Издательство и автор-составитель Марианна Ростоцкая выражают благодарность за помощь в издании данной книги: Ольге Ростоцкой, Светлане Винтер, генеральному продюсеру компании «ЗИМА Продакшн», киноведу Наталье Галаджевой, Елене Литвиновой, Татьяне Яковлевой, Екатерине Звегинцевой, Киностудии им. М. Горького. Также мы благодарим за предоставленные фотографии: Надежду Майданскую, Яну Семенову, Людмилу Гневашеву, «Национальный архив Республики Карелия» и лично Морозова Александра, Усачеву Елену за предоставленные фотографии, а также фотографов за разрешение использовать их фотографии в книге – Николая Гнисюка, Игоря Гневашева, Бориса Семенова, Гордиенко А.А., Беззубенко П.В.

На обложке фото Николая Гнисюка

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Родство душ

Написать несколько добрых слов о Станиславе Ростоцком мне представлялось задачей не очень сложной в силу очевидности достоинств этого режиссера. Но вдруг оказалось, что собрать мои личные воспоминания и впечатления от книги в одну достаточно лаконичную картину не совсем просто…

Так я и пребывал в некотором смятении, пока не прочитал у автора:

«С профессиональной точки зрения самая главная картина для меня, пожалуй, “Доживем до понедельника”, которую мы сняли по тем временам в рекордно короткий срок – за 4 месяца. Это все-таки настоящий кинематограф. Не случайно замечательный американский режиссер Рубен Маму-лян сказал мне: “Сташек, спасибо тебе за то, что ты прошептал мне на ухо такой нежный фильм”. Я считаю, это замечательный отзыв».

И вот тут самым замечательным образом все сошлось! В год выхода картины «Доживем до понедельника» я был ровесником главных героев-школьников, и не было тогда темы более важной, чем обсуждение этого фильма: мы ЖИЛИ с ним, мы ЖИЛИ в нем, мы искали и находили в себе сходные черты характера и чувств, и, как мне теперь кажется, он в нас РАСТВОРИЛСЯ навсегда. И даже теперь, когда я рассказываю своим студентам о точности деталей в кино, я вспоминаю жест Ольги Остроумовой, когда она поправляет непослушный локон, и этот чувственный жест связывает ее с влюбленным в нее одноклассником…

Тогда я и не помышлял о профессии кинорежиссера, хотя был амбициозен и хотел поступать в МГИМО, но мир кинематографа представлялся мне, как и большинству людей, чем-то непостижимо далеким и закрытым. И вот мог ли я тогда вообразить, что спустя 10 лет судьба приведет меня в кино и я встречусь с автором фильма «Доживем до понедельника» – Станиславом Ростоцким! Самое замечательное, что я помню этот день; тогда я учился на Высших курсах сценаристов и режиссеров, а в Доме Кино был организован показ фильма Александра Сокурова «Разжалованный». Фильм тогда был на грани закрытия, и вокруг него «кипели страсти». Не помню всех деталей, но помню главное – как после показа мы со Станиславом Ростоцким яростно защищали фильм: на том и познакомились… Меня тогда поразило то, что в своих рассуждениях этот человек другого поколения, легендарного поколения режиссеров-фронтовиков, был так убедительно точен в понимании глубинных токов жизни и… СВОБОДЕН! И то, о чем он говорил, было абсолютно созвучно моим собственным представлениям. Тогда я не мог все точно сформулировать, но теперь точно знаю, что это и было тем, что можно назвать «родством душ», и для этого родства не имеют значения ни возраст, ни профессия, ни даже пространство, и это именно то, что соединило меня и миллионы людей с этим уникальным человеком.

Потом мы встречались достаточно часто, и всякий раз я отмечал необычайное благородство Станислава Ростоцкого, начиная с его внешности! Совершенно замечательным образом все это сочеталось с простотой и чувством юмора, чем и напитана книга с первых ее строк: «Мне повезло… Мне невероятно повезло. Судите сами…» Я читал книгу и на ее страницах заново встречался с Ростоцким, узнавал новое, вспоминал известное и не уставал поражаться отношению автора к этим невероятным обстоятельствам, из которых сплеталась его судьба: и встреча с Эйзенштейном, а спустя много лет просмотр материала «Que viva Mexico» в Австралии (6,5 часов!), и чудесная история с Гарольдом Ллойдом в Каннах, и Чарли Чаплин, и потрясающий фронтовой эпизод в госпитале, когда санитарка дарит умирающему солдату то, чего он не знал и мог бы не узнать никогда… Невероятно ВСЕ, и во всем ЭТОМ есть сам автор, его ОЩУЩЕНИЕ СМЫСЛА всех этих эпизодов.

У меня есть любимый тост: «За Волшебство Жизни!» Не помню, поднимал ли я его в присутствии Станислава Ростоцкого, но этот тост про НЕГО и за НЕГО!

