Глава 1

Хаунслоуская пустошь, Лондон, 1810 г.

День свадьбы выдался прекрасным. Свежее октябрьское утро освещалось солнцем.

На голубом небе ни облачка. Хаунслоуская пустошь сочно зеленела, окрестные дубы и буки оттеняли ее великолепными красными и золотыми мазками. Правда, леди Мэриэнн Уинслоу, сидя в темной карете, одиноко мчащейся по пустоши, совсем не замечала этой красоты.

– Остается надеяться, что Пикеринг дождется нас в церкви. Не удивлюсь, если он передумает и уедет домой. И кто посмеет обвинить его? В конце концов, у него есть гордость. Ради всего святого, девочка моя, что ты так долго делала в спальне? – Джордж Уинслоу, граф Мисборн, достал из кармана часы и щелкнул золотой крышкой.

«Что сказал бы отец, – подумала Мэриэнн, – узнай он правду». Последние два часа, сидя перед зеркалом, она пыталась понять, как могло случиться, что она выходит замуж за ровесника своего отца, человека, с которым виделась всего дважды, и он при встрече разглядывал ее словно призовую кобылу. Но отец вовсе не ждал ответа.

– Мы уже опаздываем на сорок пять минут, а надо еще добраться до Стейнса. – Он захлопнул крышку часов и убрал их в карман жилета. – Боже милостивый, дочь, нам нельзя упустить Пикеринга после фиаско с Арлесфордом.

– Папа, я совсем не уверена, что могу выйти за Пикеринга…

– Мэриэнн, мама уже говорила тебе, все твои сомнения всего лишь предсвадебное волнение, обычное для любой юной леди. Мы уже обсудили это.

– Да, но…

– Но?

– Я думала, что после помолвки с мистером Пикерингом смогу привыкнуть к нему, к мысли о замужестве. А после обручения прошел всего месяц. Мне нужно еще время. – Она опустила взгляд на массивное кольцо-печатку на пальце.

– Месяц вполне достаточный срок для помолвки, Мэриэнн.

– Но, папа, мы с ним едва знакомы.

– Скоро у тебя будет достаточно времени узнать его лучше. К тому же Пикеринг вовсе не строгий. Он будет добр к тебе.

Золотое кольцо Пикеринга блеснуло на солнце.

– Допускаю, возможно, в качестве жениха он не слишком привлекателен, – продолжал отец, – но он человек солидный, серьезный и надежный. И дело не только в его огромном состоянии и в том уважении, которым он пользуется в свете. Пикеринг обладает влиянием и властью. Никому не придет в голову сказать, что он тебе не пара. – Отец помолчал. – Свадьба должна состояться. И ни слова больше, дочь. Делай, что тебе велят.

Взгляд Мэриэнн упал на свадебный букет, стиснутый во влажной ладони, на бледные розы, доставленные утром из оранжереи, на крошечные белые бутоны. Ей известны все доводы отца, и она понимала, что он прав. Но от этого перспектива стать женой Чарльза Пикеринга не становилась более привлекательной.

Карета резко свернула в сторону, и, чтобы не соскользнуть с сиденья, Мэриэнн потянулась вперед и ухватилась за пассажирский ремень. Свадебный букет упал на пол.

– Папа, прошу тебя, давай хотя бы поедем медленней.

– Времени в обрез, Мэриэнн. Если Пикеринг уйдет, нам не расквитаться! – И он отвернулся со странным выражением во взгляде, плотно сжав губы. Затем он словно очнулся и продолжал: – Я велел Джону, кучеру, наверстать время. К тому же Хаунслоуская пустошь не место для прогулок даже днем. – Отец поднял валявшийся на пыльном полу свадебный букет и протянул его дочери.

Мэриэнн слегка вздрогнула.

– Ты же не думаешь, что разбойник…

Отец не дал ей договорить:

– За последние два месяца о разбойнике ни слуху ни духу. Теперь, когда на его поимку послан конный патруль, он, скорее всего, ускакал куда-нибудь. Но даже если он до сих пор где-то поблизости, сейчас слишком рано. Валяется пьяный в какой-нибудь таверне, и нет ему дела до нас. Я не собираюсь упускать Пикеринга.

– Раз у меня свадьба, обязательно что-нибудь случится, – с тяжелым сердцем произнесла Мэриэнн и отвела взгляд.

