Отзывы на книги автора «Марго Гритт»

Обложка такая (почти интригующая), да и сама "сделанность" книги (бумага, шрифт, текст) выглядит внешне очень даже неплохо.
Про авторшу - понятно, что псевдоним, но думал, иностранка какая-нибудь, ладно, пробегусь, ан, нет, -наша (а это уже лучше, это радует), тогда почитаю... Прочитал.
Правда по факту -так всё-таки и непонятно, кто она: фотографии какой-то брюнетки в сети есть, а больше (ни даты, ни места рождения, ни о том, где живет в данный момент) ничего толком нет (а может это вообще какой-нибудь "продукт коллективного "творчества", думаешь)...
Потом читаешь саму книгу - да вроде нет, кажется один человек писал...
И повествования в рассказах идут как от женского, так и от мужского лица, при этом, пару-тройку рассказиков - вполне неплохие.
Повесть -от лица шестнадцатилетней девушки, написанная, - о взаимоотношениях с матерью - тоже, вроде как ничего, но вот именно, что "ничего"... Хотя и "ничего" по нынешним временам лучше, чем "совсем плохо".
Такая вот книжка. Посмотрим, что дальше будет...
Если будет. Но потенциал есть...

Сборник рассказов написанных современными российскими писателями в соавторстве с нейросетью Яндекса, закономерно открывает Ксения Буржская, главная в нашей литературе наставница Алисы. Её "Никто не пришёл" скорее диалог профессора и студентки, ироничный, саркастичный, но одновременно полный скрытой нежности."30-70" Яны Вагнер роман-катастрофа в миниатюре, события показаны через смоделированную ситуацию общности двух людей на фоне природного каталкизма. Диалог разведенных, но общающихся супругов, он в Питере, она в Мельбурне, у него, - 30 у неё +30, каждый день температура в северном полушарии опускается на градус, в южном на столько же поднимается.

"Упорова слобода" Шамиля Идиатуллина стилизованная под ретро конца 19 века вампирская история с ван Хельсингом и артритными пожилыми слобожанками. "Ясное лето" Хелены Побяржиной трогательное о первой любви, в которой парень советуется с Алисой, параллельно узнавая некоторые семейные секреты. "Проходные дворы" Татьяны Толстой забавная миниатюра с участием именитой писательницы и нейросети, которую та пытается поставить на службу своему Перу, всякий раз получая на выходе сладенькую муть.

"Красный царь" Ислама Ханипаева история реванша монархизма средствами искусственного интеллекта и биотехнологий. Переживание травмы в "Как тысячу раз до меня" Даши Благовой. Жуткая и печальная "Ведьмина свадьба" Евгении Некрасовой, по-некрасовски своеьбычная и особым образом организованная вещь, одна из жемчужина сборника.

"Это огонь" Дмитрия Захарова наглядно иллюстрирует поговорку про положение хуже губернаторского, с непременным участием медведя, без которого у Димы не обходится. "Последнее слово" Марго Грин об обесценивании мира, их которого выхолащивается смысл красивыми описаниями. "Психииатр" Рагима Джафарова, несмотря на краткость, поднимает сразу две темы: деменции и моральной допустимости экспериментов над слабыми ради процветания сильных.

"Ранка на нижней губе" Александры Шалашовой продолжает тему бедных людей, которую в нашей литературе разрабатывает молодая писательница, плач тех, кому не быть счастливыми по причине отсутствия денег и органической неприспособленности к их зарабатывать. "Обезьяний рот" Юлии Яковлевой, напротив., об умеющих зарабатывать так хорошо, что даже на пластическую хирурги хватает, хотя перспектива двухмесячного восстановления после операции не то, чтобы греет душу, вот если бы умные технологии делали то же, но с перламутровыми пуговицами, то есть, с одного укола...

"А ведь что-то хотел" - хоррор-история от Алексея Сальникова про дом с призраком, где страшное оборачивается странным, а нормальный человек и тому не удивляется. "Последний" Анны Матвеевой, не в пример большинству рассказов, не имеющих к искусственному интеллекту примерно никакого отношения - по заявленной теме. Трогательная и нежная вещь о любви к бабушке (любящие "Каждые сто лет" оценят), к печатным книгам, о том, что пишущих много, даже слишком,но большинство из них легко заменит нейросеть, вот только еще немного поднатореет. А избранных все так же мало. И Анна Матвеева из вторых, это уже я говорю.

