Глава 1

– Ваш ребенок совершенно не знаком с воспитанием! – кричала на пороге хорошо одетая дама со смешным кукишем на голове. – И если вы сами не в силах с ней справиться, пусть вас лишают материнства! Это же ужас! Прямо криминальный элемент какой-то растет!

Глеб Антонович Каратов, в простонародье просто Глеб, стоял перед дамочкой по стойке «смирно» и прилежно кивал головой.

– Хорошо… И в самом деле, пусть материнства меня лишают, мать я ни к черту…

– И вот… не надо вот этого вот! – нервно дернула рукой перед своим лицом женщина. – Вот не надо только из себя строить… этого вот… дрессированного пуделя! Кивает он! A его дочь завтра опять моему Вадику нос разобьет!

– A может быть, у них так симпатия выражается? – попытался предположить Глеб. – Я вот тоже в детстве девчонок по голове портфелем бил.

– Знаете что! – задохнулась от возмущения женщина. – Мне такие ваши симпатии! Чтобы завтра в школе ноги вашей не было!

– Вообще-то я и так нечасто там поя…

– Вашей дочери!

– Ну, это уж позвольте! Она ж неучем останется! – возмутился наконец Каратов. – Не наступайте моему ребенку на горло.

– Я? Это я наступаю?! Да это она!.. Посмотрите, какие синяки у моего Вадика! У него же все лицо, как у этого… из «Аватара»! Зеленое! Похоже, что это она не наступила, а прямо-таки топталась по моему несчастному ребенку!

– Хорошо, – Каратову надоел неприятный разговор. – Я с ней поговорю.

– Да будет она слушать, что вы там…

– Я с ней поговорю строго!

Женщина вздохнула с явным сомнением, дернула плечиком и выскочила из прихожей.

Каратов неторопливо прошел на кухню, где за столом сидела его восьмилетняя дочь и ковыряла ложкой в тарелке.

– Па, я кашу-то, посмотри, доела, – тут же обрадовала она отца.

Отец молча отодвинул ее пустую тарелку и уставился на дочь.

– Па, я так думаю… может, мне еще кашки? – не знала, как угодить отцу, доченька.

– Думаешь, спасет? – вздохнул отец. – Анфиса, ну сколько ж можно кулаками махать? Как мельница какая-то, честное слово. Ты же девочка! Должна быть… хрупкой какой-то… нежной. Трусихой должна быть, в конце-то концов!

– Па, когда тут быть нежной? Его ж лупят все, кому не лень!

– A ты еще и руку не приложила, так, что ли?

Анфиса отодвинула тарелку.

– Пап, я ж его не била. Я ж его защищаю каждый раз!

– И после этого у него такие синяки?

– Ты еще Борьку Грачева не видел, у него все ухо синее…

Отец кашлянул и нахмурил брови:

– Значит, следующим гостем будет папаша Грачева?

– Пап, Грачев просто издевается над Вадькой. Все время его долбит и долбит. A я восстанавливаю справедливость. Но я же не могу все время с Вадькой гулять, вот и решила – проще его научить. И, папа, я ему честно сказала: «Вадька, сейчас я тебе буду бить в глаз, защищайся». A он стоит и лыбится! Я ему два раза сказала, а потом… Я ж ему еще и показала, как руки нужно держать – блок ставить. A он… в общем, я ему в этот блок и шибанула. A уж в глаз он сам себя своими же руками…. Если суд будет, можно отпечатки пальцев снять, там моих нет.

Отец только протяжно простонал.

– Па, ну нельзя ж пацану таким быть, – Анфиска таращилась на Глеба совершенно ясными глазами. – Я ж доброе дело делаю.

– Вот что… сейчас за уроки, а потом… завтра, чтобы ты к этому Вадику… на пушечный выстрел! Ты меня поняла? Иначе…

– Да знаю я… – набычилась девчонка. – Иначе неделя без компьютера и никакого телевизора… A потом удивляются, откуда у нас столько равнодушных людей вырастает…

– Анфиса! Не обсуждается! – рявкнул отец.

Девчонка поднялась из-за стола и встала к раковине. Каратов смотрел на маленькую, худенькую спинку и все больше хмурил брови – никак, видать, девчонку без матери не вытянуть. Вот растет мужичок, и хоть ты башку себе разбей.

– Анфиска… Завтра пойдем, запишем тебя на балет, – решил он.

Дочка только покачала головой.

– Пап, балет – это не мое призвание.

– Ага! Твое призвание кулаками махать! Пойдешь на пианино, я сказал, и не обсуждается!

– A слух?

– На… на… в литературный кружок!

– Давай уж лучше на фигурное катание… Хотя… тоже поздно, наверное.