– Мэриэнн, – отец со вздохом взял ее руку в свои, – ты же знаешь, у меня на всем свете нет никого дороже тебя.

Она кивнула.

– Все, что я делаю, – для твоего же блага.

– Да, папа.

Это была правда.

– Тогда поверь мне, дорогая, для тебя самое лучшее – выйти замуж за Пикеринга.

Мэриэнн снова кивнула. Да, она выйдет за него, раз так решил ее отец, это правильный шаг. И все же мысль о замужестве пугала.

Карета сбавила ход, с трудом вползая на узкий мостик, и солнце, заглянувшее в окно, осветило лицо отца, с улыбкой смотревшего на Мэриэнн. Она рассматривала пылинки, парившие в лучах света, уловив нежность в глазах отца. Его руки окутали теплом ее руку. Казалось, все в мире утихло и успокоилось. Колеса катились почти бесшумно. Даже птицы перестали петь. Безмятежный миг полнился золотым светом.

Внезапно раздался выстрел, словно сам ад вырвался наружу. Грумы кричали, кучер сыпал проклятия, карета содрогнулась от мощного толчка. Лошади заржали. Карета закачалась и встала. Что-то большое и тяжелое ударило в стенку, заставив экипаж дернуться вперед. Мэриэнн взглянула туда, откуда доносился звук, и уголком глаза увидела черную тень в окне. Послышался стук копыт, крики и топот убегающих ног. Потом воцарилась тишина.

Отец вытащил из кармана и направил на двери свои пистолеты, сел, держа их наготове. Его глаза в напряженном ожидании перебегали от одной двери к другой. Мэриэнн слышала стук собственного сердца и тяжелое дыхание отца.

– Должно быть… это разбойник, – прошептала она.

Отец не ответил, плотно сжав губы.

– Папа, дай мне пистолет. Пожалуйста!

– Не глупи, Мэриэнн, – резко бросил он и сжал рукоятки с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

Они ждали, но ничего не происходило.

Даже секунды будто замедлили бег. Бесконечное ожидание переполнял всепоглощающий страх. Видимо, отцом овладело то же невыносимое чувство, и он процедил сквозь зубы: «Выходи, покажись!» Однако то или тот, кто снаружи, не шелохнулся. Ни шороха, ни движения. Воздух сгустился от напряжения, и Мэриэнн почувствовала, как сдавливает горло. Дыхание перехватило, казалось, само время задохнулось вместе с ней. И по-прежнему ничего не происходило.

Похоже, слуги разбежались, и они с отцом одни. Наверное, отец подумал о том же, потому что искоса взглянул на нее и слегка качнул головой. Мэриэнн поняла: это знак молчать и не шевелиться. Она кивнула и увидела, что отец двинулся к двери… В тот самый миг она распахнулась. Отцовский пистолет выстрелил, наполнив карету оглушительным звуком, таким громким, что у нее заболели уши, а глаза заслезились от облака сизого дыма. Едкий запах заползал в ноздри, горло першило. Она привстала, но отец крепко схватил ее за руку и рывком усадил назад.

– Сиди на месте, Мэриэнн!

Тишина, наступившая после выстрела, казалась такой же оглушительной, как и он сам. Звенела в ушах и пробирала все тело до костей. Сквозь облако дыма она увидела тень в открытой двери и услышала негромкий хрипловатый смех.

Отец выстрелил в тень из второго пистолета и вылез из кареты. Снаружи послышался сильный удар о стенку рядом с дверью, карета затряслась, словно на нее упало что-то тяжелое. До Мэриэнн донесся стон, затем наступила полная тишина, от которой у нее упало сердце.

– Папа?!

Она пошарила в кармане на дверце кареты в поисках запасного пистолета, но отец пренебрег этой предосторожностью. Тогда она подобрала юбки и стала пробираться к двери. В отчаянном стремлении помочь отцу Мэриэнн не заметила, как наступила на бело-розовый свадебный букет. Меж тем дым рассеялся, и, когда она выпрыгнула из кареты, вся сцена отчетливо предстала ее глазам.

