Пролог

Джаспер обхватил своей маленькой ручкой палец матери. Лилит ласково смотрела в глаза малышу, на его милое, прекрасное личико. Маленький Джаспер еще почти совсем ничего не понимал, но мать уже знала – его ждет великое будущее.

Лилит покачивала его, глазки младенца постепенно закрывались. Спустя две колыбельных Джаспер засопел, отправившись в страну сладких снов. Лилит аккуратно опустила его в кроватку и как раз в этот миг в дверь квартиры тихо постучали.

Она подошла к двери и посмотрела в глазок. Охнув, Лилит тут же отворила дверь, впуская мужа. Тот, промокший до нитки, быстро вошел и поставил свою сумку около кроватки. Обернувшись, он крепко обнял жену, а после предложил сесть.

– Где ты так долго пропадал? – взволнованно спросила Лилит, – Я очень беспокоилась.

– Это сложно объяснять Лили, – бегло сказал он, – Со мной вообще сейчас небезопасно находиться, – его речь стала медленнее и с запинками, – я… я… вообще я пришел попрощаться.

– О чем ты таком говоришь?

– О том, что я опасен. Сейчас я угроза ордену, а, следовательно, и вам. Я беспокоюсь о тебе, о Джаспере.

– Что ты такого натворил?

– Дело возможно серьезнее, чем думают в ордене. Мне нужно пропасть с радаров. Надолго. И вам тоже.

– Объясни.

– Я связывался с Братством. Они разрешили тебе и ребенку отправиться в штат Мэн, на одну из Ферм. Там вы будете в безопасности, а Джаспер научиться всему необходимому в нашем деле.

Ноги Лилит подкосились и она, чтобы не упасть ухватилась за спинку близ стоящего стула. Она понимала – переезд на Ферму крайняя мера для обеспечения безопасности. Значит своего мужа она больше не увидит… Никогда.

– Думаешь, я просто так приму факт, что ты исчезнешь из моей жизни и оставишь сына расти без отца! – сдавленным голосом воскликнула Лилит, но не громко, боясь разбудить тихо сопящего в кроватке Джаспера.

– Это единственный выход, милая. Поверь мне. Так будет лучше для всех нас, – произнес он ровным опустошенным тоном, достал из внутреннего кармана куртки конверт и передал Лилит,– Здесь билеты и пропуска на Ферму.

Он встал из кресла, схватил сумку, в которой брякнуло что-то металлическое. Он протянул руку к двери и на секунду замер.

– Я открыл ящик Пандоры, Лилит… И я не уверен, что справлюсь, – его голос источал грусть, взгляд был опущен вниз. Повернув голову к супруге, он улыбнулся и промолвил – Прощай, любовь моя!

Он отворил дверь и скрылся в ночи как подобает тому, кто имеет честь называть себя Ассасином.

* * *

– Маам. Я знаю, что мне не обязательно отрезать палец при инициации. Зачем ты шутишь по этому поводу, -проговорил восемнадцатилетний Джаспер.

– Твой отец меня постоянно этим пугал, – Лилит улыбалась, смотря на свое подросшее дитя, – Мы тогда тоже росли на Ферме и он каждый раз мне твердил, что придётся оттяпать безымянный палец. Иначе носить спрятанный клинок было нельзя.

– Но его давным-давно модифицировали, еще в средние века – заметил Джаспер, облачившись в белый балахон с широким капюшоном, – Палец совсем не мешает.

– И с чего ты взял, что они могли придумать такое? Они в свое Средневековье и меч нормальный не могли выковать, а ты про модифицированный клинок мне говоришь.

– Я тебе сотню раз говорил, я… а… ладно, – Джас накинул капюшон и посмотрелся в зеркало, – Наконец, пройду инициацию и разыщу отца. Ведь он должен быть жив.

– Сын, такому ассассину как ты не дадут просто так блуждать по земному шару без дела. Твоему таланту обязательно найдут применение. И потом, ты думаешь, отец позволит себя найти? Скорее он найдет тебя. Ведь он мастер.

– Одно не мешает другому. Я буду брать задания, но не забуду о своей личной миссии.

