"Смерть - белый лист, а помысел - стихи.
И Битов их читает превосходно."
Белла Ахмадуллина
Позавчера был день рождения Андрея Битова, ему исполнилось бы 87, но дожил до 81, тоже немало. Примерно тридцать из которых, с опубликованного в "Юности" в конце восьмидесятых "Вида неба Трои", он был одной из моих звезд. На самом деле, тот отрывок из "Преподавателя симметрии" долго оставался единственным любимым у Битова, "Улетающего Монахова", позже совсем не приняла и надолго отошла от его прозы. Но когда он умер, в декабре 88-го мы с одной хорошей женщиной решили почтить память писателя чтением "Пушкинского дома", о котором все (кто есть кто-то) говорили как о его magnum opus и там было все. Как вся русская литература вышла из гоголевской «Шинели», так вся она, сто лет спустя, вошла в «Пушкинский дом». Грустно, что вернула себе восхищенное любование автором после его смерти, но у литераторов есть перед прочими бесценное преимущество "так весь я не умру". Они продолжаются в своих произведениях и, если повезет, в написанном о них.
Андрею Георгиевичу повезло, его ученик, Максим Гуреев написал о своем наставнике биографический роман "Мираж сюжета", с которым номинирован на Большую книгу, я читаю все произведения длинного списка, это 40/50 рецензий. Книга выстроена не вполне по канону биографической прозы: предки, детство, учеба, карьера, семья - но, включая все перечисленное, делает попытку уловить эфемерную субстанцию битовского гения. По Шекспиру: "мы созданы из вещества того же, что наши сны", и глав с названием "Сон Битова" в книге даже две. Удалось? Скорее нет, и новаторский подход не пошел на пользу биографии как таковой.
Все же от книги о писателе ждешь внимания к его произведениям, подробного разбора с аналитикой основных вех творческого пути - поклонники берут книгу, в том числе затем, чтобы сравнить собственные впечатления со взглядом профессионала; не читавшие составляют по ней представление, чтобы продолжить знакомство и в этом случае задача биографа близка к действию "продающего" рецензента - заинтересуй меня, заставь бежать за книгой, о которой ты рассказываешь!. Гуреев же, словно предполагая в каждом собственный уровень вовлеченности, говорит о содержании буквально двумя словами, но заваливает читателя громоздкими, на страницу-две цитатами, часто даже не битовскими. Вызывает недоумение навязчивый повтор истории, с Пушкиным, спешившим на Сенатскую площадь и перебежавшим ему дорогу зайцем - она появляется не то в трех, не то в четырех местах книги. Для чего?
"Мираж сюжета" являет собой результат добросовестной работы биографа, использующей приемы мастера, но напрочь лишенной волшебства его прозы и удручающе скучной. Даже гротескный эпизод с "невозвращенцем" братом Олегом, феерический у коллеги по номинации Льва Наумова в книге о Тарковском, здесь превращается в унылое нечто.
Что ж. Проделана большая работа.