Лошадей распрягли. Кучера и грумов как ветром сдуло. Отец стоял, прислонившись спиной к карете, с белым как мел лицом, из уголка рта сочилась тонкая струйка крови, глаза, почерневшие от ярости, светились угрозой. Мэриэнн знала, что разбойник тоже здесь и в этот самый миг наблюдает за ней, но не могла взглянуть на него. Сердце бешено колотилось, кровь в жилах стыла от ужаса, хотя она понимала, что должна посмотреть в его сторону. Наконец, сделав глубокий вдох, чтобы унять нарастающий страх, она медленно направила взгляд туда, куда смотрел отец, на высокую темную фигуру разбойника.

Он был одет во все черное, длинный потертый плащ и штаны из оленьей шкуры. Кожа истертых башмаков местами потрескалась от времени и носки. Даже старые выношенные перчатки были черными. Голову покрывала старомодная треуголка, также черная. Под ней Мэриэнн увидела длинные нечесаные волосы цвета потемневшего красного дерева. Все эти детали она охватила мгновенно, одним лишь коротким взглядом, после чего ее глаза намертво застыли на темном платке, который скрывал нижнюю часть лица, исключая возможность опознания.

Мэриэнн вся сжалась изнутри, ноги задрожали. На мгновение ее взгляд задержался на куске темной материи. Затем, собрав в кулак все свое мужество, она медленно подняла глаза, и их взгляды встретились.

В его глазах не было жестокости, они горели теплым коричневато-медовым светом, а притягательный взгляд выражал твердость и силу. Мэриэнн не могла отвести глаз. Ее сердце замерло, по спине побежали мурашки. Был ли это шок, испуг, облегчение или все, вместе взятое?

– Что, черт возьми, тебе надо? – прохрипел отец.

Разбойник повернул голову, позволив ей отвести взгляд, только тогда она заметила в его руках два пистолета, направленные в грудь отца. Он улыбнулся в ответ. Она поняла это, хотя не видела его рта, скрытого под платком. Тем не менее он улыбался, но взгляд, обращенный к отцу, остался невеселым.

– Сейчас узнаешь, – произнес разбойник спокойным хрипловатым и очень тихим голосом.

– Ты пожалеешь о том дне, когда решился ограбить меня, мерзавец!

– Не думаю. – Он вскинул пистолеты.

– Моя дочь едет на венчание.

Неужели отец надеялся вразумить разбойника этими словами? Тот и глазом не моргнул. Взгляд его оставался твердым и непреклонным.

– У меня с собой кошелек с деньгами. – Отец вытащил из кармана небольшой мешочек из коричневой кожи. – Вот, – и он бросил мешочек в сторону разбойника, – возьми его и убирайся! – Кошелек упал на траву между ними.

Разбойник даже не взглянул на него, хотя тот был тяжелым и раздут от монет.

– Мне не нужны деньги, – ответил он хриплым полушепотом, не сводя немигающих глаз с Мисборна.

Отец молчал, словно не понял ответа, затем снова заговорил:

– Вот булавка с бриллиантом и часы. И то и другое из золота.

Дрожащими пальцами он отстегнул бриллиантовую булавку и бросил ее на траву рядом с кошельком. Камень вспыхнул и заиграл в лучах солнца. За ней последовали часы, отец отстегнул застежку и протянул их разбойнику вместе с позвякивающей цепочкой.

Но злодей не двинулся с места.

– Мэриэнн, сними свой жемчуг и брось рядом с кошельком, – приказал отец, вдогонку процедив сквозь зубы: – Жемчуг перед свиньей. – Несмотря на браваду, его лоб покрылся испариной, когда дочь потянулась к застежке.

Разбойник покачал головой:

– И твои драгоценности мне не нужны, Мисборн.

Ее руки застыли, потом беспомощно упали вниз.

Жемчужное ожерелье так и осталось на шее.

Отец нахмурился. Мэриэнн заметила, как по его лицу пробежала тень сомнения и испуга.

– Ты знаешь мое имя?

– Я знаю гораздо больше.

Мужчины смотрели друг на друга. Тяжелое молчание предвещало беду.

– Тогда ЧТО тебе нужно?

Разбойник помолчал, прежде чем ответить.

– Всему свое время. А сейчас я заберу у тебя то, что брал у других и что тебе дороже всего в этом мире.

С лица Мисборна сбежали последние краски. Сероватая с проседью борода и усы ярко выделялись на фоне побледневшей кожи. Все вокруг затихло. Лишь черный дрозд заливался над пустошью да нежный ветерок шелестел в траве.

