Его предсмертные картины – отчаянный крик человека, который давно собирался сказать правду, да все крепился, все молчал, ему говорить правду приличия мешали, он все говорил злодеям «здрасьте» и «пожалуйста», соблюдал этикет с ворьем и прилипалами; а внутри все клокотало от бешенства. И вот однажды приличия слетели как шелуха, – возможно, пришел смертный час, и нет причин уже молчать; а возможно, он просто оглох и уже не боится крика – и вот человек выложил все, что думал – и родне, и власти, и полиции. Сравните pinturas negro, размашистые отчаянные фрески, с портретами времени Эскуриала – это два разных стиля письма, отстающих друг от друга на столетия. Пройдет двести лет, и резкую манеру Гойи примут как должное, ей начнут подражать – и тем самым превратят ее в своего рода догму и академизм. Но тогда, когда он писал эти черные фрески, – он всего лишь искал, как нанести последний удар, он собирал силы для последнего слова.