Зачем ты так страстно любишь женщин, Альберт?

Я только строю свою судьбу, голос.

В просторном зале на первом этаже загородного дома играло знаменитое Болеро Равеля. Музыка освежала и бодрила, проникая в самые секретные камеры человеческого сердца.

Стоя у разделочного стола, Альберт Белов дирижировал ножом для рубки мяса. Склонив голову, он вслушивался в нарастающую мелодию страстей, ловя своё отражение на широком лезвии ножа, словно в зеркале; а в зеркале, пока не запятнанном кровью, отражался вполне симпатичный мужчина.

Приладив чубчик, Альберт разгладил усы и бородку, подстриженную на испанский манер, затем поправил очки в роговой оправе и снова взмахну ножом, потому что под нарастающий темп барабанного ритма вступила в партию нежная флейта и призывный кларнет. Мелодия наполнила просторную кухню атмосферой торжественного случая и тайной, в которую был посвящён только хозяин дома и его голос, часто шепчущий в голове.

Альберт настоял, победив в споре голос, что сегодняшний поварской дебют начнётся именно с Болеро Равеля. Разногласия терзали недолго, всего минут десять не более. Выбирая вечернюю тему, Альберт включил ноутбук и нервно клацал компьютерной мышью, поскольку с Морисом Равеля соперничала кандидатура Мэрилина Мэнсона, человека, безусловно, в своём амплуа гениального, но всё же чрезмерно притворного. Альберт где-то читал или кто-то рассказывал, что в жизни Мэрилин совершенно не такой, как на сцене; что, исполняя свои хиты, носит он демоническую маску, но когда гаснет свет и пустеет зал, Мэнсон превращается в унылого обывателя: скучного, усталого и невероятно застенчивого. Но это неправильно обманывать миллионы поклонников. К тому же Альберт презирал комедиантов и ненавидел лицемеров – потому выбор был однозначен: вечер начнётся только под Болеро, и никак Мэнсонов на свою кухню он пускать, не намерен!

Альберту Белову было сорок три года. В шутку он говорил, что находится в возрасте Христа, потому что десять лет отработал следователем в полиции и потратил десять лет впустую. Но как известно, опыт – сын ошибок трудных… и этот самый опыт позволил ему устроиться адвокатом в одну известную контору и совсем неплохо зарабатывать. Теперь у Альберта, кроме обязанностей и долга перед страной, была своя юридическая фирма, шикарный дом в Подмосковье, немалые деньги – и вроде бы всё в комплекте, но с семьёй не сложилось. Он не был женат и жил в большом доме в совершенном одиночестве.

Хотя Альберт был хорош собой. Роста он выше среднего. Тело у него цепкое, поджарое, с острыми плечами. Он немного стеснялся быстро лысеющей головы, но свыкся, предпочитая считать лысых мужиков – потенциально жаркими любовниками… Белов носил очки с большими линзами и бородку с усиками. Он подстригал триммером заодно и брови, иначе вызывал бы бесконечные остроты у своих подчинённых. Живота у Альберта не было вовсе. Летом он с удовольствием надевал обтягивающие футболки и хвастался атлетичным прессом. Руки и ноги Альберта тоже были спортивные – так что справиться с тремя женщинами по сто шестьдесят сантиметров ростом каждая – для него не составит никакого труда.

Нет, он не собирался соревноваться с хрупкими женщинами, он только хотел покорить их сердца. И вообще, пустой дом в двести квадратов полезной площади наводил на него тоску, вызывая ядовитую зависть и злобу. Даже у его помощника, у парня, только вчера окончившего юридический институт, была жена и маленький сын – так почему судьба не подарила ему верную спутницу?.. чем он хуже человека средних способностей?

Бывало, что Альберт ходил из угла в угол, не зная, чем объяснить своё одиночество. А ещё он пугался голоса, живущего в голове, который постоянно что-то советовал. И чтобы заглушить вкрадчивый шёпот, ночевал Альберт всегда в разных комнатах, не выключая свет во всём доме. А внизу, где сейчас готовился ужин, двадцать четыре часа в сутки работал телевизор, рассказывая, как победить обнаглевшую Америку и её дружественных тявкающих второстепенных антагонистов.