Сборник неровный, как это всегда бывает со сборниками, но дарит возможность встретиться с любимыми авторами в промежутке между произведениями крупных форм от них.

Я не люблю прошлое. Оно было и прошло. Хорошо и правильно помнить что-то важное. Свою историю, свои корни, заслуги праотцов. Гордиться прошлым, но мы не в силах его изменить, потому что остановить прогресс еще никому не удавлюсь. Не ты колесо изобретешь, так сосед и устроит промышленную революция, пока ты бананы и кокосы жуешь.

Я не люблю прошлое, когда говорят... а вот в наше время мы без калькуляторов считали, а вот в наше время мы на лошадях до Пруссии два месяца добирались, а вот в наше время палкой копалкой и саблезубого тигра придавишь и во рту поковыряешь замест зубочистки.

Теперь у нас электрокары и моно-колесо, есть онлайн обучение и хирургия в две тысячи миль, отделяющая пациента и хирурга, есть клонирование, дома из грибов, воздух в баллонах, вода в бутылках, есть суррогатное материнство. Много есть всего, чего не было.

В моем детстве люди на остановке читали газету и папироску тянули, а сейчас смотрят в смартфон и дымят вэйпом (курение убивает, а вэйпы тем более - бросайте).

Прошло время и все изменилось.

Потому что меняться может только завтра, а не вчера.

Потому что так устроена эволюция - постигать, улучшать, изучать, познавать, пробовать и достигать.

Когда-то у школьника за счастье было решебник раздобыть и краткое содержание книжного плана по литре, а теперь он балуются с GPT чатом.
Однажды, кто-то придумает законы ИИ роботехники, как придумал три закона робототехники Айзек Азимов:

Первый закон: робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред.

Второй закон: робот должен подчиняться приказам, отдаваемым ему людьми, за исключением случаев, когда такие приказы противоречат первому закону.

Третий закон: робот должен защищать своё собственное существование до тех пор, пока такая защита не вступает в противоречие с первым или вторым законом.

Искусственный интеллект кто-то когда-то возьмет под контроль. Придется, иначе половина страны потеряет свою работу и станет не профпригодной. Это будет, это будущее, и это не хорошо и не плохо, потому что эволюция даже цифровая не стоит на месте.
Волки за 200 миллионов лет эволюционировали в китов. Может быть и люди за 200 миллионов лет станут чем-то наподобие симбиоза биологии и цифры.

Наше поколение еще может брыкаться, как брыкаются все любители прошлого, в котором они были счастливы, молоды и полны сил. Но возьмите трехлеток и первоклашек. Для них нет жизни без ИИ, без нейросетей и смартфонов. Их будущее будет другим, не лучше и не хуже, просто другим, эволюционирующим.

Если уметь правильно использовать ИИ, он отличный помощник. Вчера Алиса подбирала мне отели для отдыха в Турции и придумывала рифму для поздравительной открытки подруге. А еще Алиса может вызвать скорую или другую помощь, научите ваших детей пользоваться этим и, однажды, ворчливому старику "а вот в мое время..." ИИ спасет жизнь.

Я в это верю. Верю в прогресс и в то, что все новое пугает. Вот вам реальный пример, который звучит для нас, как бред сейчас: в США когда запустили поезда считалось, что женщинам на нем опасно ехать, ведь на скорости 50 миль в час из женщин выпадут все их внутренние органы (через то самое место) и женщины полгода не ездили на поездах, опасаясь матку по дороге обронить.
Как к этому факту можно относиться сейчас в наше время? Так через 200 лет потомки будут шутки придумывать о тех, кто страшился нейро с ИИ.

Тогда уж запретите всю разом эволюцию. И пусть киты никогда больше не превратятся в следующий вид, как и человек - такая же биоэлектронная машина по факту.

