама ни за что бы не разрешила привести животное с улицы, – сказала Юлька. – Она очень боится всякой заразы. А твоя мама позволит?

«Да, а как там мама?» – насторожился кот.

– Уговорю, – бодро сказал Костик, хотя в душе он вовсе не был в этом уверен.

– А отец? – спросил Андрей.

– Отец ничего не заметит, – засмеялся Костя, – он у нас всё время на работе пропадает.

Отец Кости, Сергей, работал, как он сам говорил, в «солидной торговой компании» начальником транспортного отдела. Но при этом он не только руководил, но и постоянно сам был за рулем. Папин шеф то и дело выезжал на свою заимку, которая находилась где-то далеко в Горном Алтае, и отвозить шефа туда с семьей или друзьями, или его друзей должен был именно Костин отец. А потом и жить там, «мотаясь» по многочисленным делам хозяина. Шеф доверял только Костиному отцу, поэтому всё праздники и большую часть выходных папы Сергея дома не было. В обычные же будние дни он уходил, когда все ещё спали, а приходил, когда все уже спали. Костя очень любил своего отца и гордился им, а мама тоже его любила, но считала, что папа позволяет «на себе ездить» и очень расстраивалась при очередном сорвавшемся семейном празднике.

Сама мама тоже много работала, но она гораздо чаще появлялась дома и даже успевала не только готовить и следить за порядком, но и воспитывать сына. Профессия у мамы была красивой – врач-косметолог. И работала мама в очень красивом месте, которое называлось косметическим салоном «Офелия». Там всегда звучала приятная музыка и замечательно пахло. А главное, мама Кости была просто красавицей, и звали её соответственно – Еленой. И папа, и Костя маму обожали.

Переступив порог нового своего дома, и ещё не изучив всю домашнюю территорию, Трюша понял: вот жилье, достойное эстетически развитого животного. В квартире Борисовых было очень красиво. Так показалось коту, выросшему в простом сельском доме, где до сих пор на пол стелились домотканые половички. Всё ему здесь понравилось с первого взгляда: и шелковистые обои на стенах, и замысловатый плафон на потолке, и изящная мебель, и большая напольная ваза в углу. «Как в кино!» – восторженно подумал кот. На самом деле квартира Борисовых была просто обычной уютной городской квартирой, которую оформляли с душой и вкусом. Ничего особенного в ней не было, но кот так не думал, особенно после грязных подвалов.

И вдруг Трюша, только вступив вместе со своим новым хозяином в свое новое благоустроенное жилище, о котором он так мечтал, услышал резкий пронзительный птичий свист. Кот от неожиданности даже присел на задние лапы, а Костик, заметив его растерянность, рассмеялся:

– Не бойся, это попугай Рокки. Вы будете с ним дружить!

«Чтоб я дружил с птицей, которая к тому же так мерзко кричит! Нет-нет, мы ещё разберемся, кому можно кричать в этом доме, а кому нет!» – нервно подумал кот и шерсть у него на загривке непроизвольно вздыбилась.

– Ну, не бойся, не бойся, – неправильно поняв состояние животного, сказал мальчик, – пойдем есть! Посмотрим, что у нас там в холодильнике.

При этих волшебных словах кот сразу забыл о попугае и ринулся за хозяином на кухню с одной только мыслью: «Вот бы в холодильнике оказалась колбаса!»

И там оказалась и колбаса, и молоко, и сыр, и котлета! Всё это Трюша с урчанием съел, понимая, что попал в кошачий рай и теперь главная задача – в этом раю удержаться. Сердце кота наполнилось огромной благодарностью к мальчику Косте, который не пожалел для него самой вкусной еды. А бабка Аксинья, например, считала, что «нечего котов колбасой баловать». Трюша потерся о ногу нового хозяина, а мальчик, присев, обнял кота и прижался к нему лицом. «Ты мой хороший, самый лучший кот на свете!» – прошептал мальчик. Никогда никто не считал до этого Трюшу лучшим котом на свете! Кот понял, что нашел своего «настоящего» хозяина, тоже лучшего на всем белом свете!

Намучившийся от бездомной жизни кот просто не верил в свое счастье. Вот если бы ещё можно было избавиться от глупой надоедливой птицы, блаженство его было бы полным. Всё время, пока кот осваивался у Борисовых, в доме звучали вопли попугая. Вопли были премерзкие, чуткое ухо кота от них страдало. «Как это Костик его выносит? – удивлялся Трюша. – Ох, лишняя здесь эта птица!» Но Рокки (это что ещё за имечко?), видно, прочно обосновался в этой замечательной квартире и требовал много внимания со стороны их общего теперь хозяина. Во всяком случае, покормив кота, Костик тут же стал кормить и попугая, слава богу, всякой ерундой типа морковки и проса. Трюша при этом изо всех сил старался отвлекать внимание своего мальчика: он терся об ноги, он выдавал самое нежное свое «мур-мур-р-р» и быстро добился успеха. «Ах, ты мой хороший», – умиленно прошептал мальчик и взял кота на руки. Нельзя сказать, что Трюшке было очень удобно висеть на плече хозяина, вообще-то он не любил, когда его таскали на руках, но сейчас он ликовал. Это была, хоть маленькая, но победа!

– Вот так теперь будет всегда! – метнул он торжествующий взгляд в сторону клетки, и Рокки нервно забегал по своей жердочке.

Здесь нужно сказать, что все животные прекрасно понимают друг друга. Это люди, привыкнув общаться человеческими словами, совсем перестали понимать язык животных. Вот, например, «мяв» бывает разный: с опущенным хвостом – один «мяв», а с поднятым – совсем другой! Но людям некогда различать эти нюансы. Зато Рокки прекрасно понял, что сказал ему рыжий захватчик. Попугай разволновался, долго думал, чем бы сразить неожиданного врага и, наконец, придумал:

– Я – герой! – гордо выпятил он грудь. – У меня настоящее геройское имя, меня так сам Костик назвал! Вот ты знаешь, кто такой Рокки?