Отзывы на книги автора «Максим Семеляк»

Моё знакомство с Егором Летовы началось всего пару лет назад. Я работал в школе и каждый день по дороге слушал песни ГО и читал очерки об истории анархизма Рябова))) Возможно, это была такая отдушина, такой внутренний протест с окружающим. Но сама фигура Летова стала интересной темой для многих исследований. И вот книга Семеляка является уже внутренним исследованием чувств фаната группы ГО.

Стоит сказать, что с первых страниц книга заявляет о субъективной позиции автора. Семеляк не стремится изучить биографию музыканта или проанализировать его творчество. Он передаёт свои чувства, ощущения и рассказывает историю знакомства с музыкой (и самим Летовым, конечно). Но, как и любой труд по творчеству Летова, книга невероятно анархична, то есть всё намешано в единую кашу: обрывки интервью, истории знакомых, личная история автора и мелкий анализ философской составляющей. И нет в этом какого-то порядка, мы скачем из девяностых в нулевые, потом в восьмидесятые и обратно, как пойдёт. Поэтому вы столкнётесь с таким выражением: "Те, кто не знаком с творчеством, не оценят эту книгу". Но создаётся впечатление, что вообще не существует ничего, что бы нас с ним познакомило. Это действительно личный опыт, который просто нужно пережить.

Интересно ещё, что Летов, как в книге, так и в документалке "Здорово и вечно", возник из ниоткуда в восьмидесятые годы. Материализовался из воздуха. Всегда обходят стороной тему детства и школы, а группа "Посев" (первая музыкальная группа Летова) записала несколько альбомов, но ни один не сохранился. В книге Семеляка есть обрывки из воспоминаний каких-то школьных знакомых, но даже они какие-то неопределённые. Говорят, что он жил напротив рынка, где можно было достать пластинки. Но никто и никогда не видел, ходил ли он туда. Говорят, что ходил. Летов будто какой-то биологический проект из лаборатории, который возник сразу с группой Гражданской Обороны и начал попадать к людям с кассетами. Поэтому автора хорошо передал этот момент. Первое знакомство из уличной песни в переходе, а потом уже пиратские кассеты и обсуждения со знакомыми.

В любом случае, если вам нравится Летов, то это стоит почитать. Много интересных историй, дух времени и восприятие Летова фанатами. Кто-то почувствует что-то своё в этом всём. Это не исследование в полноценном смысле слова. Воспринимайте книгу как развлечение, как кадры хроники. Да, вы можете в чём-то не согласиться, но для вас это ещё несколько интересных фактов о любимом музыканте.

Theory fiction, который не "Циклонопедия", а мемуары с цитатами из Вальтера Беньямина, потихоньку превращается в бич нашего времени. Не у всех, ой не у всех получается удерживать свою автобиографическую эссеистику на уровне Мэгги Нельсон или хотя бы Марии Степановой ! У Семеляка, например, явные проблемы именно с той частью, которая theory. Летова можно (не исключено, что даже и нужно) рассматривать сквозь призму Агамбена или Латура, но то, как использует их Семеляк, наводит на мысль, что а) то ли они тут нужны только для того, чтобы сойти за умного соблюсти конвенции жанра, б) то ли ему никак не удается четко сформулировать, что же именно в мысли Кьеркегора/Блоха/Юнгера etc. так уж захватывающе рифмуется с творчеством Летова: настолько эти ссылки кажутся внешними и необязательными. Тот же Агамбен, к примеру, появляется здесь лишь для того, чтобы озарить страницы книги ослепительным определением "коматозник-запредельщик", Латур фигурирует только в качестве изобретателя концепции "мигрантов изнутри" (из не самой удачной книжки "Где приземлиться?" ) и почему-то в доказательство того, что летовские настроения "соответствуют именно французской академии" (по версии автора, французская академия - это Латур, Барбарас и экоактивистская группировка ZAD, кстати, их полное название можно перевести как "зоны, нуждающиеся в ОБОРОНЕ", ух ты!). При этом, когда через пару страниц речь заходит о Мортоне и его "темной экологии" в связи с летовским стихийным экоанархизмом, достижения Латура на ниве преодоления антропоцентризма ни словом не упоминаются. О, а песней "Некрофилия" Егор, оказывается, предвосхитил перевод на русский повести Витткоп "Некрофил" ! Наверное, некрофилию лично Витткоп придумала, или я уж не знаю.