Что касается книги (а то я увлеклась философией) - она олицетворяет эту самую эволюцию. Она одна из первых, но таких запоминают, как Гагарина или Менделеева. Первых помнят все.
Да, не каждый рассказ мне понравился и в некоторых совершенно не ясно, какой процент сюжета подсказывала Алиса, но определённые рассказы имеют высокую художественную ценность и богатый язык написания.
Например: Проходные дворы, Как тысячи раз до меня, А ведь что-то хотел - и другие, но чтение было увлекательным и получила огромное удовольствие.

Ставлю этой книге высшую оценку. Голосую за будущее. Шагаю в эволюцию и верю, что наши потомки сохранят планету, на которой ИИ будет вспоминать: а вот в наше время...

Вероника выудила из памяти еще одно неприличное, которое услышала в школе. Повертела в мозгу и так, и эдак — не была уверена, куда ставить ударение. Вспомнилось, как слово выкрикнул одноклассник в ответ учительскому «да», за что был отправлен к директору.
"Ибо мысли слышны на небе"

Марго Гритт новое имя в современной русской литературе, победитель премии Лицей в номинации "Выбор книжных блогеров" и достойный ответ на вопрос: "работают ли в современной России социальные лифты?" С большим скрипом и не всегда, но работают, у молодой писательницы вышел авторский сборник в Альпине, и поэтому, если вам от 25 до 35 лет и у вас есть готовое произведение объемом от четырех до двенадцати авторских листов или стихи от ста пятидесяти до семисот строк, вы еще успеваете в этом году впрыгнуть в последний вагон, заявки на седьмой сезон Лицея принимаются до конца февраля.

"Вторжение" сборник малой прозы, тринадцать рассказов и повесть, так или иначе связанные с историей взросления, осмысливающие разные его аспекты. Осознание себя в мире частью общности и самостоятельной единицей, дружба, любовь, семья, социальная самоидентификация, как с навязанными или добровольно принятыми ролевыми моделями так и с теми, которым ни при каких условиях не можешь заставить себя подчиняться и следовать.

Жанрово все вещи сборника разные: магический реализм "Сороки-вороны", мягкая фантастика "Электрического балета", антиутопия "Птицефабрики", гротеск "Common people"; тяготеющий к соединению цинизма с литературой травмы реализм остальных произведений - выбрать есть из чего.

Стилистически это простая проза, без изысканной словесной вязи, без чрезмерной метафоричности, без избыточной аллюзивности и постмодернистского желания покрасоваться ученностию. Не то, чтобы емкая описательно, персонажей не видишь воочию, но эмпатичная - эмоциональные состояния передаются хорошо.

Тематически спектр достаточно широк, общее, пожалуй, неприятие социально-навязанных ролей. Обманчиво мягкое, но неподдатливое сопротивление. Вы говорите. что надо быть такой, такой и такой? А если я не чувствую-не ощущаю в себе призвания двигаться этим путем? Все равно, делаясь несчастной и вовлекая в сферу собственного несчастья всех, кому не повезет оказаться рядом?

Титульный рассказ "Вторжение" об этом, об умножении горя в мире рождением нежеланного нелюбимого ребенка. И да, родительство может быть тяжким бременем, вопреки укоренившемуся убеждению о величайшем счастье материнства. В противном случае откуда миллионы людей, которые считают, что их не любили в семье, и до седых волос зализывают душевные раны? Скажу больше, в древнеиндийской астрологии Джйотиш во множестве аспекты, прямо указывающие, что человек не будет любим матерью. Но заговорить на табуированную тему не всякий решится, респект автору.

Хотя мой любимый рассказ "Ибо мысли слышны на небе", история о девочке из приличной семьи с убежденным атеистом папой, новообращенной в православие бабушкой, которая стремится уж заодно и спасти невинную душу внучки, и мамой, которая предпочитает держать нейтралитет. Ну такая милота и так смешно.

Если Марго Гритт уйдет со скудных пастбищ литературы травмы к этому формату, который ей так хорошо удается, стану ждать следующих ее книг с нетерпением.

Открыл для себя молодую писательницу с нашего юга, которая пишет под псевдонимом Марго Гритт. До этого я побывал на встрече, как оказалось, последней для тогдашнего книжного магазина«Чарли». Произошло знакомство и интересная беседа. И вот наконец я прочитал дебютную книгу:

«Вторжение», сборник, Марго Гритт.
Здесь 13 рассказов и повесть «Чёртово колесо».

