Пролог

В своем несчастье одному я рад,

Что ты – мой грех и ты мой вечный ад

(Сонет 141 Шекспир)

Черный мустанг с белой полосой на капоте резко затормозил у ограды с остроконечными прутьями. Открылась водительская дверь, и на свежий выпавший снег ступил массивный ботинок. За ним последовал и его обладатель. Его тяжелый взгляд задержался на верхушке здания, протыкающей ночное небо.

– Лучшие советники мертвые, – произнес Рэймонд вслух самому себе.

Эта была фраза одной из его многочисленных татуировок на теле.

Смочив горло бурбоном, он зашвырнул пустую бутылку на заднее сиденье и направился к ограде нетвердой походкой. Его ладонь коснулась кованной двери. Она жалобно заскрипела в ответ, нарушая ночную тишину.

Его путь лежал через внутренний двор по дорожке, засыпанной снегом. Он вытащил из кармана мятую красную пачку и зажал в зубах фильтр. Густое облако сизого дыма окутало его мужественное лицо, вырисовывая резкие очерченные скулы. Сделав последнюю затяжку, Рэймонд потянул на себя дверь собора и уверенно вошел внутрь, нарушая покой храма стуком тяжелых ботинок. Увидев распятие, он хотел перекреститься, но передумал. Вместо этого Рэймонд поставил пистолет на предохранитель и вернул ствол за пояс. Затхлый запах воска ударил в нос, и он раздраженно поморщился.

– Я могу вам чем-то помочь? – на звук шагов вышел молодой мужчина в черном костюме.

Он окинул взглядом позднего гостя, стоявшего между рядами молитвенных скамеек. Прибывший был одет в черную кожаную куртку и синие джинсы. За поясом торчала рукоятка пистолета, а разбитые в кровь пальцы сжимали букет лаванды.

– Я не отниму много твоего времени, святой отец, – Рэймонд оперся ладонью на скамейку. Из-под рукавов его куртки выглядывали чернильные узоры на коже.

– Я служу Всевышнему, – спокойным голосом ответил мужчина. – У меня достаточно времени, чтобы выслушать потерянную душу.

– Брось, святой отец, – Рэймонд пытался покомфортнее устроиться на деревянной лавке. – У меня нет души. Она умерла три года назад. Внутри меня только злость и ненависть.

– Господь всегда оставляет выбор. Выбор за тобой, сын мой, чем заполнить душу – любовью или войной, – произнес священник, сильнее цепляясь в крест, держащий в руках.

– Любовью? – Рэймонд не пытался сдержать ехидную улыбку. – Что ты знаешь о любви к женщине? Тебе знакома только любовь к Господу Богу.

– Я вижу, что ты хранишь в своем сердце любовь, – священник рассматривал скромные цветы в руках исповедавшегося. – Жить нужно сегодняшними деяниями. Ты же пришел не с пустыми руками.

– Мои сегодняшние деяния заключаются в справедливости, – скучным взглядом Рэймонд обвел свод собора. – Убийство порождает убийство. У меня нет другого выхода. Мне никогда не рассчитывать на индульгенцию.

– Выход есть всегда. Господь направит твою душу на путь истинный, сын мой.

– Меня тошнит от твоих заученных фраз. Что ты знаешь о любви, которую оборвала смерть? Я похоронил себя вместе с нею. Разве после этого я могу еще раз полюбить? – Рэймонд удивлялся своему откровению. Он же пришел сюда не за этим. Он хотел узнать, где находится могила. Ему не нужна исповедь.

– Я напишу молитвы, которые стоит прочесть… – начал священник.

– Вырвешь страницы из Библии? – Рэймонд пытался скрыть злорадную улыбку. Он вынул из внутреннего кармана куртки небольшой пакет, забитой марихуаной, и потряс им в воздухе. – Я хочу стать ближе к Господу Богу, скурив с ним все заповеди. Какая твоя любимая? Моя – шестая: не убий.

– Ты сбился со светлого пути. Твоя душа заплуталась… – ровным голосом сказал мужчина, но его вновь перебил Рэймонд.

– Да что ты заладил со своею душой? – он поднялся с неудобной скамьи. – Я пустой и гнилой, как старые доски на полу твоего храма! Я встретил девушку, которая хотела заполнить меня своей любовью, но я приношу ей только боль и страдания.

