Глава II

Отец вел ее за руку по залитому солнцем лесу. Мама шла рядом и улыбалась ей. Родители выглядели в точности как на фотографиях, которые она всегда держала перед собой на столе. Дея была снова маленькой девочкой. Они уходили все глубже в лес. Она вдруг заметила, что улыбка мамы стала напряженной. Родители беспокойно озирались. Дея не успевала за отцом, который шел слишком быстро. Она устала, ей было тяжело идти, она постоянно запиналась о корни деревьев.

– Папа, я больше не могу, – запротестовала Дея.

– Но мы должны идти, доченька, – ласково ответил отец, но что-то показалось чужим в его голосе. Он опять беспокойно обернулся. Дея тоже всматривалась в деревья за спиной, но ничего не увидела.

Она обернулась, чтобы спросить отца, чего он так боится, но его уже не было рядом. Испуганно вскинув голову, девочка искала взглядом родителей. Впереди между деревьями мелькнула куртка матери. Дея пыталась бежать, но ноги не слушались, она звала родителей, но они не слышали и уходили все дальше в лес. Внезапно стало холодно, темно и страшно. Деревья вырастали перед ней плотной стеной.

Недалеко впереди слышался шелест волн, Дея пыталась проломиться сквозь кривые ветви. Иголки царапали кожу, колючий кустарник больно впивался в ноги. Наконец, она вырвалась на узкую песчаную полоску дикого пляжа. Впереди до горизонта раскинулось серое море.

Родители сидели на песке у самой кромки воды, смотря куда-то вдаль. Волны, поднимаясь на несколько метров, широким валом окатывали их, откидывали назад, но родители словно ничего не замечали. Дея пыталась растормошить их, но они не обращали на нее никакого внимания. Шторм все усиливался, а волны поднимались выше. Вода вымывала из-под ступней и без того зыбкий песок.

Дея пыталась оттащить родителей от моря, но они были тяжелыми. Очередная волна сбила ее с ног и потянула за собой. Девочка пыталась зацепиться за дно, но рыхлый песок проходил сквозь пальцы, не позволяя хотя бы на миг задержаться. Вода несла ее кубарем, Дея барахталась, пытаясь выплыть, но новая волна вновь захлестывала ее, и все начиналось сначала. В темной глубине воды Дея пыталась осознать, где находится верх. До нее доносился, словно сквозь стеклянную преграду, приглушенный шелест бушующей стихии. Дея увидела, как высоко над головой сталкиваются волны, но здесь, внизу было тихо, она падала в черную пустоту. «Наверное, так надо», – подумала она и закрыла глаза.

– Все хорошо, милая? – такой знакомый голос, но почему-то вопрос прозвучал безэмоционально, словно был заучен. Дея открыла глаза. Она лежала на своей кровати. Рядом с ней кто-то спал, накрытый с головой одеялом. Дея аккуратно откинула ткань, и улыбнулась, увидев тетю. Женщина даже во сне была красива, но лицо ее было бледнее, чем обычно. В уголках глаз лежали маленькие морщины, которые часто появляются у людей, привыкших искренне смеяться. Дее было жаль ее будить, но так сильно захотелось поговорить, увидеть теплый взгляд, который всегда согревал и дарил душевный покой, достаточно было лишь взглянуть в мягкие карие глаза. Дея осторожно тронула ее за плечо, но отдернула руку: оно было холодным. Что-то внутри неприятно сжалось. Тетя медленно повернула к ней голову и посмотрела прямо в глаза. Дея отшатнулась. Они были абсолютно черны и пусты. Это были не ее глаза.

– Иди ко мне, дорогая, – проговорила она, и губы ее изогнулись в фальшивой улыбке. Это был ее голос, но звучал он бездушно, механически. Дея соскочила с кровати и начала пятиться к выходу.

– Куда же ты? – спросило тело. Именно тело, потому что души в нем не было.

На месте, где раньше была дверь, оказалась глухая стена. Дея провела руками по обоям и обернулась в поисках выхода. Тело стояло прямо перед ней, протягивая скрюченные пальцы.

Дея проснулась от собственного крика посреди ночи. Вся футболка насквозь промокла от холодного пота. Она дико озиралась по сторонам и отшатнулась, когда наткнулась взглядом на небольшую возвышенность под скомканным одеялом. Прошло несколько минут, прежде чем рациональная часть Деи не уверила ее, что это все лишь свернутое одеяло и ничего более. Она осторожно подошла и толкнула толстый ком – одеяло развернулось, и один его конец свалился на пол. Дея облегченно выдохнула и села на кровать. И ведь могло же ей присниться, что тетя умерла! Это все усталость и постоянное нервное напряжение. Дея передернула плечами: по спине все еще бегали мурашки.

Она накинула на плечи одеяло и протянула руку к телефону, лежащему на тумбочке. Быстрый набор номера и размеренные гудки. Ей хотелось просто услышать знакомый голос. Она часто звонила ночами тете, когда хотела отвлечься от кошмаров, и та ее всегда внимательно выслушивала, ни разу не проявив недовольства, потом говорила несколько ласковых слов, и на душе у Деи становилось светло и спокойно, она засыпала крепко до самого утра.