Знаете, я не сразу поверил в то, насколько открыто и проникновенно пишет Марго. От рассказа к рассказу меняется фокус камеры (авторка окончила Краснодарский государственный университет культуры и искусств по специальности «режиссер кино и телевидения»), смещаются акценты, увеличивается детальность и дерзость, с которой написаны эти тексты. Камера то превращается в хаотически движущийся объект, вырывающий кадры из прошлого, из детства героев, из каких-то воспоминаний о взрослении, о родителях... То останавливается на какой-то долгой сцене, где почти нет слов, где больше сказано, чем в тысяче слов.

Каждый рассказ превращается в некое крепко сжатое до минимума сцен артхаусное кино. Ты видишь девочку, которая не решается на первую интимную близость во время пикника, устроенного друзьями («Play/Pause»), она же помогает через несколько лет своей подруге во время свадьбы, потому что та тогда решилась.

В какую-то сказочную метафору о матери, которая исчезает почему-то ночами и спит весь день, превращается рассказ о матери и сыне — он ждёт её прилёта в гнездо с очередной драгоценностью, он хочет её увидеть и ощутить её тепло («Сорока-ворона»). Потрясла меня история, где молодую неопытную девушку Лару использовал друг семьи, которого она с детства называла дядей Андреем. И Лара никак не может принять ребёнка — свою дочь, которую прозвала Мышкой, пытается справиться с этим неприятием, а потом её тело превращается в картину, арт-объект на стене здания (рассказ «Вторжение»).

«Никто не интересуется твоей жизнью больше, чем учебник английского»

В этом с виду небольшом сборнике уместилось несколько жанров. Можно встретить и что-то наподобие триллера в стиле Тарантино, где крутая девушка после колледжа в Лондоне возвращается в родной город и пытается жить с простым парнем, словно экспериментируя над чувствами и возможностями («Common people»). Есть здесь и жёсткая антиутопия про то, как на птицефабрике вводят систему "всеобщего счастья" и с помощью видео-камер считывают улыбку у работниц («Птицефабрика»). Можно встретить и боди хоррор про то, как после несчастного случая балерина теряет ноги... Казалось, на карьере можно поставить крест, но героиня получает высокотехнологичные киборг-ноги, благодаря чему умирающий театр становится популярным («Электрический балет»).

Ностальгическим возвращением в не такое далёкое прошло стала для меня повесть «Чёртово колесо» про шестнадцатилетнюю Варвару, вынужденную проводить невыносимо жаркое лето в квартире без кондиционера. Заводской портовый город, клипы MTV по телевизору, прогулки в единственный парк с колесом обозрения... И знакомство с яркой девушкой Лесей, вернувшейся после второго курса универа из Москвы; её Варя уже слышала по утрам, когда та пела в ванной известные хиты.

«Мы пересматривали клип Linkin Park сотни раз, и сотни раз сжималось сердце не на падающих башнях-близнецах, не на человеке с рукой, перетянутой жгутом, стучащем по вене, а на кадре с чайкой, залитой густой чёрной нефтью»

Каждая глава повести названа по хитам того давно ушедшего 2007-го года. Мумий Тролль и Foo Fighters, Keane и Evanescence, Би2 и Земфира... Эта история про раннюю беременность и бисексуальность, про жажду свободы и желание быть собой... И про Варю, которая всего боится и находится под колпаком у контролирующей матери, так и не поставившей кондиционера в квартире.

Марго Гритт поднимает в своих текстах тяжёлые и острые темы материнства (желанного или чаще нежеланного), первого сексуального опыта, допустимых границ и принятия своей сексуальности, проблем матерей и детей, детских травм и страхов, которые нередко сопровождают нас всю жизнь, спрятавшись за крепкой бронёй взрослости.

Прекрасный сборник, который хочу вам посоветовать.

Дебютировать в большой литературе со сборником малой прозы ещё несколько лет назад было не самой лучшей идеей. Идеей ещё хуже было бы только после выхода цикла рассказов выпустить ещё один. Именно так и сделала писательница Марго Гритт, которая явно не ищет лёгких путей к признанию в литературных кругах, зато отлично знает путь к своему читателю, приметившему её ещё во времена шорт-листа «Лицея» несколько лет назад.