Владимир ХОТИНЕНКО

Кинорежиссер, Народный артист РФ

От составителя

Эта книга – плод моей долгой работы с архивным наследием Станислава Ростоцкого, результат тщательного отбора, продиктованного личностью режиссера.

Книгу предваряет фраза из фильма «Доживем до понедельника», потому что это было важно для самого Ростоцкого: быть понятым. Ему как представителю поколения, прошедшего войну и пришедшего в кино в период развенчания культа личности Сталина, хотелось в искусстве не пропагандировать и обличать, а рассказывать о себе и обычных людях, об их и своих трудностях, переживаниях, сомнениях, о жизни обыденной, далеко не всегда героической, очень трудной, но все-таки исполненной мечты, надежды и веры.

Кинематограф для Ростоцкого являлся одновременно возможностью исповедоваться и проповедовать. Снимая фильмы, он всегда думал о зрителях, хотел пробиться к их сердцам, уму, поэтому старался, чтобы киноязык, на котором он говорил, был максимально прост. Он много и страстно выступал перед общественностью: телевидение, пресса, фестивали, круглые столы, худсоветы, съезды, собрания… Он пытался донести свои моральные принципы, увлечь своей гражданской позицией, доказать, что даже в невыносимых условиях жить стоит, главное – быть нравственно цельным, верным самому себе, своим принципам и убеждениям. Ростоцкий был борцом. Его мужество и воля к достижению целей являлись не только проявлениями характера, но и следствием обстоятельств (война, фронт, тяжелое ранение, выживание на грани смерти) и плодом советского воспитания.

Парадоксально, что Ростоцкий – выходец из дворянско-интеллигентской семьи польско-французского происхождения – стал знаменит благодаря теме русской деревни, сняв фильм «Дело было в Пенькове». Он очень любил простых людей и всегда находил с ними общий язык, истертое и обесцененное советской риторикой слово «народ» для него было живым, наполненным смыслом, реальностью.

Жена Станислава Ростоцкого, Народная артистка России Нина Евгеньевна Меньшикова, в одном из интервью сказала: «Ростоцкий был атеистом, но Бога вспоминал часто». Он и правда часто благодарил КОГО-ТО за свою жизнь… Он свято верил в жизнь, в Правду, в призвание человека, в добро, истово проповедовал любовь и свет. Он знал цену искушения, не имел иллюзий по поводу грехов и слабостей человеческих и повторял, что за все в жизни надо платить, но самым тяжким грехом считал уныние и отчаяние. Он вывел еще одну, кроме той, что в заголовке, формулу: счастье – это когда труд приносит хлеб и радость.

Наша книга не просто рассказывает о знаменитом режиссере, поставившем всем известные «Доживем до понедельника», «А зори здесь тихие», «Белый Бим Черное ухо» и другие фильмы. История Ростоцкого – это история целого поколения, родившегося в революционную эпоху, прошедшего войну и уходящего в постперестроечную эпоху, в эпоху Ельцина. Ростоцкий считал, что важнейший талант человека – дар чувствовать чужую боль как свою. Через свои фильмы и размышления он отчетливо выразил устремления, веру, переживания того поколения, к которому принадлежал, – поколения героического и трагического одновременно. В письмах, обращенных к Ростоцкому, улавливается дыхание поколения, то, что чувствовали и о чем думали люди во время войны, оттепели, перестройки.

Как художник он всегда внутренне находился в некой оппозиции к происходящему. Как потомственный интеллигент он видел и остро воспринимал безнравственность окружающей жизни. Его оценка явлений, событий, перспектив реальности важна для нас тем, что в ее основе – непреходящие человеческие ценности. Его позиция способна нравственно укрепить читателя. В этом, может быть, и состоит значение выхода этой книги.

В последние годы Ростоцкий не любил давать интервью. Поэтому каждое его высказывание было не случайным, выстраданным, глубоко продуманным. Последние 10 лет он не снимал фильмы, любил уединение, хотя прежде, может быть, более всего ценил радость общего дела, общения. Он много читал, размышлял и, в общем-то, хотя жизнь и сформировала его оптимистом, достаточно безрадостно смотрел в будущее своей страны. Когда всех охватила эйфория перестройки, он говорил о тех опасностях и духовных бедах, которые стали очевидны только впоследствии.

Книга строится на статьях, интервью и письмах Ростоцкого 1967 и 1980 года, когда он переживал трудности, сомнения, боль, отчаяние, всегда мужественно скрываемые за поведением «баловня судьбы» – именно так его воспринимали современники. В книгу включены интереснейшие портреты художников, которые для него были высшим олицетворением Человека и Творца, – Эйзенштейна, Шукшина. Вошли в книгу материалы интервью 90-х годов: ему до боли и отчаяния не нравилось происходящее в родной стране. Первые приступы стенокардии случились вовсе не после V съезда Союза кинематографистов. Для его поколения болезненным испытанием стала попытка в середине 90-х подвергнуть сомнению победу и достижения Великой Отечественной войны. Вместе с другими кинематографистами-фронтовиками Ростоцкий подготовил тогда серию вечеров в Доме кинематографистов, посвященных 50-летию Победы, – вечеров страстных, откровенных, где публика бурно реагировала на выступающих; он был исполнен желания защитить спустя полвека подвиг русского солдата. Тогда у Ростоцкого и случился первый сердечный приступ.