– Ничего! Будешь стараться – догонишь… И вообще! Будешь кривляться…

– Да знаю я, – вздохнула дочь. – Буду кривляться – наймешь няньку… Как будто я ребенок маленький какой…

Анфиска уроки сделала быстро, зато у своего компьютера сидела до одиннадцати часов. Скачала фильм и никак не могла оторваться. Глеб уже давно бы выключил, но уж больно фильм хороший был – про войну. Пусть смотрит, а то сейчас у молодежи столько ерунды в башке намешано. A здесь патриотическое воспитание, как-никак.

Он и сам не мог оторваться от монитора, но в самый интересный момент зазвонил телефон.

– Во, папа, иди! Тебе твоя хрупкая и нежная звонит, – кивнула на телефон Анфиска.

– Вот что, дочь моя, – поднялся Каратов. – Ты внимательно смотришь, потом расскажешь, что я пропустил, ясно?

Анфиска кивнула и прилипла к монитору.

Звонила действительно хрупкая и нежная, то есть Мила.

– Каратик, ты сейчас свободен? У меня столик в ресторане заказан, в «Лягушке», ты готов?

– К чему? – не сразу сообразил Каратов.

– Здра-а-а-ссте! У нас же сегодня маленький юбилей! – обиделась Мила. – Ты уже не помнишь, да? Не помнишь? Я так и знала, что такую дату ты постараешься забыть! A у нас, между прочим, пять месяцев, как мы с тобой вместе!

– Боже мой! – воскликнул Каратов, морщась как от зубной боли. – Разве я мог забыть? Да нет же, конечно! Я помню день моего Первого Букета, я не забыл вечер Твоей Улыбки, а также у меня записана дата Первого Поцелуя.

– Па, скажи, что не забыл ее Первое Да, – подсказала Анфиска.

– Цыть, дочь моя! – рявкнул Глеб. – Мила, это я не тебе. Я все помню.

В трубке послышалось хныканье.

– Ну я так и знала! – капризно затянула Милочка. – Ты еще не уложил спать свое потомство и в ресторан прийти не сможешь. Каратик, я тебе всегда говорила – ты растишь из девчонки какую-то неженку! A она уже довольно взрослая девица, и ей пора знать, что у отца есть своя личная жизнь.

– Мила, мы пойдем в ресторан завтра, а се…

– Я так и знала! – послышались отчаянные рыдания. – Завтра уже не юбилей! И… если уж совсем никак нельзя, бери свою дочь, она же взрослая девица, будет сидеть тихо.

Глебов искоса взглянул на взрослую девицу. Та сидела напружинившись, стараясь не пропустить ни одного слова… конечно же, не из фильма.

– Мила, мужик я или нет? Я сказал, что мы пойдем в ресторан завтра. И вообще… ты перепутала все даты. Пять месяцев будет только на следующей неделе. Я записывал.

– Ты записывал? – Рыдания прекратились немедленно. – А… как это?

– Сначала я просто не мог забыть этот святой день, а потом… потом решил все же записать, вдруг память подведет. Так что… Мила, я думал, для тебя это такое событие, что ты не станешь путаться в датах!

– Да? – Бить Милочке было нечем.

Честно говоря, она и приблизительно не помнила, когда ж они с Каратовым начали встречаться. Просто захотелось посидеть с Глебом в кафе и все. A он, оказывается, записывает…

– Пап, да иди ты с ней в ресторан! – не выдержала дочурка. – Я ж уснуть-то и одна могу. Все равно уже времени вон сколько.

– Так я тебе и поверил, – оторвал ухо от трубки отец. – В кровать прыгнешь, как только ключ в дверях услышишь… Мила, в общем, завтра я Анфиску бабушке сдам, и мы встретимся.

Мила не стала больше перечить. Ничего страшного, она пойдет сегодня в ресторан с Юлькой. Та как раз про своего нового ухажера расскажет. Милочка еще раз всхлипнула на всякий случай и спешно попрощалась – еще надо было успеть перезвонить Юльке.

– Каратик, я, значит, сегодня с Юлькой посижу, а завтра мы с тобой пойдем, ага? Чтобы день зря не пропадал. A завтра… Готовь подарок!

– Ну и что там? – как-то уж слишком озабоченно подсел Каратов к дочери и уставился в монитор. – Никого не ранили?

– Нет. Их, пап, всех убили, – ответила Анфиска. – A чего – я завтра опять к бабе Тане?

– Да! Кстати! Совсем забыл тебе сказать, – принялся тереть нос Каратов. – Баба Таня сегодня звонила, прямо очень просила, чтобы ты завтра к ней приехала.

– М-да? – недоверчиво фыркнула девчонка. – Она мне сегодня тоже звонила… из санатория. Приедет только к выходным.

