© Éditions Michel Lafon, 2004, Maléfices

© Капустюк Ю., перевод, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Эта история основана на реальных событиях, но описанные в ней персонажи и ситуации являются вымышленными. Если реальность окажется похожей на вымысел, автор за это ответственности не несет.

Для тех, кто не читал два предыдущих романа: не бойтесь, вы без труда разберетесь в этой истории. Являясь последним актом человеческой драмы, она обладает самостоятельным сюжетом, так что просто доверьтесь ему. Моим верным читателям: я рад, что вы держите в руках эту книгу, и искренне надеюсь, что она не обманет ни ваших ожиданий, ни … ваших страхов.

Желаю приятного чтения. Я буду с вами на протяжении пятисот страниц, до самого последнего слова.

Максим Шаттам,

Эджкомб, январь 2003 г.

«Сможет ли весь океан великого Нептуна смыть эту кровь с моей руки? Нет, скорее эта рука окрасит волны в багряный цвет, превратив зеленую бездну моря в красную…».

У. Шекспир, «Макбет»

Пролог

Портленд, июнь 2001

Сидни Фолстом, судебно-медицинский эксперт и директор портлендского морга, взяла в руки скальпель. Луч утреннего солнца, заглянув в окно, сверкнул на остром лезвии.

Привычным движением доктор Фолстом отрезала ветку у самого основания и посадила ее в землю. Отступив назад, осмотрелась. Прилегающая к кабинету небольшая оранжерея была ее гаванью отдыха, живым благоухающим спокойствием в царстве мертвых.

– Расти, дорогая, порадуй меня, – пробормотала Сидни, по-матерински ласково поправив черенок.

Растения всех форм и расцветок завладели пространством светлого помещения настолько, что будто сам воздух стал плотнее. Сидни вытерла лоб. Июнь только начался, а на улице уже нестерпимо жарко.

Она ненавидела летний зной.

Теперь тела будут прибывать распухшими, сильно разложившимися. Брюшное «зеленое пятно», обычно ограниченное областью правой подвздошной ямы, распространится по всему животу. Липкие огранизмы будут кишмя кишеть личинками мясной мухи. Нет, лето ей определенно не по душе.

Поморщившись, Сидни натянула зеленый халат и вышла через неприметную дверь в глубине комнаты. Ее ждала работа.

В подвале Института судебно-медицинской экспертизы доктор Фолстом мыла руки, пытаясь сосредоточиться. В зеркале отражалась высокая элегантная женщина, в которой остальные видели лишь строгую и высокомерную начальницу с пронизывающим взглядом. В светло-золотистых волосах виднелись седые пряди, которые она с каждым днем ненавидела все больше. Они напоминали не только о том, что ей давно перевалило за сорок, но и о том, что она совершенно одна.

Доктор Фолстом решительно вздохнула, выключила воду и, постучав, открыла дверь. Ее лицо мгновенно приняло вежливое выражение.

За дверью ждал молодой человек с аккуратно зачесанными волосами, укрощенными несколькими тоннами лака. Одетый в безумно элегантный бежевый костюм, он перемещался с предельной точностью, будто просчитывая каждое движение. Все в нем выдавало полицейского.

– Мистер Котленд? – удивленно воскликнула она. – Стало быть, атторней¹ прислал своего заместителя. Полиция нашего города не соизволит присутствовать на вскрытии?

Бентли Котленд озадаченно вскинул брови и улыбнулся.

– Инспектор Ллойд Митс сейчас изучает место, где был найден труп. Если нам потребуются какие-нибудь сведения, мы сможем связаться с ним в любой момент, – сказал он, доставая мобильный телефон.

«Он хочет увильнуть от вскрытия!» – подумала Сидни.

В помещении витал лекарственный дух смерти, воздух был пропитан неприятной терпкой смесью запаха безжизненной плоти и антисептиков.

В центре зала над трупом висела мощная хирургическая лампа.

– Ну, так кому же в столь срочном порядке понадобилось вскрытие? – спросила Сидни.

Котленд подошел к телу. Уже более полутора лет он работал в офисе атторнея и повидал довольно, чтобы не встревожиться, взглянув на розоватое лицо умершего. Он знал, что легендарная бледность покойников не является систематической аксиомой и часто кожа сохраняет свой цвет несколько часов, лишь потом приобретая восковой оттенок.

– Это Иеремия Фишер. Домработница обнаружила его пять часов назад, в постели, – проговорил Котленд, обращаясь к доктору Фолстом. Доктор кивнула и спросила:

– Инспектор Митс позвонил мне сегодня утром и попросил произвести вскрытие сразу. К чему такая спешка?

Котленд поднял палец, показывая, что как раз собирался об этом заговорить.

– Фишер женат, но мы не нашли никаких следов его супруги. Ни у них дома, ни у него на работе. Мы связались с родственниками, но тщетно. Домработница сказала, что вчера разговаривала с хозяином по телефону и ничего необычного не заметила. Работавший на месте судмедэксперт увидел на его правой ладони след от укуса. Мы хотим как можно скорее установить причину смерти, прежде чем приступим к поискам жены.

– Хорошо. Я проведу вскрытие, чтобы убедиться, что повреждений нет. Но если причина смерти в отравлении, на что очень похоже, то результаты анализов будут готовы только после обеда.