Отец через силу заставил себя улыбнуться.

– Хочешь убить меня?

– Нет! – Мэриэнн в отчаянии выбежала вперед. – Не трогайте его, прошу вас. Пожалуйста!

Их взгляды встретились. В лучах утреннего солнца глаза разбойника казались почти золотыми.

– Не беспокойтесь, леди Мэриэнн, – поразительно, он назвал ее по имени, – мы с вашим отцом оба знаем, что я не имел в виду его жизнь.

Голос звучал все так же спокойно и тихо, лишенный всяких эмоций, однако взгляд сделался тяжелым и холодным, словно зимняя стужа. Он выражал такую неумолимую решимость, что Мэриэнн содрогнулась. Злодей снова перевел взгляд на отца:

– Не так ли, Мисборн?

– Нет, – еле слышно прохрипел отец.

Отрицание прозвучало неубедительно и с каким-то странным выражением. Мэриэнн невольно подумала, что отец прекрасно знает, о чем идет речь. Разбойник слегка взмахнул правой рукой с пистолетом.

– Если не отдашь мне то, за чем я пришел, убью тебя. А потом легко заберу то, что ты уже не сможешь защитить.

– Папа, умоляю тебя, если ты знаешь, чего он хочет, отдай. Не надо рисковать собой!

Мужчины посмотрели на нее. Лицо отца исказилось от испуга. Казалось, за несколько секунд он постарел на сто лет. В глазах разбойника застыло странное выражение.

– Беги, Мэриэнн! – с отчаянием в голосе крикнул отец. – Беги и не оглядывайся!

Она покачала головой:

– Я не оставлю тебя.

– Проклятие! Делай, что я говорю, беги, дочка!

И прежде чем разбойник заговорил, она поняла, чего он хотел.

– Что дороже всего в мире для отца, если не его единственная дочь?

– Ты ошибся, – ответила она. Хотя в глубине души понимала: он прав. Отец всегда любил ее больше всех.

– Ты не посмеешь отнять ее у меня, негодяй!

Отец бросился на разбойника, но тот был моложе, выше и сильнее. В одно мгновение опустил пистолеты и спрятал их, отмахнувшись от удара Мисборна с такой легкостью, будто имел дело с ребенком, и нанес ему ответные удары в лицо и живот своим тяжелым кулаком. Когда отец согнулся пополам, разбойник оттолкнул его. Мисборн споткнулся и отступил назад, ударившись о кузов кареты, упал на колени, продолжая правой рукой держаться за живот. Из раны на щеке хлынула кровь, лицо стало опухать.

– Папа! – Мэриэнн хотела броситься к нему, но злодей оказался быстрее. Он обхватил ее за талию и потянул к себе. – Нет! – Она сопротивлялась, била его кулаками, пинала, но похититель был слишком силен. В одно мгновение он схватил ее в охапку и повернулся к отцу.

Мисборн с трудом поднялся с колен. Кровь, сочившаяся из разбитого лица, потемнела и присохла к седой бороде. Мэриэнн попыталась вырваться, но жесткая мужская рука крепко стиснула плечи и грудь, не давая пошевелиться. Он притянул ее спиной близко к себе, но так, что их тела не соприкасались.

– Что ты готов отдать, чтобы вернуть ее живой и здоровой, Мисборн?

– Все, что захочешь.

– Все? – В голосе послышалась злая насмешка.

Отец кивнул.

– Деньги, золото, серебро, драгоценности. Назови цену.

Мэриэнн почувствовала за спиной какое-то движение, однако хватка злодея не ослабевала.

Он бросил сложенный лист бумаги на траву под ноги отцу.

– Вот моя цена, Мисборн.

Отец поднял лист, развернул, и Мэриэнн увидела, как его лицо исказила гримаса внезапного ужаса. Он не двинулся с места, не произнес ни слова, только смотрел на бумагу, словно не в силах разобрать написанное. Его глаза едва не выходили из орбит. Он зашатался и стал пятиться назад. Только дверца кареты помогла ему устоять на ногах. Усилием воли он заставил себя выпрямиться и, пошатываясь, стоял, прислонившись к карете.

– Папа! – Мэриэнн боролась, но безуспешно. – Папа!