Ростоцкий стремился ни в чем не лукавить, не противоречить самому себе, в жизни делать только то, во что поистине верил. Может быть, это и было главным результатом его жизни – созидание целостной Личности. Сегодня этот опыт нужен современному читателю, он может укрепить тех, кто стремится в жизни идти своим уникальным путем. Эта книга – размышление о жизни на материале судьбы мужественного, умного и талантливого художника.

У Ростоцкого было несколько нереализованных проектов-экранизаций, но более всего его ранила невозможность экранизации «Отпуска по ранению» В. Кондратьева. Экранизация одноименной повести, рассказывающей о 21-летнем лейтенанте Володьке, обретающем зрелость, духовную силу, опыт и мужество в тяжелейших боях под Ржевом, во время 40-дневного московского отпуска по ранению, насыщенного событиями и страстями, должна была стать глубоко личной, во многом исповедальной. Ростоцкий, резко отрицательно относившийся к семейственности в кино, в этом фильме собирался доверить главную роль сыну – актеру А. Ростоцкому, а роль его интеллигентной матери – своей жене. Он тяжело переживал непримиримый конфликт с писателем В. Кондратьевым, не допускавшим ни малейшей переделки сценария и упрекавшим Ростоцкого в книжном и киношном представлении о войне. Включенные в книгу письма В. Кондратьева, адресованные Ростоцкому, отражают сложность взаимоотношений писателей и режиссеров во время работы над фильмом, драму непонимания.

Книга представляет С. И. Ростоцкого в разных ипостасях. Художественный руководитель Творческого объединения киностудии им. М. Горького, секретарь правления Союза кинематографистов СССР, член Комитета по Ленинским и Государственным премиям СССР, член президиума Советского комитета защиты мира, Ростоцкий был еще и 1-м заместителем председателя Федерации спортивного кино СССР. Спорт для Ростоцкого – это не только страстное увлечение болельщика, но и истовое стремление к победе над физической немощностью. Ростоцкий всю жизнь преодолевал последствия страшного ранения, жил с непрекращающейся болью и боролся. В середине 80-х, когда ему было далеко за 60, посетил Китай и с гордостью писал Нине: «За день проходишь км 15. В Китае ведь все великое. Если идешь во дворец императора, то это значит 8 км дорожек между восьмью дворцами. А сегодня лазал по Великой Китайской стене, 2 км в гору по ступеням или пандусам, под углом 70 градусов, да еще на жутком ветру, а я забыл надеть подстежку. Но я вынес все, и меня назвали героем. Выдержали, кроме китайцев, только я и Элик^[1]». А когда в конце 70-х Ростоцкий прилетел в Италию, то по его инициативе группа отправилась к Везувию, и Ростоцкий первым поднялся к кратеру вулкана. Как рыбак он бродил по горам, отыскивая никому не известные речушки, уходил на лодках на зорьках ловить рыбу, водил машину, занимался подводной охотой, плаванием, ездил верхом. Так что его приход в Федерацию спортивного кино был закономерен и правомочен.

Отчеты о зарубежных поездках создают представление о конкретных реалиях той советской идеологической и политической жизни, частью которой был кинематограф.

Книга собрана под влиянием моего личного – семейного – 25-летнего опыта общения со Станиславом Иосифовичем Ростоцким. Оно началось, когда я была еще 12-летним подростком, потом я вышла замуж за его сына Андрея. Станислав Иосифович был для меня Учителем, определившим ценности, цели, взгляды. Встречая во мне любовь и понимание, он щедро делился со мной воспоминаниями, размышлениями, открыто говорил о том, что любит и что не приемлет, давал оценку своим поступкам, высказывал мудрые суждения о моих исканиях, пристрастиях и авторитетах.

Ростоцкий оставил после себя не только прекрасные фильмы, но и словесные свидетельства своего присутствия в этом мире. Я попыталась сложить из них его автобиографию, ведь самым ценным свидетелем своей жизни все-таки остаешься ты сам. В этой книге собраны только личные высказывания Станислава Иосифовича, не искаженные ничьим субъективизмом, и обращенные к нему письма. Он открывается в этой книге искренне и доверительно: именно таким он стремился появиться перед своим зрителем.

И еще фраза Ростоцкого, запомнившаяся мне: «Люди пишут дневники не без тайной мысли, что их кто-то прочитает». Сказав ее, по сути, он при жизни благословил меня на публикацию этих материалов, о существовании многих из них я тогда не имела представления. Я думаю, что он тщательно хранил эти документы жизни, потому что все пережитое и передуманное надеялся передать людям как тот опыт, который поможет им жить и преодолевать страдания и трудности.