Сегодня после обеда Альберт купил продуктов. Заполнил ими багажник и приготовился сразить своих избранниц щедростью и тонким, возможно, изысканным выбором блюд. Хотя, на самом деле, до изысков было далеко, но так масштабно он готовил впервые и даже затеял тушить говядину, чтобы с приправами, соусами, овощами, да в собственном соку. Пришлось купить себе фартук и посмотреть видеоуроки кухонного искусства. Конечно, проще было бы пригласить девушек в ресторан, но Альберт не мог себе позволить вольностей и лишних свидетелей. Хотя и мечтал создать с избранной женщиной семью; пусть необычную, но всё-таки семью.

И чем удивить, и чем растрогать обворожительных суженых, как не горячим мясом или десертом с фруктами. Ведь его пленницы так избалованы… и каждая из них неповторима, со своим неординарным и вздорным характером; они все капризны; с ними будет ужасно сложно… но Альберт непременно справится.

Он придумал романтический ужин, горящие свечи, – хотя нет, отставить! Свечи атрибут уже лишний, поскольку ещё не время для пылкого огня. А вот бокалы!.. сверкающие бокалы на тонкой ножке!.. как он не подумал о них заблаговременно? Он день за днём поит своих девчонок из пластиковых стаканчиков – так, может быть, уже хватит издеваться над ними? Ведь его женщины привыкли к комфорту, шарму и благородству.

Но снова стоп!.. поскольку стеклом можно поранить себя, стеклом можно сопротивляться – это опасно! А значит, гостьям нужны кружки. И это даже оригинально. Стоит только представить, как утончённые дамы пьют французское вино из армейских кружек, словно они прячутся где-то в секретном бункере. Только в этом бункере нет тревог, в нём спокойно. А за пределами бункера скверна… там даже взрывы, война; а в бункере тишина, покой…

Альберт улыбнулся, представив, как три его гостьи – как они тонкими пальчиками обвивают железные кружки и пьют, пьют, пьют… и смеются от счастья. Один глоток, второй, пятый – и они пьянеют, и им весело и свободно… Но снова нет… А почему девчонки смеются? Может быть, его звёздочки не уважают своего хозяина, и они смеются над ним?

Белов силой бросил на разделочную доску увесистый кусок говядины и рубанул по нему ножом, словно возненавидел вмиг всю планету. Мясо было свежим, только вчера жующим травку, видящим кустики. «Да что же это такое? – вопрошал всезнающий голос. – При чём здесь коровы, старина? Тебе нужна только одна женщина. Так выбери её! Не забивай себе голову! Мне тесно и тошнотворно от твоих вечных соплей!»

Альберт ничего не ответил голосу. Он лишь улыбнулся, подумав, что на лугу гуляли вовсе не коровы, а молоденькие тёлочки: такие пегие, взбрыкивающие, с упругим выменем… ждущие своего племенного бычка.

«Всё это досужее… всё пустое», – вздохнул Альберт, понимая, что мысли о парнокопытных лишь удаляют его от цели, потому что вершиной за праздничным столом должен стать мужчина – и, несомненно, всё будет так, как он захочет. К тому же мужчина должен быть любимым и надёжным. А он такой и есть: Альберт сильный, красивый… и до крайности предусмотрительный и даже, возможно, гениальный, как и прочие гении с голосами в голове.

Но всё же нужно быть осторожным, и голос абсолютно прав. И дело вовсе не в контрацепции, то есть не в наличии презервативов. Необходимо благоразумие и осторожность совершено в другом толковании. И как хорошему юристу Альберту известны статьи, по которым он нарушал Уголовный кодекс. Но что значит закон в сравнении с заоблачным полётом его желаний и падением в низкие подвалы совести. Желания Альберта были гениальны и чахоточно больны. Потому что своих избранниц Альберт возжелал как самое дорогое на земле, но всё же наносил им душевные травмы нарочно. Поскольку, не упав прекрасным лицом в гниль и в грязь, не познаешь ценности тёплого душа и благости шёлкового белья… и не оценишь его личной доброты, как единственного господина.