Впрочем, чего придираться к словам! Самое главное, что все это неуклюжее теоретизирование действительно кажется излишним; может быть, оно требовалось для чего-то самому автору в его внутренней работе, но любим мы его не за это. Лучшие "афишевские" тексты про ГрОб - это чуть претенциозные, но искренне восторженные признания в любви или обещания вечной верности; они были хороши не ссылками на Can и Psychic TV (или Латура), а вот этой захлебывающейся удивленной любовью, с трудом выражавшей себя в словах и неизбежно скатывавшейся в цитирование самого героя: вселенская большая любовь, моя секретная калитка в пустоте, семь шагов за горизонт, радуга над прахом, сияние, обрушившееся вниз, оооо моя оборона. Семеляк же когда-то и написал, что для "нас" (и к этому "мы", пожалуй, не стыдно пристроиться) Гражданская Оборона была в буквальном смысле обороной, невидимой броней; и вот эта исповедальная лирика так и остается самым мощным и пронзительным слоем в его книге. А затеянная (видимо) деконструкция как-то не очень задалась. Здесь есть много любопытных и забавных воспоминаний и баек (почему-то лучшие из них почти всегда связаны с животными) и довольно метких наблюдений (например, про летовский почти гностический анти-эротизм или про предположительные кислотные истоки "военной" образности на поздних альбомах), но как только они превращаются в полноценное теоретизирование, в тяжеловесную "аналитику" - читать это все становится немножко неловко. Лучше еще раз перелистнуть на страницу о покупке игрушечного барсука в Америке.

Значит, ураган. Егор Летов: опыт лирического исследования. Максим Семеляк
Пространное оправдательное предисловие.
...
Томик вызывает раздражение — повествование идёт не о Летове и даже не об эпохе, а о себе любимом. Пивнушка, речушка, немецкие философы. Летняя дача с немудрящими развлечениями. Похождения молодости и ещё немного спорных интерпретаций творчества Летова и достижений современной философии.
...
Нет, это книга не о Летове.
...
Две с половиной сотни страниц — несколько часов чтения. Потратьте эти часы на прослушивание альбомов ГО.
3(ПЛОХО)

Например этот двойной альбом — "Сто лет одиночества". Для меня он — вершина творчества Летова. В нём, например, есть одна из немногих песен на "ранних" альбомах, совсем без мата — "Офелия". Пел дочке вместо колыбельной. Хотя когда бесила, мог и "Лоботомию" спеть. Да, я как Семеляк — всё о себе да о себе...

Тяжело было не впихнуть в заголовок какую-нибудь зажеванную цитату из творчества ГО, но я справился. И да, это правда книга не про Летова, это что-то вроде разрозненных воспоминаний автора про свое детство, молодость, про культуру того времени, и все это красиво и иногда не очень обернуто вокруг Летова. Это не биография Игоря Федоровича , это не разбор текстов "Обороны", это вопрос автора к читателю: "А помнишь?", и следом его же ответ : " Сейчас расскажу тебе как оно было на самом деле."
Минусы:
-Я очень люблю творчество Летова, но никогда особо не интересовался историей группы, личностью Егора и вообще людьми, с ним связанными. Поэтому многое, что я прочитал, было довольно интересным для меня, но допускаю, что для фанатов это все давно известно.
- Постоянные цитирования песен, иногда к месту, но чаще просто для понта(по крайней мере так ощущается)
- Попытки разбора смысла песен и упоминания фамилий, приплетение каких-то странных "совпадений", похожих на очень плохую попытку связать творчество ГО со всем подряд. Иногда выглядит очень натужно, можно сказать, что автор натягивает сову на глобус.)
Плюсы:
-читается очень легко и лично мне(ох уж эти объективные критерии оценки) было интересно. Я не знал что Летов состоял в НБП и тем более про то, что когда-то Летов, Дугин и Лимонов давали совместное интервью.
- личные мысли автора по поводу некоторых треков, без попытки "глубокого" анализа. Его благоговение перед Летовым передается через текст хорошо и оно мне понятно. Как будто встретились со старым приятелем обсудить любимую группу.