В странном оцепенении Дея вслушивалась в тишину на том конце провода. Девушка вздрогнула, словно от удара, когда тот же механический голос предложил оставить аудиосообщение. Телефон выпал из пальцев, когда Дея поняла, что никто не ответит. Больше некому было спасать ее от ночных кошмаров. Дея сжала голову руками пытаясь сдержать боль, душа поняла все раньше рассудка. Слезы побежали на подушку. Это был не сон, а ужасающая явь. Она вспомнила, как ей звонил врач и долго ходил вокруг да около, пока не сообщил о смерти тети. Он говорил про какую-то тяжелую болезнь с длинным названием, но Дея не слушала. В ее голове вертелись слова «Анна Андреевна скончалась полчаса назад». И этот голос… разве можно таким голосом сообщать такое? Нет, это какая-то ошибка. Человек, ты вообще понимаешь, что говоришь? Она не могла умереть, не могла…

Солнце переползло середину своего пути, когда Дея смогла подняться с кровати. Она дошла до ванны и умыла опухшее лицо. Из зеркала на нее взирало человекоподобное существо с красными глазами и обкусанными до крови губами. Холодная вода на несколько мгновений облегчила звенящую боль в голове. Слезы снова потекли по щекам, хотя, казалось, они давно закончились. Дея безучастно посмотрела на заляпанную кровью рубашку, лежащую на краю раковины. Только когда она вышла из ванной, разумная мысль нагнала ее. Куда он делся? Окна и двери были заперты изнутри, последние в своем роде ключи от квартиры лежали на прикроватной тумбочке.

– Да что за чертовщина? – подумала она.

Он никак не мог выйти подобным образом, значит, не приходил. Наверное, именно так сходят с ума. Очередная порция снотворного сыграла с ней злую шутку. Видимо мозг, пытаясь защитить нервную систему, выдумал того человека. Поэтому он и был ей знаком. Просто разум взял за основу старый образ спасителя, чтобы облегчить ее муку и в настоящем. Только теперь Дея поймала себя на мысли, что подозрительно четко мыслит и хладнокровно анализирует события.

Видимо, сильное перенапряжение душевных сил привело ее в состояние большой работоспособности мысли, после которого обычно надолго наступает полнейшее бессилие. Может быть, получится снова позвать этого человека, с ним не так больно и не так страшно, пусть он всего лишь галлюцинация. Опасаясь, что мозг ей в скором времени откажет в работе, Дея зажмурила глаза и представила себе незнакомца во всех деталях. Но открыв глаза, она не увидела ничего кроме скромного убранства своей комнаты. Никто не пришел.

Она упала в кровать прямо поверх одеяла и накинула себе на спину его свободный край. Следующие три дня прошли в созерцании витого рисунка обоев, которые то освещало солнце, то скрывал мрак. Она ничего этого не замечала и вставала только тогда, когда ее собака начинала жалобно скулить, прося поесть или выйти на улицу. Дея, накинув пальто на футболку, спускалась к двери парадной и выпускала Каспера погулять. Она безразлично смотрела на пустую улицу, прислонившись плечом к косяку. Пес словно оживал после длительного заточения и гонялся за осенними листьями, кружившими по двору. Наигравшись, он довольный возвращался к хозяйке, и они поднимались обратно в квартиру, где их можно было застать всегда в одинаковом положении: Дея отворачивалась носом к стенке, а Каспер растягивался на полу рядом с кроватью и изредка махал хвостом, когда она переворачивалась на другой бок.

***

Через неделю внешний мир напомнил о себе в виде сообщения от старосты группы, что если она не появится в вузе в ближайшее время, у нее будут большие проблемы. Дея попыталась вспомнить, когда в последний раз видела стены любимого учебного заведения. Тяжелый вопрос. На звонки из деканата она упорно не отвечала. Еще немного и ее действительно отчислят.

Дея сползла с кровати и зашла в ванную. Вид у нее был шикарный: с худого лица на нее смотрели крайне мрачные глаза, скулы заострились, а губы потрескались. Она открыла кран и подставила висок под холодную струю. Надоедливый гул начал затихать в голове. Спустя несколько минут она вышла из ванной, нашла в шкафу черный свитер и натянула его прямо на футболку от пижамы. Джинсы и один кроссовок нашлись под стулом, второй услужливо притащил из-под кровати Каспер. Дея пригладила руками спутанные волосы. Ну, сойдет.

Всю дорогу вид у нее был мрачный и задумчивый. На женщину, которая начала верещать, чтобы она прошла в конец маршрутки и стояла там, зажатая с двух сторон коленями людей, Дея посмотрела так, что у той сразу пропало желание вмешиваться. На улице было около нуля градусов, а в душной маршрутке, температура не поддавалась измерению. Но в Аду, говорят, на пару градусов холоднее. С утра в метро была обычная толкучка, ведь, как всем известно, чем ближе прижимаешься к идущему впереди человеку, а еще лучше, наступаешь ему на пятки, тем быстрее он идет (необъяснимо, но факт!).

Выйдя на улицу, Дея наконец вздохнула свободнее. Холодный ветер слегка привел ее в чувство, она перестала смотреть сквозь предметы, взгляд ее стал более осознанным. Она шла по грязным лужам, обходить их было все равно бесполезно, они были везде. Начал накрапывать мелкий противный дождь.

У стены магазина вжался в стену маленький старичок, обхватив руками проглядывающие через дырявые штаны колени. Большая черная куртка висела на нем мешком. Дея видела его здесь каждое утро в течение нескольких лет. Он никогда не менял своего положения, только изредка бурчал слова благодарности за горсть брошенных в стаканчик монет. Теперь же он, взяв его в руки, высыпал в ладонь всю накопленную мелочь и непослушными от холода пальцами пытался ее сосчитать. Дея отвела взгляд. В душе ее поднималась непонятная ненависть и обида на человечество.