– Путь к избавлению…

– Лежит через Господа Бога? – с каждым словом Рэймонд приближался к священнику. – Ты хочешь, чтобы я покаялся? Покаялся в том, что бросил ту, которая готова идти за мной в пекло? Покаялся в том, что не сказал ей, что ее ночной кошмар приходит из-за меня? Покаялся в том, что сегодня я нарушил твои заповеди, на которые всем давно плевать?

Рэймонд тяжело вздохнул. Воистину, сегодня он нагрешил, как никогда.

– Если твоя душа просит очищения, то покайся, и Господь простит тебя, сын мой, – священник указал на конфессионал.

– Мне не нужна исповедь. Господь отказался от нас. Все возвышенное и светлое давно утратило смысл. Люди, как крысы, доживают остаток на мусорке человечества. А ему плевать. Плевать, что убивают посреди улицы. Плевать, что дети болеют смертельной неизлечимой болезнью. В этой борьбе победили демоны. Они в каждом из нас. И ты прекрасно знаешь, что я прав, – на одном дыхании Рэймонд произнес в лицо священнику, уловив в его глазах растерянность.

– Господь с тобой, – пробормотал он, на что Рэймонд мрачно усмехнулся.

– Со мной мои демоны, – он ткнул пальцем на распятие в руках мужчины. – Я потерял веру в Бога.

Глава 1. Звезда Перископа

Рэймонд

Погода сегодня соответствовала моему настроению. Такая же угрюмая и холодная. Свинцовое небо сгущалось над городом. Пронизывающий ветер бродил по вечерним улицам и раскачивал неоновую вывеску бара. Она тут же отозвалась жалобным скрипом.

Я потянул на себя металлическую дверцу. За ней доносилась тяжелая музыка. Я оказался внутри бара и, проскочив по темному коридору, вышел в общий зал. В воздухе пахло гашишем, и плотным завесом висел сигаретный дым.

– Бурбон с содовой, – я запрыгнул на высокий стул у барной стойки. – Стива не видел?

Бармен поставил передо мной рокс с янтарной жидкостью и наклонился вперед. Его костлявые локти упирались в глянцевую столешницу.

– Ты не в курсе что ли? – он окинул меня подозрительным взглядом и понизил голос. – Чувака повязали на прошлой неделе вместе с товаром.

– Черт, – я закинул бурбон в себя и обернулся на крики фанатов.

Они толпились перед сценой, словно насекомые. Я с неприязнью отвернулся, стараясь поскорее забыть это мерзкое зрелище. Звякнув пустым стаканом об деревянную столешницу, я отправился на поиски того, кто был похож на Стива – моего бывшего дилера. Он всегда вовремя появлялся и всегда незаметно исчезал. Словно кот из "Алисы в стране чудес".

Я нашел его коллегу. Двойник Стива стоял рядом с гримеркой и болтал с солистом рок-группы. У него не было мескалина, и мне пришлось взять вместо него яркую зеленую марку.

Мой обратный путь лежал через толпу фанатов, и я с трудом сдерживался, чтобы не начать драку. Мои ботинки безжалостно топтали и пачкали. Но мое терпение лопнуло. В меня на полных оборотах кто-то врезался.

– Смотри, куда идешь! – рявкнул я.

Я опустил голову и тут же поморщился. Передо мною стояла белобрысая девчонка. Вроде тощая на вид, но толкалась, как Халк.

Она ничего не сказала в ответ и молча смотрела на меня. У нее были белые волосы чуть ниже плеч и серые глаза. На фоне светлой кожи они горели, словно дымящиеся угли в костре. Я пробурчал что-то типа "ходи аккуратнее" и двинулся снова на выход.

Но пройти дальше не удалось. Мой локоть кто-то схватил, и меня потянули в сторону барной стойки.

Кто такой бессмертный?

Я опустил взгляд и увидел женские тонкие пальцы в многочисленных перстнях. Они крепко сжимали мое предплечье.

– Полегче, – сказал я, замечая, что это была та самая девушка-Халк.

Она с недюжинной силой повела меня к рядам бутылок и высоких стульев. Незнакомка «дотащила» меня до бара и закинула свою худую руку на мое плечо. Она сделала это так непринужденно, словно мы выросли на одной улице, а наши мамы обменивались рецептами шарлотки.

– Два виски с колой. Мой друг угощает! – я расслышал ее звонкий голос и ошалел от ее наглости.

Бармен поставил перед ней два рокса с выпивкой, и она опрокинула их один за другим.

– Как тебя зовут? – незнакомка взглянула на меня.

– Мистер "отвали от моего кошелька", – я знал, что мое имя волновало ее в последнюю очередь. Она просто бухала за мой счет.