Мать подошла к сыну и крепко обняла. Джаспер заметил на ее глазах слезы.

– Ты так быстро вырос, Джаспер. И теперь покинешь это место навсегда. Не думала… (всхлип)… что доживу до этого.

– Я люблю тебя, мам, – Джаспер обнял её. После инициации он покинет Ферму. Отправиться навстречу событиям, к которым так долго готовился, но предугадать никак не мог.

Глава первая. Беглец.

Вагнер открыл глаза, отпустив прочь глубокий сон. Он обнаружил себя лежащим на животе, деревянный пол отдавал холодом. Также он осознал, что туго связан по рукам и ногам крепкими веревками, а из одежды на нем только нательное белье в виде тонких, серых от грязи, штанов.

В помещении было темно, и глаза Вагнера только стали к ней привыкать. Он понял, что находиться в небольшой комнате с обшарпанными стенами и с одним, и то закрашенным, окном и одной же дверью напротив него. На стенах различил красивые узоры, что значило – ранее это была очень даже жилая комната. Мебели не было, даже лампочка была выкручена из цоколя, и теперь там как будто была зияющая черная дыра.

Голова слегка побаливала. Вагнер припоминал тяжелый удар по его затылку. Затем звезды, темноту и теперь он тут. Долго ли он был без сознания? Как далеко его могли увезти? Много вопросов и крайне мало ответов. Нужно было выбираться.

Вагнер перекатился на живот, оттолкнулся щетинистым подбородком от пола и, поджав под себя ноги, оказался в положении сидя на коленях. После он начал с силой трясти головой над полом. Волосы его были не такими длинными, чтоб собирать их в хвост, но все-таки имели изрядную длину. Увидевший со стороны сказал бы, будто Вагнер хочет сломать себе шею. Однако он делал это с другой целью, да и тряс настолько тихо, насколько мог, чтоб не упустить нужного звука.

Сейчас у него не было ни одного атрибута, присущего ассасину – профессиональному убийце, прошедшему тщательную подготовку. Отсутствовал выкидной нож, закрепляющийся на запястье. Не было спрятанного лезвия на внутренней стороне ворота, как и потайного, шила в сапоге. Всё это забрали, но у Вагнера остался козырь в рукаве. Точнее в волосах.

Дзинь, глухо брякнуло что-то металлическое.

Привыкшие к темноте глаза стали судорожно обшаривать взглядом пол вокруг, заглядывая в каждый угол. Дыхание начало учащаться. В комнате не хватало кислорода. Ассассин осмотрел всё, удостоверился в безнадёжности способа и начал медленно ползать на коленях по комнате. Иногда останавливался и смотрел по сторонам, но попытки оказались тщетными.

Он проходил одни и те же участки несколько раз. Вагнер уже потерял всякую надежду найти иглу. Сложности прибавляла осторожность и бесшумность. Он полз, пока вдруг…

Пронзительная, дикая боль в колене сразила Вагнера настолько внезапно, что он еле успел закусить губу, сдерживая крик. Нужно было вести себя тихо, враг мог быть близко.

Ассассин повалился на бок и сморщил лицо в страшной гримасе, скорчившись от боли. Так он погибал долгих десять минут, длившихся как вечность. Боль притупилась и он, набравшись смелости, взглянул на колено. От такого зрелища, как иголка, торчащая наполовину из окровавленной штанины, боль вернулась, но теперь была терпимей.

Разум Вагнера слегка прояснился, но думал он только о игле, и о том как она ему была нужна. Вагнер подполз к ближайшей стене и уперся в нее ногами. Сам лёг на спину и замер. Он начал пытаться достать зубами до иголки. Тянулся и тихо стонал. Напрягаясь до изнеможения, ему не хватало жалких пары сантиметров и это обескураживало его. Чтоб достать её, нужно было изо всех сил резко дернуться к колену и сомкнуть челюсть.

Но он боялся. Боялся либо не успеть и повредить себе что-либо на лице, или просто промазать и нанести себе смертельный урон. Решительность дается бойцу тяжелее всего. Такая же трудность была и у Вагнера. Он сомневался, выбор тяготил его душу, конфликт необходимости и инстинкта самосохранения раздирал его на мелкие кусочки. А ещё он засыпал. Воздуха в комнате почти не оставалось, а судорожное дыхание отнюдь его не прибавляло.