Когда читал вторую половину, ехал в поезде и слушал треки, которые упоминались в книге, так она ощущается еще ярче. Первая половина шла хуже, из-за опять же цитирования песен и моего неправильного настроя. Надо просто вместе с автором пройти через его молодость и попробовать поставить себя на его место. В целом, рекомендую к прочтению

замечательная какая книга! Как на обложке и указано: опыт лирического исследования. И отдельное спасибо за упоминания Кари Унксовой, The Koobas, и многих многих наших, живых, настоящих!
(Про жука, барсука, Шнурова и пасхального ежа - не знал, и очень благодарен за информацию)

За окном стояло то самое "доброе время суток" , столь любимое эпистолярными эстетами.

На автофикшен Максима Семеляка о нулевых, критических рецензий: умных, глубоких, сложных - больше, чем читательских. Объяснимо, "Средняя продолжительность жизни" в значительной степени вещь в себе, если и не в кантовом смысле абсолютной умонепостигаемости, то, уж точно, в бытовом - когда не хочется вникать, понимать, следовать за рассказчиком в дали, где он блуждает. Не читательский это проект, со времен Пушкина мало что изменилось, читатель ждет уж рифмы "розы", а не получая, теряет к рассказчику интерес. В книге на три с половиной сотни страниц должен быть какой-никакой сюжет и эмоциональная привязка,

Заставь его сострадать тебе, пробуди эмпатию - и он твой, хотя бы даже потом сетовал, как надоело бесконечное нытье литературы травмы. Семеляк этого не делает, кажется он органически неспособен играть в модную игру "давайте повесим всех собак на родителей". Да, сетует, что отдалился от отца, что ребенком был ему интересен, а подростком словно бы перестал для него существовать - ни одной фотографии против сотен и тысяч ежегодных в детстве (папа был профессиональный фотохудожник). Но не снимает и с себя ответственности за это отдаление, и вообще как-то подозрительно самодостаточен. Счастлив и востребован в профессии без необходимости жилы рвать, прогибаться под начальства и люто ненавидеть способ зарабатывания денег. Жалеть не за что, завидовать нечему

Неважно, насколько он хорош с метафорами, как извилист его внутренний мир, сколькими степенями эрудиции превосходит читателя. С последним все вообще сложно, мы охотнее простим автору некоторое скудоумие, чем слишком яростную яркость. Герой-рассказчик ярок, умен, свободен. Одинок, но не тяготится одиночеством. Ностальгирует по детству, но его поиски утраченного времени лишены прустова стремления вернуться туда - не больно оно было хорошее, то время. Отдаленность. непривязанность, отдельность от всего, существование внутри собственного континуума, куда читателю за ним не последовать - такова "Средняя продолжительность жизни", какая угодно. но не средняя.

Говорят, в романе хорошо схвачен и передан дух нулевых, особые умонастроения времени, когда шлюзы были открыты и казалось, что все еще возможно, но уже смутно понималось про зыбкость социальных лифтов и прочность стеклянного потолка. Наверно да, хотя мои нулевые достаточно сильно отличались от будней героя, необходимость начинать с нуля в другой стране и заботиться о двух детях не способствует расслабленности и скольжению по жизни. не вовлекаясь в серьезные отношения. Кроме того, нас разделяют те самые четыре года, что проводят границу более существенную, чем поколенческая - помните, примерно об этом говорит Максим, описывая первую встречу с Анитой и ее свитой? Как человек, не чуждый астрологии, я даже могла бы аргументированно объяснить эту разницу в мировосприятии сменой знаков трансурановыми планетами, но то было бы долго и вряд ли кому интересно, потому ограничусь констатацией - есть такое, это не досужая авторская фантазия. И да, пили мы все тогда много больше.

Резюмируя: читать ради стиля. У книги высокий порог вхождения и ближе к концу, когда понимаешь, что все так и ограничится пустопорожними разговорами, становится не то, чтобы противно, а как-то бессмысленно. Но продравшись через начало и чуть не доходя до конца - территория множественного читательского оргазма (для умеющих извлекать его из текста).