– Зану-у-у-уда, – пропела она и попросила бармена повторить.

Тот вопросительно глянул на меня, и я, не зная почему, одобрил заказ кивком головы и свернутой купюрой.

Какой же я кретин.

– Я – Линдси, – она протянула мне стакан с янтарной жидкостью, но я молча помотал головой.

На мой отказ Линдси равнодушно пожала плечами, и вновь влила виски в себя. Ее слегка вздернутый нос немного поморщился.

И с каких времен я начал платить за незнакомок? Я никогда ни за кого не платил. Тем более в барах. Тем более за девушку, которая пила, как матерый матрос.

– Прощай, – я слез с высокого стула.

Казалось, что пакет с маркой во внутреннем кармане косухи прожжет мою грудь, если я не открою его в ближайшее время.

Я подсчитал. Путь от бара до дома занял бы столько же времени, сколько нужно на приход. Я решил не тратить зря драгоценные минуты и проглотить марку в баре. Перед мужским туалетом ажиотажа не было, и я с легкостью оказался в кабинке. От волнения немного тряслись руки, когда я доставал пакет с заветной таблеткой.

Мия, Мия. Приди ко мне. Мия.

Мои губы шептали одно и то же имя. Имя любимой. Имя бывшей. Имя покойной. Или какое слово можно подобрать к человеку, с которым оборвалось наше светлое будущее?

Однажды мой психолог сказал, что невозможно осознанно ждать встречи с тем, кто покинул этот мир. Но я ждал. Я виделся с Мией во сне. А когда она перестала сниться, я впервые принял мескалин. И после этого она снова пришла ко мне.

– Простите мою наглость, но в женский туалет, очередь как в музей Да Винчи, – мои воспоминания прервал женский голос.

– Детка, добро пожаловать, – произнес кто-то в ответ, после чего последовал женский смешок.

– Остынь, приятель. Я пришла сюда пописать, а не искать знакомства, – раздался звук закрывающейся двери и поворот замка.

Я узнал женский голос. Он принадлежал халявщице с бара, на которую я потратил сумму в четыре виски.

Линдси.

– Впусти меня в гости, – сказал кто-то из парней, и по двери в соседней кабинке пришелся неслабый удар.

– Отвали, – послала парня Линдси, и я услышал щелчок зажигалки.

Под потолком заструился слабый узор дыма, запах от которого сложно спутать с чем-то другим. За тонкой стенкой курили гашиш.

Хмм. Наглая девчонка с бара напрочь отбитая. Залить в себя столько выпивки, после чего шлифануть все это дело травой, может позволить человек, стремящийся побыстрее покинуть реальный мир. Например, такой, как я.

Только я не понимал, что могло произойти ужасного в жизни этой девицы, назвавшей себя Линдси.

– Открывай, – на дверь в соседнюю кабинку обрушился мат и удар от тяжелых подошв.

От криков моя голова пошла кругом, и я с силой стукнул ногой по дверце, выбив страйк. С размаху открывшееся полотно попало по лбу любителю матных словечек. Он отскочил назад, усевшись на писсуар.

– Правитель нашел свой трон, – я усмехнулся и заметил себя в зеркале, висевшем на стене напротив. С моего лица не сходила самодовольная улыбка.

Нет. Я не строил из себя супергероя или конченного борца за справедливость. Хотелось подраться и испытать хоть какие-то эмоции.

Между тем, упавший придурок встал в полный рост. Он замахнулся, но мой кулак быстрее встретился с его носом. Парень согнулся пополам и, получив от меня удар по затылку, рухнул навзничь.

– Давай без языка, окей? – спросил я, когда он "поцеловал" мои черные массивные ботинки.

На меня накинулся еще один кретин, неожиданно оказавшийся рядом. Я пропустил удар в лицо, чувствуя во рту привкус крови.

– Ты мне по ходу губу разбил, – я сплюнул кровь и хрипло рассмеялся. Этот придурок почему-то в спешке покинул туалет.

– Чертовы психи! – из задымленной кабинки появилась Линдси, словно Майкл Джексон на своих концертах в девяностые.

– Вали домой, Линдси, если не хочешь проблем, – я кинул недовольный взгляд на ее худую фигуру в свободной джинсовке и клетчатой короткой юбке.

Линдси наклонилась и подобрала с пола такой же микро-пакет, какой находился в моем кармане. Она тут же открыла его и достала содержимое, ловко отправляя кислотно-зеленую штуку под язык.

Я мигом полез внутрь косухи и не обнаружил своей покупки.

Черт, черт, черт!

