Предисловие

Александр Николаевич Мальцев, безусловно, один из самых любимых в нашей стране представителей славной плеяды хоккеистов – творцов выдающихся побед сборной СССР в 1960–1980-е годы. Для этой команды катастрофой было любое место, кроме первого.

Но даже в россыпи хоккейных звезд имя Мальцева стоит особняком. Один из самых техничных игроков в истории мирового хоккея, нападающий московского «Динамо» и сборной СССР старался превратить каждый свой выход на лед в праздник. Он полюбился болельщикам за нестандартные игровые решения, за изящное катание и неповторимые броски. Рекордсмен московского «Динамо» по количеству голов и передач, он не изменил столичному клубу, выступая за него 17 лет. Не случайно, что для болельщиков хоккейного «Динамо», ведущего свою историю с 1946 года, Александр Мальцев – «наше всё». Достаточно увидеть, как горячо встречают выдающегося хоккеиста во время его появления в «Лужниках».

Книга об А. Н. Мальцеве, подготовленная писателем и обозревателем «Российской газеты» Максимом Макарычевым, выходит в серии «ЖЗЛ: Биография продолжается…» издательства «Молодая гвардия», в которой обычно публикуются жизнеописания выдающихся политиков и деятелей искусства. На то, что издательство приняло решение выпустить биографию хоккеиста, во многом повлияла исключительность личности Мальцева, выросшего в далекой российской глубинке и ставшего игроком мирового уровня.

Максим Макарычев детально прослеживает весь жизненный путь игрока: от тренировок в лютую стужу школьника Саши Мальцева в родном Кирово-Чепецке до наших дней. Книга изобилует любопытными и неизвестными фактами из жизни Мальцева, высказываниями о нем его многочисленных партнеров по клубу и сборной. Написана она живым и легким языком. Книга будет особенно интересна начинающим спортсменам, показывая, что великим игрока делает не только талант, но и исключительное терпение и труд.

Рашид Нургалиев,

министр внутренних дел РФ,

председатель попечительского совета

ОГО ВФСО «Динамо»,

председатель попечительского совета

ОХК «Динамо»

Пролог

Великий тренер Анатолий Тарасов называл его «Есениным русского хоккея». «Моцарт на льду», «Паганини с клюшкой» – таких эпитетов удостаивался Александр Николаевич Мальцев от журналистов и простых поклонников этой удивительной игры. Элегантность, изящество, легкость и красота – эти черты Мальцев привнес в мужественную борьбу настоящих атлетов на ледовой площадке. «Сашка играл красиво, а кто не любит красоту? – задается вопросом многолетний партнер Мальцева по сборной СССР, ее капитан Борис Михайлов. – Требовательный Тарасов учил нас: “Настоящий хоккеист должен хорошо играть и видеть блондинку, сидящую во Дворце спорта в четвертом ряду”. Так вот, Саша видел двух блондинок. Почему? Потому что он – Есенин».

Хоккей для Мальцева был не просто одним из видов спорта, а искусством. Чего стоит одно высказывание известного советского комментатора Виктора Набутова о его игре: «Мальцев провальсировал между защитниками». И от этого «вальса Мальцева» приходили в шок и трепет лучшие вратари мира.

«Стихи писать я, увы, не умею. Но поэзию любил всегда и стремился найти ее в хоккее, – признавался Александр Мальцев. – Почему среди наших преданных болельщиков немало известных поэтов? Наверное, потому, что их вдохновляет страстная борьба на ледяной площадке, непримиримое столкновение сильных мужских характеров. Сопереживание трибун – вот главная для меня награда. А если ты чувствуешь, что больше не способен своей игрой взволновать людей, – значит, настало время уходить».

«У одаренных пловцов есть чувство воды. Не знаю, есть ли у хоккеистов это осязаемое чувство льда, но у Александра Николаевича Мальцева, безусловно, было чувство ледового пространства. Настолько он органично вживался во все перипетии игры на хоккейной площадке», – полагает известный телекомментатор Григорий Твалтвадзе.