Как и прошлый сборник, «Вторжение», вышедшие этой осенью «Чужеродные» – цикл, в котором есть скрепляющий все тексты мотив. Если рассказы из первой книги были объединены образом некого инородного, вторгающегося в привычную жизнь персонажей, то во второй герои оказались по разным причинам лишены этой привычной жизни и сами являются тем инородным, что способно вмешаться в предсказуемый ход вещей. Безымянный рассказчик «Чужеродных», рассказа, подарившего название всему циклу, – иммигрант, отделённый языковым барьером даже от своих сожителей, и пытающийся сохранить память о чужом родственнике. Саша из Acqua eterna везёт свою отстранённую мать в Венецию не для того, чтобы попытаться сблизиться, любуясь мостами и плавая на гондолах, а ради серьёзного разговора, на который не способна в нейтральной обстановке. Зоя из «О» видит, как после развода реальность буквально на глазах становится иной и пытается указать на эти изменения бывшему мужу, чья жизнь по-прежнему лишена любых метаморфоз. Все они больше не принадлежат тому миру, в котором когда-то могли быть своими: «и какой бы теперь ни купила билет, своего уже нет и своих уже нет», как поёт иноагентка Монеточка.

Перед выходом книги писательница предупреждала, что не стоит ждать от «Чужеродных» эмигрантской прозы, мол, Берлин Берлином, дёнер дёнером, но опыт смены страны проживания хотелось утрамбовать в какую-то менее привычную форму. Однако сборник, начавшийся как набор сюжетов для «Чёрного зеркала», к финалу всё-таки приходит к той самой эмигрантской прозе, какой она может быть в XXI веке, когда дневники покинувшей век назад Российскую империю аристократии смешиваются в голове с мемами из эмигрантских чатиков. И, на мой взгляд, именно посвящённые эмиграции «Заметки на полях каталога ИКЕА», «Музей отчего края» и «Красная нить» – самые сильные тексты цикла. В них писательница не пускается в бесконечные воспоминания о былом, не морализирует на тему «России, которую мы потеряли», и не преподносит сам факт миграции как конец света. В рассказах Гритт сквозит интерес к месту, языку, истории и повседневной жизни «выбранной родины», а героини хоть и осознают, что «Тата не та, и я не та» не отказываются от выстраивания новых связей и вместо поиска несуществующих корней занимаются тем, что пускают свои. И в этом видно ещё одно значимое отличие новой книги, от вышедшего в 2022 дебюта: чужеродность в большинстве случаев оказывается проблемой вполне преодолеваемой.

Наконец-то я закончила чтение долгожданного сборника рассказов.
Точнее, наконец-то мне удалось с ним познакомиться, но очень жаль, что он в итоге закончился.

Задумка крутая: популярным современным отечественным писателям предложили взять себе в помощники при написании текста искусственный интеллект YandexGPT и посмотреть, что из этого выйдет.

Для меня, как для читателя и почитателя творчества всех авторов, вошедших в сборник, это было любопытно и увлекательно.

Татьяна Толстая, например, ссорилась напрямую с нейросетью и это было дико смешно.
Даша Благова проживала боль потери близкого человека тоже с помощью нейросети, кто-то написал рассказы фантастические, где ИИ стал главным героем или был внедрен в человека.

В общем, эксперимент получился классный, но я бы очень хотела, чтобы действительно это осталось только на этапе экспериментов, не более.

Мне бы не хотелось, чтобы наступила будущее и искусственный интеллект был не просто помощником в чем-то, а делал всю работу на 100%, особенно это касается литературы, конечно же, потому что для меня это животрепещущая тема.

Понятное дело, что у ИИ нет эмпатии сейчас, нет этого эмоционального спектра, как у человека, но ведь всё может измениться и тогда...

Не хочется думать, что могло бы быть тогда.
А сборник с рекомендую очень, получился классный, разнообразный и увлекательный.

Расскажу я вам о прочитанном сборнике рассказов наших современных писателей «Механическое вмешательство». Антология вышла очень неоднозначной и неровной, по-другому с рассказами и не бывает, тем более когда такой большой набор писателей. И творили они свои тексты с помощью ИИ, точнее — с Алисой на YANDEXGPT. Что же вышло? Кратко пройдусь по всем.