Современная проза почему-то несправедливо считается провальным жанром для отечественных авторов. Тем не менее, книги поражают своим разнообразием.
Эта книга не с богатым продуманным сюжетом, она напоминает диалоги на кухне в ночь, которые длятся до самого утра. Представьте себе, что вы собрались со своими знакомыми и друзьями детства, и вот каждый говорит. Говорит долго и нестройно: о своей жизни, о собственной важности, о проблемах. У каждого это именно его проблемы, ни на чьи другие не похожие. У каждого своя правда, заведомо верная. При этом сами вы говорите крайне мало или что-то не по делу, лишь бы продолжить диалог.
Вот как ощущается эта книга. Погружение взрослого человека в пучину прошлого, в ностальгию мира, который рухнул, но который он и не пытался удержать. Вечные разговоры о пустом, о ненужном, которыми герои пытаются заполнить свои жизни. Книга повествует о 2008-м году, а думаю, многие из нас хотели бы вернуть «свой 2007», тут почти то же самое. Чувства и эмоции похожи на кашу сплошного неудовлетворения от жизни, которое главный герой никак не может пережить. В какой-то степени инфантильность взрослого человека поражает его нежеланием взрослеть и принимать неприятную правду.
Ко всему прочему, атмосфера оздоровительного санатория или базы отдыха советского (или постсоветского) образца, в декорациях которой всё происходит, напоминает нам о нежных семейных поездках.
За неважными делами, за вечными пьянками и попытками остаться самым умным в любом диалоге скрывается неприятная правда: тоска по умершим родителям, разочарование собственной жизни, обида на «воспитателей» за неправильное воспитание. Более того, вместо того, чтобы делать хоть что-то поистине полезное или достойное, герой, словно школьник, находит множество бесполезных занятий, отнимающих слишком много времени и сил, чтобы заняться самым главным. И в итоге на это главное остается так мало времени, что даже особенность момента того «главного» теряется.
Эта книга не духоподъемная, она заставляет остановиться и посмотреть на то, куда катится наша жизнь, и точно ли мы двигаемся в нужном направлением. Или же нам, как и главному герою, нужен библиотекарь, который разложить книги жизни по полочкам и выплюнет нам в лицо пренеприятную истину.

Прочитала из любопытства после одного отзыва в ТГ об этом первом романе Максима Семеляка.   Повествование о происходящем в 2008 году идёт  от первого лица, и герой явно  автобиографичен: совпадают имя, год рождения, факты биографии (после окончания филфака МГУ он служит "культурным рецензентом" в периодике).

Начало непонятно и поэтому напрягает и вызывает желание понять, о чем речь и к чему это все приведет. Герой выкапывает урну с прахом матери на Ваганьковском кладбище. А затем едет развеять останки на турбазу у озера, в место их семейного отдыха.

Продравшись сквозь  словесное оригинальничанье, подробности случайных встреч и неслучайных диалогов,  слышишь все чётче щемящую мелодию, первая нота которой прозвучала в начале.

Вместе с героем оглядываешься из прошлого в ещё более далёкое прошлое - в его детство,  думаешь о невозможности ничего изменить  в отношениях с ушедшими родителями.

Всё это не погружает во мрак и чернуху, а наполнено  любовью и запоздавшим пониманием. И поэтому очень отзывается в душе.

Сознательно выбранная жизненная позиция Максима - "в центре, но на отшибе"  (этим независимым одиночеством он похож на отца) - наверно, вызвана нежеланием участвовать в том, с чем  не согласен. И это помогает ему трезво видеть людей и события, хотя трезвым он бывает редко.

Читалось одновременно непросто и увлекательно.
Словесное плетение, авторский язык с каламбурами и  лексикой собственного изобретения, множеством цитат и аллюзий к мировому искусству (филологов бывших не бывает) - всё это обволакивает, оживляет текст, заставляет то смеяться, то напрягать память.

В общем, книга своеобразная, но интересная.

Если в трех словах книга о том, как герой развеивает прах своей матери над озером согласно ее завещанию, то добавить к этому мне нечего. Слов много, но их и в словаре много. Насыпаны в случайном порядке, попробуй пойми. В этом есть своя прелесть и потраченного времени мне не жаль. Да и графоманией я бы не назвала это. Как раз у графоманов-то все просто и ясно. Тут же взыблено, перемешано, а потом рукой сеятеля щедро разбросано. Можно даже и второй раз почитать, все равно ж не понятно.