Котленд пожал плечами.

– Чем раньше, тем лучше. Готов поклясться, что мадам Фишер сейчас уже мало что поможет.

Сидни Фолстом натянула перчатки и приступила к предварительному обследованию тела: взвешиванию и изучению трупа под микроскопом в поисках незаметных на первый взгляд синяков или ссадин. Она сняла пластиковые пакеты, в которые были завернуты руки и ноги покойного, и внимательно изучила кожу. Тщательно выскребла грязь из-под ногтей мужчины, надеясь обнаружить в ней фрагменты кожи или запекшейся крови, но безуспешно.

– Следов борьбы нет, – пробормотала она.

Обнаженный Иеремия Фишер лежал на холодном стальном столе. Его рот был слегка приоткрыт. Судмедэксперт внимательно изучила его глазные яблоки, надеясь обнаружить в них точечные кровоизлияния, свидетельствующие об удушении.

С точностью и быстротой, свойственными человеку, выполняющему свою работу каждый день, доктор Фолстом вонзила лезвие скальпеля в левую руку покойника и провела черную линию по жировому слою мышцы так, что на поверхности не появилось ни одной капли крови.

– Внутренних кровоизлияний тоже нет, – заметила она, раздвигая края плоти.

Обойдя вокруг стола, Синди сделала такой же надрез на правой руке Фишера. Бентли Котленд следил за ее действиями с нескрываемым отвращением.

Когда лезвие рассекло кожу, рука покойника вдруг задрожала. Пальцы разжались и сжались снова. У Котленда появилось неприятное ощущение, будто Иеремия сжимает кулак, чтобы стерпеть боль.

– Это нормально?

– Что именно? – спросила Сидни Фолстом, поднимая глаза на заместителя атторнея.

– Ну, то, что у него рука шевелится.

Доктор Фолстом отступила назад, но не заметила ничего странного.

– Он пошевелил пальцами, – едва слышно промолвил Котленд.

– Вы уверены?

– Конечно! Я жутко испугался!

– Должно быть, я задела его руку и не заметила.

– Было похоже на то, что он сам пошевелился. Может, это посмертный рефлекс?

Доктор Фолстом посмотрела молодому человеку прямо в глаза.

– Маловероятно. Тело уже начало коченеть. Этот человек умер семь или восемь часов назад.

Котленд открыл рот, но возражать не решился. Он сел на стул и достал из кармана жевачку. Но едва положил ее в рот, как сразу выплюнул в упаковку и глубоко вздохнул, изо всех сил стараясь успокоиться.

Сидни приступила к глубокому вскрытию от подбородка до лобка. Отогнув сбоку грудинно-ключично-сосковую мышцу, она кончиком пальца пощупала внутреннюю часть шеи. Следов внутреннего кровоизлияния там тоже не было. Обнажив грудину и брюшную полость, она отложила скальпель и взяла новый.

Так она дошла до мочевого пузыря. Затем, воспользовавшись методом Вирхова, Сидни на месте изучила органы и их анатомические связи.

Лезвие, сверкавшее в ярком свете, внезапно остановилось.

Заметив это, Котленд поднял голову.

– Что? Что там такое? – взволнованно спросил он.

Его тревога усилилась, когда он увидел на лице судмедэксперта тень сомнения.

– Это…странно. Кожа только что отреагировала.

Бледный как смерть Котленд с трудом поднялся на ноги.

– Странно, – повторила Сидни Фолстом. – Никогда прежде такого не видела. На бедрах появилась гусиная кожа.

– Гусиная кожа? Та, что появляется, когда нам холодно?

– Нет, это невозможно, но…

Доктор Фолстом положила скальпель на тележку и склонилась над телом. Ее лицо стало белым как снег.

Вдруг плечо покойника задрожало.

От этого движения из его внутренностей выпало несколько зажимов.

После этого Иеремия Фишер застыл.

Дрожа всем телом, Котленд зажал рот рукой.

– Санта Мария Матерь Божья, он что, жив?

– Не говорите глупостей.

– А это вы как объясните? – воскликнул Котленд. – Он шевелился, и у него гусиная кожа, черт возьми!

Изо всех сил стараясь сохранять хладнокровие, Сидни Фолстом взяла в руки маленькую лампу.

– Заместитель Котленд, вам следует знать: сюда попадают только те «пациенты», у которых отсутствует дыхание, не прослушивается пульс, а зрачки не реагируют на свет. Всего полчаса назад я убедилась в этом сама. Поверьте, ошибка исключена.

Подняв веко покойного, она поднесла к его глазу лампу.

– Смот…

Слова замерли на ее губах.

Ее колени задрожали, перчатки стали влажными от пота.

Ее окутал чудовищный мрак, и больше она ничего не видела.

Наука исчезла где-то далеко, а вместе с ней все непоколебимые истины этого мира. Все это всосал в себя зрачок.

Иеремия Фишер задрожал всем телом.

Сидни окаменела. Она была не в силах пошевелиться, она не хотела шевелиться. Ее сковал страх.

Она знала, что сойдет с ума, если посмотрит вниз.

Окончательно и бесповоротно.