1. Ксения Буржская (которая значится составителем и написала предисловие, где назвала себя AI-евангелистом) просто разговаривает с Алисой и начинает с какой-то нелепой встречи парня и девушки у мусоропровода в подъезде, они когда-то влюбились, разошлись и вот встретились. Всевозможные варианты развития событий можно прочитать в рассказе «Никто не пришёл».

3. Яна Вагнер доводит своих героев вместе с городами, в которых они находятся, до максимальных температур. Парень — в Петербурге, где температура понижается с -30 до -60, а девушка улетела в Мельбурн, где температура с каждым днём повышается до +60. История отношений на фоне апокалипсиса («30-70»).

3. Шамиль Идиатуллин написал в стиле романов 19-го века рассказ, там в польской слободе исчезают соседи один за другим, очень забавный финал в несколько вампирском рассказе «Упорова слобода».

4. Хелена Побяржина погружает в историю о подростке, мать которого скрывает от него имя отца, одновременно это трепетная история о влюблённости в девочку, которая почему-то не спускается с квартиры во двор («Ясное дело»).

5. Татьяна Толстая борется с искусственным интеллектом, чтобы написать рассказ «Проходные дворы», но про проходные дворы ничего не получается. И Толстая даже рада, ведь никакие программы писателей не заменят!

6. Ислам Ханипаев выдал странный текст про то, как группка почитателей свергнутого диктатора пытается с помощью электричества и магии вернуть его дух к жизни, соединив все мысли оставшегося в живых окружения. Но работник НКВД кое-что скрыл от собравшихся («Красный царь»).

7. Даша Благова соединила личный опыт скорби и воспоминаний об умершей горячо любимой бабушке с комментариями ИИ о похоронных традициях разных народов, это гармонично воплотилось в рассказе «Как тысячи раз до меня».

8. Евгения Некрасова сумела увлечь историей про исследовательницу фольклора из города, которая поехала в деревню и оказалась почти в деревенском детективе, столкнувшись с воплощением неведомых злых сил («Ведьмина свадьба»).

9. Дмитрий Захаров воспел песнь огненной стихии и рассказал об отце, которого завораживал огонь, а потом о сыне, ставшем губернатором области, повёрнутом на всём природном и естественном («Это огонь»).

10. Марго Гритт сумела написать некое подобие тихого апокалипсиса, когда людям просто становится скучно жить, а сама жизнь теряет все свои краски в рассказе «Последнее слово».

11. Рагим Джафаров затронул тему медицинских технологий, избавляющих от деменции и болезни Альцгеймера, вот только смогут ли люди переступить человеческую мораль? («Псиихиатр»).

12. Алексей Сальников позабавил историей про Алису, которую отправил в самый страшный старый дом, где героиню поджидало что-то зловещее и похожее на урок литературы с извечным вопросом: "Что хотел сказать автор?" («А ведь что-то хотел»).

13. Юлия Яковлева привела разговор мужа с женой, которые отправляются в авто по московским пробкам в мед. центр красоты для операции по омолаживанию, и до чего же можно нафантазировать при желании! («Обезьяний рот»).

14. Александра Шалашова рассказала историю про одинокого мужчину, к которому в квартиру приходит каждый день любимая женщина, получилось грустно и с надрывом («Ранка на нижней губе»).

15. Анна Матвеева забросила читателей в будущее, где после КБ ("кризиса бумаги") перестали печатать книги, а героиня отыскала последнего живого писателя (тексты создаёт лишь ИИ). Она отправилась взять у него интервью в день его 100-летия («Последний»).

В целом мне понравилось. Было и забавно, и грустно, и поучительно, и со смыслом.
Отмечу рассказы Яны Вагнер, Евгении Некрасовой, Анны Матвеевой, Хелены Побяржиной и Марго Гритт.

С первого же рассказа в сборнике я отметила для себя некоторую дерзость Марго Гритт - она и в выборе сюжетов (матери, тяготящиеся детьми, изнасилования, квиры и их самоидентификация, проституция), и в том, как она зафиналивает истории, и в том, как отрывисто иногда пишет, словно раздаёт отрезвляющие пощёчины. Я думаю, сборник может называться «Вторжением» поэтому – каждая тема, каждая история вторгаются в читательский мирок, делая тебя свидетелем неудобного, колючего и неправильного.