Александра Мальцева любили вне зависимости от клубных пристрастий. Ему симпатизировали болельщики «Спартака» и ЦСКА, «заклятых» друзей-соперников московского «Динамо», которому Мальцев ни разу не изменил за свою карьеру. «Я видел, как много у “Динамо” болельщиков, и как я мог им изменить? Никуда переходить никогда не думал. Считал и считаю, что если тебя пригласили в клуб, то надо быть преданным ему до конца и закончить карьеру в нем» – так немного непривычно по нынешним временам «шараханий» игроков из команды в команду говорит Мальцев.

Любой матч с его участием из рядового события превращался в праздник. Пожалуй, так искренне, действительно всем народом, живущим на одной шестой части суши, любили разве что Владимира Семеновича Высоцкого, а из спортсменов – друга Мальцева, армейца Валерия Харламова, и спартаковского футболиста Федора Черенкова. Как в театр «на любимого актера», так и в ледовый дворец люди ходили «на Мальцева».

Чем же он так полюбился тем, кто видел его игру? Все гениальное, как всегда – просто. Александр Мальцев старался играть вдохновенно, с тем непосредственным, «дворовым» мальчишеским куражом, который теряется у большей части талантов на пути во взрослый хоккей. Тот хоккей, который требует одного – «его величества» результата. Когда игрок, пусть даже самый большой талант, лишается возможности импровизации и загоняется тренерами в тактические рамки и схемы.

Я долго пытался понять, что все же выделяло Мальцева из большого количества таких, как он, хоккейных талантов на Руси, крутивших такие же непредсказуемые финты, бросавших «неуловимые» шайбы в самые «паутины» ворот. Потом вдруг озарило – Мальцев, как и его друг Харламов, делал эти вещи с легкой улыбкой. И когда обводил, и когда забивал, и даже тогда, когда его нещадно сбивали на льду. А делать великие по сложности вещи с улыбкой на лице – это удел гениев.

Вспоминаю, что самыми популярными передачами на советском телевидении в 1970-е годы были хоккейные трансляции. В нашей 109-й московской школе на юго-западе Москвы в Мальцева и Харламова были влюблены мальчишки и девчонки. Мы знали в лицо всех наших хоккейных звезд, вырезали из газет статьи об этих игроках, заметки о сыгранных ими матчах, клеили эти небольшие вырезки в школьные разлинованные тетрадки. Для нас Мальцев и его партнеры по сборной были настоящими небожителями.

Я полюбил этого игрока, когда в декабре 1978 года отец впервые отвел меня в переполненные «Лужники» и сказал: «Смотри, там, на льду, живой Мальцев». Восьмилетний мальчишка родом из Хабаровска, где хоккею с шайбой предпочитают хоккей с мячом, я первый раз очутился в ледовом дворце под крышей. Был жутко морозный декабрь одной из самых холодных московских зим XX века. И там, в старых добрых «Лужниках», где лед, кажется, был «теплее» лежащего на улице снега, я впервые увидел своего будущего кумира.

Тогда, в конце 1970-х, дворы московских спальных районов «дышали» не выхлопами набитых впритык друг к другу иномарок, а наполнялись той свежестью, которая идет от только что залитого добродушным дворником льда. Едва сделав уроки, мы, мальчишки с московского Юго-Запада, мчались на любимую дворовую коробку через дорогу напротив гостиницы «Салют» и медицинского института, а учтивый дворник, дядя Гриша, просил немного подождать, пока застынет лед. «Чур, я буду Мальцевым! Чур, я буду Харламовым!» – первые счастливчики, выбежавшие на коробку, неважно, в коньках или в валенках, лишь бы с клюшкой, мы, словно победители из знаменитой песни «АББЫ», получали все. «Наше все» было таким маленьким счастьем. Мы всего лишь бились за право побыть в своем дворе Мальцевым или Харламовым, любимыми хоккеистами нашего народа той эпохи…

