Серия Перст Судьбы

* * *

Часть 1. Кенрик. Война Огня

Глава 1. Черный мир

Равнина впереди напоминала обожженную шкуру огромной коровы. Обожженную настолько, что обугленная кожа полопалась, и кровавая плоть лезла наружу, дымя и рассыпая жаркие искры. Кроме черного смердящего, иссеченного до кроваво-красного, в этом мире уже ничего не осталось. Что бы ни радовало глаз здесь прежде – деревенские дома с белеными стенами под пухлыми соломенными крышами, столетние дубравы или напоенные звенящими ручьями сады, непроходимые чащи или налитые солнцем колосья щедрой нивы – все исчезло. Только обломок основания когда-то прочной стены, похожий на корявый зуб, торчал посреди выжженной равнины. Повсюду – серая земля, кое-где тлеющий огонь. Пепел кружился в воздухе и медленно опускался грязным снегом. Ветер нес его, швырял в лицо. Посланные на восток миракли распадались, так и не найдя ни одной живой души.

– Злая Судьба, да раздавит твое колесо! – сказал я вслух неведомо кому.

Горло было забито пеплом, голос хрипел. Внутри меня было так же – почти все сожжено.

Кое-кто еще верил, что проклятия магиков можно облечь в материальную форму. Да, бывает такое… Но для этого нужна энергия. Много энергии, которую магик забирает из окружающего мира. А это совсем не просто. К тому же сильный магик с другой стороны может проклятие отбить. А тот, кто сжег эту землю, был очень силен.

Я шел один, и коня у меня уже не было. Да и Красавчика моего давно нет на небелом свете. Брел по этой равнине с раннего утра. Ориентируясь на воспаленно-красное тонущее в седой дымке светило, выбирал дорогу, в которой не был уверен. Не знаю, что меня заставляло идти вперед – упрямство, жалкая надежда или желчная злость. Я просто знал, что обязан миновать черную пустошь. Большая часть времени уходила на то, чтобы огибать трещины в земле. Стоило подойти слишком близко к очередной пропасти, как спекшиеся комья земли начинали осыпаться под ногами, а от жара – тлеть сапоги из самой прочной, заговоренной кожи. Приходилось сворачивать, обходить огненную трещину и брести дальше. Я уже, кажется, не помнил, для чего пустился в путь. Осталась одна, ближняя цель – миновать черное пепелище. Добраться до живой земли.

Вода, которой я наполнил рано утром большую металлическую флягу, закончилась. Но у меня имелась вторая фляга про запас.

Я остановился, сделал глоток. Вода была теплой, почти горячей, с привкусом мяты. Вспомнилось, как Мэнди устроила чаепитие на берегу озера в Элизере. Я, Лара, Лиам Маркус, мы расположились на большой циновке, а пятилетняя Мэнди с таким серьезным сосредоточенным видом разливала в крошечные фарфоровые чашечки черный чай из Дивных земель с кардамоном и апельсиновой цедрой. Мы пили чай из кукольного сервиза и брали серебряными ложечками с ажурных тарелок засахаренные вишни. Чай был не слишком горячий – как теперь вода в моей запасной фляге.

Мэнди, Лара, Лиам Маркус – их имена звучали как заклинания. Ради них я должен дойти до живой земли.

Слава Счастливой Судьбе, я догадался покрыть одежду и прежде всего кожаные перчатки магической защитой, иначе протезы раскалились бы нестерпимо.

Вскоре выбирать дорогу сделалось невозможно. И я стал ее создавать – ненадежные мостики, проложенные над горящей бездной. Надо двигаться быстрее, пока Жизнетворное Око не ушло за горизонт, а намеченная дорога не исчезла. Ночевать на сожженных землях было смертельно. Я посмотрел на выцветшее серое небо. Потом – на равнину. Взгляд мой снова остановился на обломке стены. Там, за стеной, кто-то был, магик во мне это чувствовал. И я свернул с намеченного пути, побрел к почерневшему обломку. Кто знает, быть может, именно для этого человека сберегались три глотка теплой воды и еще – сосуд зеленого стекла, который я прятал под некогда синим камзолом.

* * *

Вчера я видел вторую разрушенную Чаро́вницу к югу от дороги. Как и от первой, что я заметил на второй день пути, от нее остались лишь гранитные столбы, а крыша и охранные решетки разметало взрывом. Когда-то внутри располагалась гранитная статуя сидящего гиганта. Теперь из центра разрушенной Чаро́вницы, как из огромной пасти, выплескивалась оранжевая лава. Правда, стекала она медленно и постепенно застывала, образовывая лиловый конус с алыми тлеющими краями. Из центра конуса вверх то и дело выстреливали желтые и алые огни, а затем с ревом вырывалась струи газа. Через три или четыре дня новый поток Флегетона окончательно перекроет дорогу в Гарму так, что даже магику будет не пройти.

Надо было спешить. И я спешил…

Осталось совсем немного, миля, максимум две, – напомнил я себе.

Солнце спустилось еще ниже, и дым почти полностью заволок небо, как будто собирался заменить собой ночную тьму. На западе, там, где по всем законам природы должен был разгораться закат, набухал черный все разрастающийся смерч.

Я оперся о горячие камни стены и перевалил через обломок. Что-то черное грязное дернулось, пытаясь отползти в сторону. В первый момент мне показалось, что это длинный камень под напором жара перекатился в сторону. Потом понял, что передо мной человек. Человек, такой же обгорелый, как и земля вокруг. И точно так же, как на земле зияли алые трещины, так и на его теле кожа полопалась от ожогов, обнажая алую плоть. Даже сквозь смрад, к которому я уже, казалось, привык, я ощутил запах горелого мяса.