– Ты съела мою марку, – я схватил Линдси за руку, замечая, как ее зрачки стали размером с десятицентовую монету.

– Извини, приятель, – она вырвала руку и потерла запястье. – В следующий раз подписывай или глотай сразу.

Подписывай? Она прикалывается надо мной?

Я недовольно уставился на нее в то время, как она безразлично перешагнула через лежащего парня, издававшего болезненные стоны, и вышла из туалета.

Требовать от Линдси деньги за марку казалось таким же бессмысленным, как просить экстрадиции у властей после организации теракта. Как назло, мой бумажник был пустой. Последнюю мелочь я потратил на четыре бокала виски. В куртке болталась кредитка, но надо быть последним идиотом, чтобы предложить дилеру оплату безналом. Поэтому покинув злачное местечко, я отправился в ближайший терминал.

Сняв нужную сумму, я подходил к бару и услышал неподалеку оживленные голоса. Небольшое сборище зевак толпилось на парковке. Я прошел мимо них и заметил сидевшую в машине девушку. Над ней склонился какой-то парень с телефоном, транслируя свою запись в «Перископ».

– Хай, – мерзко улыбался на камеру смазливый гавнюк. – Ловите сенсацию: сегодня я побывал на рок-концерте, после которого люди сходят с ума.

Парень переключился с фронтальной камеры и направил объектив на девушку. Та полезла в сумку и достала оттуда ключи с болтавшимся брелком. Он совмещал в себе штопор и нож. Девчонка вытянула руку, и мои глаза округлились.

Эта чокнутая хотела свести счеты с жизнью. И я знал эту чокнутую. Это, мать ее, Линдси.

Она начала царапать ножом запястье, и я тотчас подскочил к машине. Вырвал из ее ледяных пальцев ключи и швырнул их куда-то на заднее сиденье.

– Смотрите, кажется, эта сумасшедшая решила свести счеты с жизнью открывашкой для бутылок, – тем временем недоблогер продолжал снимать, упиваясь количеством растущих сердечек.

Не знаю, что больше меня выбесило в этот момент – урод с камерой или тупой поступок Линдси.

– Шоу закончилось, – я кинул хмурый взгляд на блогера и захлопнул дверь раздолбанной тачки Линдси.

– А вот еще один сумасшедший, решивший перетянуть одеяло славы на себя, – рядом с моим лицом оказался телефон.

Что за…?

– Ты не понял? – мое терпение заканчивалось, но в душе я был рад надрать ему зад. – Проваливай!

– И что ты мне сделаешь? Проткнешь штопором?

Предвкушая, как будет бомбить задница у недоблогера, я выхватил из его рук телефон и переключился на фронтальную камеру. С экрана на меня смотрели безумные глаза. По правде говоря, весь мой вид вместе с черными, растрепанными волосами кричал о поехавшей крыше.

– Присаживайтесь поудобнее, – я улыбнулся, обнажив белые зубы. – Сегодня рубрика быстрых рецептов, и я научу вас готовить яйца пашот.

– Какого черта, верни мобильник! – потребовал блогер, пытаясь дотянуться до своего телефона.

– Нам потребуются яйца, – я направил камеру на ее владельца, – и дымящийся зад.

Продолжая снимать видео, я замахнулся и ударил блогера в челюсть. Толпа вокруг радостно загудела, ожидая кровавого зрелища. Парень схватился за лицо, издав истеричный вопль.

– Нравится быть звездой? Смотри, как много сердечек! – я схватил его за воротник куртки и прижал к машине, в которой сидела Линдси.

Выбросив телефон, я ударил парня куда-то в область живота. Анатомия никогда не была моей сильной стороной. Тот поморщился и с ревом кинулся на меня. Мы рухнули на асфальт и лупили друг друга под радостный гул толпы. Серая парковка тоже становилась веселее, окрашиваясь в пятна яркого алого цвета.

В очередной раз я замахнулся, чтобы впечатать кулак, но услышал визг колес. Повернувшись в сторону резкого звука, я увидел, что за рулем тачки сидела Линдси, которая чуть не сбила по пути любопытных зевак.

"Надеюсь, у Линдси работают подушки безопасности", – подумал я, пропустив удар в висок. Голова закружилась, в глазах помутнело, но я успел ударить в нос блогера. Послышался хруст, и парень стал верещать. Из-за его крика я не расслышал, как ругаются копы, внезапно появившиеся на парковке.

– Патрулировать в одиночку в этом квартале безумие, – сказал один из них, заламывая руки за моей спиной.