– Точно же! – вспомнил Каратов. – Я и забыл совсем… Ладно, значит, завтра не получится. Бегом в кровать!

Наступили выходные, а значит, должна была приехать мама Глеба, Анфискина бабушка. И с самого утра Глеб был в приподнятом настроении.

– Анфис, а ты вчера цветы у бабушки полила? – в который раз спрашивал отец.

– Я-то полила, а вот ты розетку починил? – ехидно поинтересовалась дочь.

– A то! Я починил все розетки в доме! Целых две, ясно тебе? – веселился отец. – Во сколько бабушку встречать? Через час?

– Пап, мы успеем, даже если выедем через полтора часа. Иди лучше кофе попей, чайник вскипел.

Каратов уже направлялся к своей любимой огромной кружке, когда прозвучал звонок в дверь.

– Ну вот! – испуганно вытаращил он глаза. – A говорила еще полтора часа! Мам! Иду!

Это была не мама. Вернее, мама, но вовсе не Глеба, а все того же несчастного Вадика. И, судя по гневному выражению ее лица, несчастным Вадика сделала опять Анфиска.

– Ну? – раздувала дамочка ноздри. – И что вы сейчас скажете? Вы же обещали, что ваша дочь не подойдет к Вадику на пушечный выстрел! Что ж вы никак не можете усмирить вашу разбойницу-то?! Да сколько ж можно, я не знаю!

– Погодите… – попытался вклиниться в ее пламенную речь Каратов. – Вы у своего мальчика спросите…

– Что я могу спросить у своего мальчика, если мне звонила учительница?! Я вообще ничего не заметила, а учительница сказала, что ваша хулиганка заманила Вадика на школьный двор и отрабатывала на нем свои садистские приемы! Он у нее вместо груши был!

– Так она не отрабатывала, она же учила вашего…

– Что вы мне говорите?! Арина Венедиктовна не будет врать! A вот ваша девочка! Это ж надо такое чудовище воспитать! Это ж…

– Прекратите орать! – не выдержал Каратов. – Если б не мое вот это… чудовище… ваш мальчик уже давно в клинике бы лежал! Его ж бьют все, кому не лень!

– Ну уж! – задохнулась от гнева женщина. – Никто не успевает! Потому что ваша девица!..

– Моя девица его учит защищаться! Если уж ваш муж не нашел времени, чтобы научить парня хотя бы давать сдачи!

– Не ваше дело!

– Не мое? A чего тогда ко мне пришли?

– Успокойте свою дочь! Или я подам в суд! – выкрикнула дамочка, резко повернулась и вышла, громко хлопнув дверью.

– Вот скажи – идиотка, да? – вышла из своей комнаты Анфиска. – Я, значит, стараюсь, время свое трачу, а…

– Я тебе когда сказал, чтобы ты записалась на эту… как ее… пианино? – играл желваками Глеб. – Ты что, никак до музыкальной школы дойти не можешь?

Анфиска вытаращила глаза.

– Па, ну мы же договорились, что запишемся на фигурное катание… а это только осенью.

– A до осени я уже двадцать раз успею сесть по твоей милости!

– Пап, да брось ты, а? Поехали лучше бабу Таню встречать.

Но бабушку встретить не получилось. Та позвонила минут через десять и сообщила, что к ним в санаторий приезжают настоящие артисты, а потому она вынуждена задержаться здесь еще на недельку. И пусть сынок не беспокоится, она уже все оплатила.

– A давай порадуемся за бабу Таню! – с сияющими глазами предложила Анфиска. – Вот чует мое сердце, она там нашла себе нового жениха! Помнишь, мы отправляли ее в круиз? Она тогда тоже продлила себе путевку на десять дней, а сама сидела с ним у него на даче.

– Ну да… помню… – печально вздохнул Каратов. – Вскопала ему все грядки, прополола весь огород, заработала позвоночную грыжу, а потом оказалось, что ее кавалер счастливо женат.

– Не будем думать о плохом, – философски заметила дочь. – Будем надеяться на счастливый исход.

– Хватит о бабе Тане! Сейчас… – Глебов распрямил плечи и задорно глянул на дочь, – сейчас мы займемся тобой!

Заниматься Анфиской пришлось до вечера. Весь день Каратов ездил по объявлениям и по адресам, которые ему рекомендовали друзья, – он искал педагогов и тренеров для своей дочурки. За этот выходной день он выяснил, что его у прекрасной, умненькой Анфиски напрочь отсутствуют такие вещи, как слух, голос, пластика, чувство ритма, гибкость… что-то там еще… но, в общем, девочка весьма способная.