На человеке сохранились какие-то обрывки плаща и рубахи на плечах и груди, и даже – штаны, или их остатки. Каких цветов – не понять, все сделалось густо-серым и черным. Ни сапог, ни пояса, ни шляпы. Волосы и борода, если и были, то погибли в пламени.

– Во имя Судьбы… – пробормотал я. – Кто ты?

В ответ послышалось странное мычание, потом хрип. Несчастный оставил попытки что-то сказать и поднес обожженные пальцы ко рту. Ну да, пить.

Я протянул несчастному флягу с водой, и он выпил – жадно в один глоток, хотя я все время мысленно делил остаток на дне фляги на три глотка.

Он снова попытался что-то сказать, и я опять ничего не понял.

Алые трещины на почерневшей коже исходили бледной сукровицей. Я бы мог их закрыть, но сейчас у меня не было сил даже на такое простое действо, надо сохранить их остатки, чтобы дойти до живой земли.

Человек снова захрипел. Мне почудилось, что я различил одно слово: «Дядя». Внезапно, несмотря на пепел и ожоги, я узнал несчастного – его яркие, как темно-синее витражное стекло, глаза и взгляд как будто обращенный внутрь. Это – из-за сильной близорукости, которую ни один лекарь-магик не сумел исправить. Эдгар, мой племянник, младший сын короля Эдуарда. Он вяло поднял руку, давая понять, что тоже признал меня. Как же его обожгло! Удивительно, что он еще жив.

Я помедлил и протянул несчастному зеленый стеклянный сосуд, что хранил за пазухой. Эликсир магиков… Я отдавал ему свой эликсир! Моя страховка на самый отчаянный случай. Но только так можно было его спасти.

Напиток изготовил Великий Хранитель Крон – мои сосуды настаивались только два года, а хорошему эликсиру надобно минимум десять. Два года назад я наполнил сто серебряных фляг первичной настойкой и принялся закачивать в них энергию. Я так и не успел создать настоящий эликсир, но что поделаешь, я всегда опаздывал. Вся моя жизнь как неровные стежки – нить раз за разом обрывается и возникает снова. Перед выездом из Ниена я раздал фляги мечникам – мой состав поможет при легких ранениях и восстановит силы после тяжелого дня. Не более…

Как всегда, времени ни на что не хватает.

– Пей!

Второй раз упрашивать не пришлось, Эдгар проглотил всё до капли – теперь ему в самом деле понадобилось три глотка. Потом я собрал немного энергии – вокруг нас тут же образовалась корка серой плотной земли, уселся рядом с раненым, создал конного миракля – свою копию и копию моего жеребца, которого у меня уже не было, и погнал призрак на черное пространство.

Всадник мчался бесшумно, копыта его не касались земли и не поднимали в воздух седой пепел, черные смерчи проходили сквозь него, не задерживаясь. Но если призрак не издавал ни звука, то мог видеть, и теперь я видел то же, что и мой мчащийся над горящей землей миракль. Фантомный Красавчик скакал галопом, и ему вслед горящей змеей скользила алая трещина – в глубине ее тлело пламя, казалось, что земля горит изнутри, а не снаружи. Змея-трещина настигла всадника и взорвалась фонтаном огня, языки пламени ударили наружу, испепелив посланца. А трещину засыпало спекшейся землей. Я создал нового миракля, и тот поскакал на черную равнину, уже не слишком торопясь – шел крупной рысью, не переходя в галоп.

И снова змея-трещина устремилась за призрачным всадником, настигла добычу, брызнула пламенем и фонтаном искр, спекшаяся черная земля обозначила извивистый шрам посреди уродливой равнины – путь, на который ступать можно будет в течение нескольких часов без опасений.

А новый фантом продолжал скакать.

Вскоре я увидел глазами призрака, что, если забрать круче влево, можно миновать выжженный пустырь. В черную, засыпанную пеплом равнину языком вклинивалась пожухлая рыжая трава. Еще миг, и призрак уже мчался по обычной дороге – и хотя дома здесь стояли пустые, с выбитыми окнами и распахнутыми дверями, пожар миновал селение и сполз, затухая, к берегу реки, что текла с юга на север – к морю. Каменный мост через реку уцелел. За рекой домики стояли целехонькие. Вскоре повстречалась придорожная таверна – вполне обитаемая, в конюшне хрумкали овсом три уставших с дороги коняги, в камине горел огонь, хозяйка разливала по мискам похлебку и путники обедали за столом, яростно орудуя ложками.

Я сделал небрежный жест, будто стирал написанное на песке, и миракль распался – серым туманом и горстью сажи, которую умудрился собрать во время призрачной скачки.

– Теперь пошли, – сказал я, протягивая спасенному руку, – пока эликсир действует, мы должны дойти до таверны. – Я указал куда-то на северо-восток.

Эдгар понял меня, кивнул и мы двинулись в путь, не слишком быстро, задыхаясь от жара, по обозначенному мираклями пути. Если бы не мое магическое зрение, я бы давно потерял след.

Ничего ровным счетом в указанном направлении я уже не видел, кроме темных дымов и зловещего мерцания алых трещин. Но я чувствовал следы созданных мной скакунов. Они должны провести нас безопасной тропой к желтой, а затем зеленой траве.

Только магик мог выжить в этой пустыне. Обычный человек давно бы погиб.

Эдгар послушно следовал за мной.