Глава 1

Плохое предчувствие до кончиков пальцев охватывает меня еще до того, как я вытаскиваю ключи из сумочки. Еще до того, как ладонь впитывает прохладу металлической дверной ручки. Еще до того, как сверху с лестницы слышатся быстрые уверенные шаги.

Как только я опускаю ручку вниз и тяну дверь на себя, мои пальцы хладнокровно накрывает чье-то сильное обжигающее тепло, а настойчивое прикосновение к спине заставляет меня пошатнуться. Растеряв от неожиданности равновесие, я, споткнувшись, вопреки воле шагаю в квартиру.

Непробиваемая мужская аура сталкивается с моей в невидимом противостоянии, когда Тео ловко хватает меня за талию, уверенно придерживая от падения.

В том, что это именно Тео, сомнений нет. Родной запах – тот, от которого я бежала, тот, что чудился мне во снах, – мигом проникает в легкие.

Тео рывком разворачивает меня лицом к себе и прижимает так сильно, что мне становится нечем дышать в этой живой клетке.

– Сто раз говорил тебе, – отчитывает он меня, – смотри внимательно на площадку и лестничные пролеты.

– Я тебя не звала, – игнорирую болезненный укор и неконтролируемую силу его голоса.

– А я на это и не рассчитывал, – ухмыляется.

Дверь с недовольным грохотом захлопывается. Тео дважды проворачивает лапку замка, не выпуская меня из зрительного плена.

Мы впервые за последние семь лет стоим так близко друг к другу, и меня снедает отчаяние и трепет.

– Больше так не заявляйся. Чтобы это было в первый и последний раз.

– В первый? – насмехается он. – Уже забыла, как часто я приходил к тебе раньше? И особенно, как тебе это нравилось…

Он зловеще тянет слова и, наконец, отпуская меня, позволяет отдалиться. А я совершенно теряюсь, не соображая… что дальше? Вот что?!

На мне легкое хлопковое платье чудесного изумрудного оттенка, по которому Тео не стесняется жадно проехаться глазами; недовольно тормозит взглядом в районе груди: все прилично и скромно, совсем не соответствует его тайным желаниям, которые уже жарко пылают на дне его зрачков. Мои длинные волосы по привычке собраны в конский хвост, и в памяти так не вовремя всплывают отрывки воспоминаний, где Тео ласково перебирал пальцами мягкие пряди.

Я не сразу понимаю, зачем он хмуро опускает сердитый взор на мое запястье. Сначала левое, потом правое.

– Подарки мои, конечно, не носишь, – выдает он скорбно. Ах вот оно что. Не нашел на руке некогда подаренного мне браслета и кулончика на груди.

– Конечно нет. Уходи, Тео. Нам уже давно не о чем разговаривать.

Я понимала. Вне всяких сомнений понимала, что рано или поздно мы встретимся, хотя скорее рано, чем поздно. У нас слишком много общих знакомых. Слишком тесно переплетались прежде наши жизни. Прятаться дальше становится невозможно, но червячок отчаяния беспрестанно грызет меня изнутри. Хотел бы Тео – из-под земли бы меня достал. Несмотря на все мои «нет». Раньше они на него не особенно-то и действовали.

А сейчас я не в том положении, чтобы позволить мужчине сломать меня. Уже во второй раз.

– Зачем было прятаться?

– Не поздно уже выяснять? – парирую я, пятясь назад. В глубине гостиной я чувствую себя сильнее и отважнее. Я не поддамся. Пусть выскажется и свалит навсегда!

– Я приезжал, – роняет с угрозой в голосе, очень медленно шагая ко мне.

Знаю. В тот день я сняла гостиницу и исчезла из арендованной квартиры, чтобы он не смог меня найти. В другой стране это сделать намного сложнее, хоть связующие ниточки и есть.

Тео делает шаг вперед, я слепо и опасливо отступаю назад, гордо вздергивая подбородок.

Он вперед, я – назад, пока бедрами не упираюсь в столешницу, нечаянно опрокидывая стул. Глухой грохот наносит удар по нервам. Вздрагиваю.

Оба замираем. Я тяжело сглатываю.

Тео зол, не сдержан и… возбужден. Ноздри его носа свирепо раздуваются. Ладони уже против воли сжаты в кулаки в карманах.

Он даже не пытается взять себя в руки. Он просто ждёт, каким будет мой следующий шаг, чтобы подавить сопротивление.

Тео очень жесткий человек. Очень…

Я не позабыла, каким диким и неуправляемым он может быть. Несдержанным и импульсивным. И я не знаю, как сейчас себя с ним вести. Я в любом случае в проигрыше.

– Тео, нам нечего обсуждать, – пытаюсь достучаться я без боя. – Пожалуйста, покинь мою квартиру.

– Зачем ты вернулась?

– Это не твое дело! – раздраженно повышаю я голос.

– Ну же. Расскажи, – он продолжает насмехаться надо мной. Я беззащитна перед ним, и он это чувствует. – Покровителя себе нашла? Там из местных никто не подошел?

После Тео я долго оберегала себя от мужчин. Осколки разбитого сердца до сих пор впиваются в плоть, болью отдаваясь где-то глубоко внутри. Мне даже смотреть на него больно. Даже вспоминать…

– Тео, дверь там, – указываю ему за спину. – Ко мне можешь больше не приезжать. Ничего путного из этого не выйдет.

В глазах его закипает вулкан – вот-вот начнется извержение. Всплеска мужских эмоций мне без потерь не вынести. Это будет оглушающий взрыв; как смертоносный цунами, укроет нас, похоронив под остатками чувств.

– Зачем было уезжать?! – срывается он с места, хватает меня за запястье, с силой притягивая к себе. На коже явно останутся следы, но сейчас это меньшее из зол. – Ты могла меня дождаться!!! Могла! И тебе бы ничего это не стоило! А ты сбежала на шесть лет!

– Тебя посадили за убийство! – не в силах противостоять мощному натиску, все же отзываюсь я на его обвинения.

– Я сказал еще тогда, что невиновен!

– Вранье!!! – дрожащим от эмоций голосом кричу я ему в лицо.

– Меня оправдали! Суд поверил, а ты нет?!

– Ни единому слову твоему! Убирайся отсюда!

– Я бы никогда не стал бороться за женщину подобными методами!

– То есть их использование в других случаях ты не отрицаешь, – горестно роняю я, стараясь выровнять дыхание. – Твои методы всегда были незаконными!

– Меня подставили! Но ты же не собираешься это принимать и признавать, что ошиблась! Что поторопилась! Да, Марина?!

– Уходи! У каждого теперь своя жизнь!

Сумасшедший. Он уже потерял контроль и теперь закусив удила свирепо хватает меня и разворачивает к себе спиной. Толкает к столу. Ладонью грубо давит на лопатки, беспощадно нагибая меня к столу. Тео яростно прижимает меня щекой к твердой прохладной поверхности, надежно фиксируя мою голову, а пахом ожесточенно врезается в ягодицы.

– Ну расскажи мне, родная. Насколько же твоя теперь бурная.