Однажды, уже в конце декабря 1979-го, радостный третьеклассник, едва придя со школы с отличными отметками в дневнике по итогам второй четверти, я бросил в угол школьный портфель, пусть отдыхает. Ура, каникулы!.. Схватил подаренную отцом клюшку команды мастеров, которую ему однажды во «Внуково» для «сына, который любит Мальцева» вручили хоккеисты минского «Динамо». Впопыхах, даже не взяв коньки, так и не поменяв меховую шапку на вязаную, я помчался на коробку, лишь бы первым получить «право быть Мальцевым». И действительно был там первым, крикнув заветное «Чур». Когда прибежала ребятня и началась игра, я, раньше всех крикнувший «Чур, я буду Мальцевым!», сразу поймал на себе крайне недобрый взгляд мальчишки-акселерата. Шестиклассник, который появился в хоккейной коробке в свитере с нарисованной на ней фамилией «Мальцев», так и не простил мне того, что в тот день я вышел на только что залитый дядей Гришей лед первым. Тогда в продаже не было хоккейных свитеров-«сеток» и мы украшали свои кофты или куртки цифрами, иногда приклеивая, а чаще прикалывая на них булавками номера или фамилии любимых игроков.

В тот день на дворовой площадке «моя игра в Мальцева» закончилась через считаные пять минут. Удар обиженного шестиклассника-акселерата клюшкой, специально, наотмашь по лицу во время столкновения у борта, превратил мою левую бровь в подобие лоскута. Когда я на «автопилоте» вбежал в квартиру, прижимая к лицу мокрую от крови, кажется, насквозь пропитавшуюся ею меховую шапку, два вопроса, которые мне задала мама, касались того, цел ли мой глаз и когда я прекращу бороться с теми, кто сильнее и старше. В отражении в зеркале я иногда смотрю на левую бровь и, видя свой первый мужской шрам, вспоминаю о теплом и уютном детстве, где настоящим счастьем было выйти первым на лед дворовой коробки и крикнуть заветное «Чур, я буду Мальцевым!»…

И надо же такому случиться. Через двадцать с небольшим лет после кровавой драмы на дворовой площадке я брал свое первое интервью у Мальцева. У того человека, которого в детстве считал небожителем…

Сейчас, общаясь с Александром Николаевичем Мальцевым, я могу сказать: «Он – настоящий». Во всем: в своем прошлом, в поступках, в словах, в скупости и правде этих слов, в сегодняшнем отношении к людям и к жизни. Одно из главных качеств Мальцева – это верность. Слову. Чести. Бережно хранимой памяти о тех, кто его воспитал и поставил на ноги. Преданности родному клубу, наконец. Команде «Динамо», в которую он пришел семнадцатилетним пареньком и которой служит до сих пор. Мальцев не из тех, кто будет пиарить себя, стремясь попасть в телевизор по случаю и без, как иные его партнеры по сборной. Александр Николаевич молчалив, застенчив и не любит говорить о себе. Он всем и все доказал, и как верно написал о нем один из журналистов, «на льду рассказал о себе больше, чем мог бы рассказать на словах». Как настоящий и талантливый человек, он обладает большой совестью. А потому подчас так грустны его глаза, которыми он смотрит на окружающий мир и сегодняшний хоккей в частности…

Он ракетой ворвался в звездную сборную СССР и призывался в нее 16 лет, вплоть до ухода из спорта в 1984 году. Ему повезло – почти всю хоккейную жизнь Мальцев выступал, наверное, в лучшей хоккейной сборной в истории – сборной СССР 1960–1970-х годов – с игроками, чьи имена вписаны в летопись спортивных достижений XX века. Секрет успеха славной ледовой дружины тех лет объясняет по-мальцевски немногословно и точно: «Все очень просто – мы были сильны духом и счастливы выступать за честь великой страны. Жили одной семьей, в которой делили радость и горе, жили ради нашей страны и болельщиков». Он убежден, что в сборную страны нельзя приводить за руку, как ребенка в детскую спортивную школу. И «там должны играть те, кто искренне хочет отстаивать честь своей страны и оправдать надежды болельщиков».

В русском языке есть прекрасное по звучанию слово – самородок. Так называют человека с большими природными дарованиями, но без систематизированного образования. То, как владел коньками и клюшкой Мальцев, чье катание на льду было легким, а броски изящными, присуще действительно настоящим самородкам. Он и «вылепил себя сам» на часто заносимой метелями простой ледовой площадке возле дома в родном Кирово-Чепецке, затерявшемся в российской глубинке.