– Пап, я ж тебе говорила, – устало бормотала в машине Анфиска. – Ты прямо как маленький, все еще на что-то надеешься, а…

– Вот! – вдруг обрадованно воскликнул Каратов, пялясь на огромный рекламный щит с красавцами рысаками и надписью: «Конный клуб? Ваша мечта стала реальностью!» – Анфиска, ты, когда была маленькая, всегда мечтала о лошадях. Чего ж это я сразу не вспомнил!

– Па, я их боюсь, – поежилась Анфиска. – С лошадями я как-то…

– Анфиска, не трусь! Все! Ты у меня теперь будешь наездницей!.. Если уж тебя не хотят принимать ни в теннис, ни на фигурное катание, ни в балет, ни в музыкальную школу, ни…

– Ладно, пап, давай еще сюда заглянем… может, и здесь скажут, чего у меня еще не хватает…

Здесь их встретили с распростертыми объятиями, особенно после того, как Каратов заплатил сразу за три месяца обучения.

– Непременно в понедельник на первое занятие, – улыбнулась приятная женщина, поглаживая морду серого жеребца. – Наш Шаттл будет по тебе скучать, Анфиса.

Анфиску было не узнать – все свои кривые недоверчивые рожицы она, похоже, так и оставила в машине, а теперь смотрела на коней восхищенными глазами. Ей даже удалось несколько минут покататься на этом самом Шаттле.

– Пап! Он такой умница! – не смолкала она всю дорогу. – Он идет так тихонечко-тихонечко… Пап, в понедельник я обязательно приеду.

– Я тебя сам отвезу.

– Да ну, я сама… Здесь же недалеко! Каких-то несколько остановок, – дернула плечиком Анфиска. – A еще я ему сухариков привезу. Надо пожарить.

Лера опять поднялась чуть свет. В зеркало вообще лучше не смотреться – когда она наконец займется собой? Сделает модельную стрижку, укладку? Бегает как загнанная лошадь! Вот вчера опять – надо было срочно передать документы, а ее работнички, видите ли, разбежались! Кто на больничном, кто за город уехал, у Вершкова жена рожает… Вот и пришлось самой мотаться. Ей бы сегодня отдохнуть, отоспаться, но без нее и вовсе все развалится. Ну не умеет она держать людей в кулаке. Как это Ольга говорит? Они у нее на шее сидят, да еще и зарплату получают. Гнать бы всех, но страшно – а вдруг одна и вовсе не справится?

– О! Опять куда-то намылилась! – вышла из спальни заспанная бабуся.

– Мама! Вы так говорите, как будто я на гулянку убегаю! – даже обиделась Лера. – Я ж на работу!

– Что ж это у тебя за работы такие? И по ночам шастаешь, и с утра тебя куда-то несет! Я ж, поди, не молоденька тебе, а весь дом на мне!

– Мама, в среду придет женщина, уберет.

– Во-о-от, женщину ждать будем! A нет бы самой! Все носит ее где-то! Сына на меня скинула! A нешто я не хочу отдохнуть? Я ж ить тоже не железная!

Лера засопела. И снова ей не хватило решимости напомнить – свекровь перебралась к ней в дом только затем, чтобы помогать с Вадиком. Как выразилась сама Мария Никитична, она «дня без Вадюшки прожить не могу, а ты его все равно загубишь!». Правда, подруга Ольга все объясняла проще – бывший муж Леры привел в дом молоденькую жену, и места для его же матушки просто не осталось. Действительно, эта квартира досталась Лере от ее родителей – большая, просторная, четырехкомнатная. Таких планировок сейчас очень мало. И поэтому при разводе, как ни старался благородный супруг оттяпать жилплощадь себе, все равно потерпел неудачу. Пришлось возвращаться к маме под крыло. Туда же и новую женушку привел. Ну а уж той с бабусей жить просто гордость не позволяла. Вот и решили матушку сбагрить к Лере, пусть за дитем приглядывает, может, тогда и алименты требовать у Леры рука не поднимется. У нее и не поднялась. И, честно сказать, без Марии Никитичны ей было бы ужасно тяжело. Вот как бы она вчера взяла и уехала? A Вадик с кем? Один на сутки?

– Я говорю, глянь хоть, чего с мальчишкой-то стряслось! A все ты! Даешь ему деньги, а он потом…

Лера уже не слушала свекровь. Она побежала к сыну в спальню. Вчера, когда приехала, она тоже зашла к нему, чмокнула в щеку. Но Вадька заворочался, и она вышла, побоялась разбудить. И, видно, не рассмотрела, а сегодня…

– Да ты ниже смотри! На попу! Вон какой синячище! – И бабушка бесцеремонно повернула мальчонку попой к матери.

– Да что вы делаете? – гневно сверкнула глазами Лера. – Вы ж его разбудите!