Кстати, о белье. Сегодня Альберт купил по две пары трусиков для своих бунтарских княгинь. Вещи были дорогие, из московского бутика в самом центре города, где одеваются только уважающие свои прелести дамы. Так что его гостьи останутся довольны. Они обрадуются и будут благодарить его, но не в этот вечер, а через день или через неделю, или…

Когда девушки начнут говорить ему спасибо, Альберт точно не знал. Ему хотелось им угодить и потешить, но голос всё-таки прав – спешка вредна его плану; нужно присмотреться, прицениться и осознанно выбрать единственную.

Альберт снова успокоил надоедливый голос, пообещав тому – и выбрать, и прицениться, и не спешить. Он занимал себя поварским искусством и ожесточённо рубил мясо, словно оставленный без работы палач. Он уже нарезал колечками кабачок, почистил грибы, лук и морковь. Готовил ужин, молчал и дышал негромко, словно берёг кислород для своих девочек, потому что им в подвале бывает душно и даже страшно; а бывает, что пахнет могильной сыростью. Как повезёт…

Прошёл ещё час, и мраморная говядина приготовилась.

Поделив мясо на четыре порции, он разложил всё по тарелкам (на противне осталось ещё на двоих). Каждую порцию Альберт украсил листиками салата и стебельками петрушки. Он попробовал кабачок, приготовленный также в духовке, потом прикусил грибочек. Всё было очень вкусно и даже красиво, когда рядом с мясом вино. Но Альберт снова не спешил. Он включил компьютер, чтобы полюбоваться своими избранницами ещё раз, перед тем, как позовёт их на ужин.

Комнат в подвале ровно пять – плюс длинный коридор, – а пленниц было трое. Каждая гостья подвала жила отдельно. У каждой была своя тяжёлая дверь, свой замок, узенькая кровать, своя подушка, одеяло, литровая бутылка воды, унитаз без сиденья и лампочка, которая включалась и выключалась по желанию Альберта. Каждая из пленниц в случае непослушания пристёгивалась цепью к кольцу на стене. А цепь крепилась к ошейнику с кожаной прокладкой, чтобы не испортить нежную кожу на шее. Альберт Белов заботился о своих будущих суженых, потому что любил всех троих.

Так мило наблюдать за девчонками, когда они замечают движение видеокамеры у потолка. Камера вздрагивала, кивала, подглядывая за женщинами в одинаковых тёмно-серых пеньюарах на голое тело. Но все пленницы по-разному реагировали на движение камеры в камере – потому что у каждой из них был свой неповторимый характер.

Певица Елена Липова́я только поднимала взгляд и сразу опускала. Потом её курносое личико пряталось в подушку, чтобы вздыхать и плакать голубыми глазками, забавляя Альберта. Он видел её обиды и гладил ладонями свои ноги выше колен, а когда становилось невтерпёж, когда начинала бить дрожь – он переключал видеокамеру.

А вот и Светлана Ротман… Это ещё та вредина…

Видя, как двигается камера, знаменитая актриса Светочка, с белой косой до пояса – беззвучно шипела, демонстрируя прелестный оскал, чуть выделяющихся клыков. Альберт, впервые увидел её кошачью реакцию после недельного заточения. Он еле сдержался, чтобы не ворваться в подвальную комнату и не взять её силой. «Надо придерживаться плана, брат, – здраво рассуждал внутренний голос Белова. – Альберт, ты своё возьмёшь, твоё время ещё придёт. Ты только влюби в себя одну душу. Пусть она познает твой гений, а затем наслаждайся. Но оставь себе самую верную. Так будет правильно, брат!»