В авторском голосе слышится то ли ирония по отношению к современной новой искренности, то ли просто желание сказать о том же самом, но более фикционально, без приставки «авто». По крайней мере, так тексты ощущаются – в них хорошая дистанция между писательницей и её героями. Можно ли при этом сказать, что «Вторжение» очередная книга о миллелиальских травмах? Да, разумеется. Но это как будто Гай Германика сколлабилась с Мещаниновой, и третьим они позвали Оганесяна, а не Звягинцева. Посреди тлена и боли осталось место комедийности (хоть и часто с приставкой «траги»). Хорошо, что страдания не выкручены до упора, в принципе почти каждый рассказ (кроме фантастических) можно метить тегом #жзн

Повесть «Чёртово колесо», которой заканчивается сборник – о Краснодарской (или Новороссийской) жаре, взрослении и самоидентификации на фоне душащей статики. Гритт возвращает читателю лето 2007 года, когда ты маешься от жары и скуки в квартире-карцере, вентилятор бессмысленно гоняет по комнате тяжёлый воздух, а ты – свои тягостные мысли в голове. И кажется, что жизнь так и пройдёт мимо в антураже устаревших плакатов из журнала cool girl, друзья и любовь не найдутся, а мама будет вечно тобой недовольна. Эта история очень напоминает «Спрингфилд» Сергея Давыдова, где герои находят анестезию в отождествлении с западной культурой, дети mtv, чувствующие себя ненужным придатком Америки, до которого ей никакого дела. Каждая глава у Марго названа одним из хитов 2007 года, и когда там встречаются Foo Fighters или Linkin Park, пробирает, конечно, знатно (спасибо!).

Но главное достоинство повести, кмк, удачный образ матери. Писательнице удалось показать не только её злобу на мир, но и боль. Да, это классическая мать-одиночка, из-за которых нынешние тридцатилетние носят деньги психотерапевтам, подлечивая свои ГТР и ОКР, но нам показывают и её трагедию, дают возможность сочувствовать и даже устыдиться своих первых реакций в её адрес (примерно как у Аси Володиной в «Протагонисте»). Мне кажется, будущее литературы травмы именно за этим – неоднобоким анализом, неравнодушием к причинам и следствиям, потому что этап элементарного «выплеска боли» мы уже, кажется, миновали.

Перед вами сборник рассказов и повесть, проскальзывающие своими щупальцами под кожу, вторгающиеся меж клеток и всасывающиеся в кровь.

Когда происходит ужасное, ты пытаешься видоизменить восприятие, навешивая другие костюмы на мрачную действительность, пожирающую внутренности. Когда тебя используют, пользуются обстоятельствами, своей властью и авторитетом - внутренний домик крошится, в стенах зияют проломы. И тебе приходится мириться с происходящим разрушением, созерцать его днями, надеясь на какой-либо просвет, возможно, поддержку близких людей, однако те словно кричащие оболочки с затравленным взглядом и жизнью, не способны на оказание целительной помощи. И ты встаешь в планомерно двигающуюся к угасанию очередь…

Но бывает ведь по другому? Функция перемотки/стирания серости или же отмотки назад, когда еще выбор не произведен, когда еще не ступил на опасную дорогу, когда ты - правитель своей вселенной, удаляющий лишних людей и обстоятельства, уничтожающих свет. Ты наводишь камеру на счастье, да, порой встречаются и тучи, но у тебя есть доспехи и меч, ты справишься, выстоишь в неравном бою, станешь победителем, повесишь собственный флаг на важные вещи…

Марго Гритт создала тонкие и пронзительные истории, с толикой гротеска, с глубокими впадинами в долину размышлений. Вы попадаете туда, где все знакомо, встречалось ранее в том или ином ключе, поэтому содрогаетесь от бревен, летящих в глаза, пытаетесь уворачиваться, но все тщетно. Впереди еще долгая дорога с множеством препятствий с острыми краями, и лишь вы можете с помощью внутренних заклинаний дойти до конца.