И он решил.

Одним, почти неуловимым движением, он дернул туловищем к ногам, смыкая в один миг челюсти. Клац, и иголка уже была у него в зубах. Тело стало опускаться обратно. Вагнер не отпускал добычу, медленно вытягивая её из колена. Муки продолжались всего секунды две, но каких долгих. Потом ассассин просто улегся на пол, шумно выдыхая воздух сквозь зубы. Сердце в груди стремительно билось и понемногу успокаивалось.

Ассассин собрался с мыслями снова поднялся на колени, превозмогая боль. Теперь нужно было переложить иголку в руки. Для этого Вагнер стал искать ощутимую ямку на полу. И нашел. Он аккуратно и бесшумно лег на живот и уложил туда иглу. Она весело брякнула, будто смеялась над ним и хотела убежать. Но она никуда уже не могла деться от пристального орлиного взора Вагнера. Он ненадолго повернулся к ней спиной и нашарил иглу пальцами.

– Ай! – негромко выдохнул Вагнер, найдя иголку. Взяв её поудобнее, работа закипела в руках мастера. Пальцы извивались вокруг пут точно змеи. За считанные минуты руки стали свободны, а Вагнер стоял посреди комнаты, потирая запястье. Вдохновленный свободой от пут он позабыл о боли в колене.

Узник тихо подошел к двери и прислушался к тишине. За дверью явно никого не было, а даже если бы и был, от острой и легкой иглы и погиб. Ведь даже зубочисткой можно убить. Вагнер присел у двери и стал орудовать иглой как отмычкой.

Щелчок, и дверь открылась. Ассассин вышел в хорошо освещенный и богато обустроенный коридор. На полу был постелен мягкий ковер, потолок был расписан живописными рисунками и гравюрами, а стены обильно увешаны прекрасными картинами. Из коридора вели несколько дверей и один проход. Кроме них имелось окно, к нему Вагнер и подошел.

Снаружи было по ночному темно, но различимо. Вид на незнакомую улицу сбил парня с толку. Напротив окна высился красивый и длинный дом, а внизу простиралась мощенная булыжником дорога, разделяя дома между собой. «Далеко», – подумал Вагнер, прикидывая, сможет ли он допрыгнуть до противоположного балкона. Навскидку, до земли было окло шести метров.

«Хорошо, что сейчас ночь, – заметил он, – Можно будет незаметно вылезти через окно»

Вагнер, не создавая лишнего шума, отворил окно, выглянул и осмотрелся по сторонам. Справа на одном уровне с ним находился балкон, вероятно ведущий в соседнюю комнату. К слову, бирка «Не входить» висела на дверной ручке только к этой комнате. Ассассин, недолго думая, влез на подоконник и аккуратно выбрался наружу, крепко цепляясь пальцами за каждый мелкий выступ в стене. До балкона было недалеко, и поэтому вскоре Вагнер уже стоял там. Балконная дверь, очень кстати, оказалась открытой.

Вагнер пригнулся и тихонько приподнял полы штор, чтобы заглянуть внутрь. Комната была также богато обустроена, как и коридор, только более густо. От всего окружения веяло дороговизной и блеском драгоценных металлов. Полки на стенах были буквально завалены предметами роскоши.

Посередине комнаты стояла широкая кровать. На ней плотно укутавшись одеялом, спал некто. Чуть дальше, около двери сидел вооруженный ружьем человек. Он тоже крепко спал, облокотившись на дверной косяк, подложив шляпу как подушку.

Слева от кровати стоял стол с зеркалом. На столе были навалены бумаги… нет, кипы бумаг, и стопки книг. Вагнер взглянул под стол и увидел знакомую бляшку, изображающую герб ассассинов. Она торчала из небольшого ящика и, по всей видимости, там лежали все его вещи.

Ассассин ловко нырнул под полы штор, бесшумно подкрадываясь к ящику, он краем глаза заметил несколько листов с четко обведенным именем. Его именем. Вагнер отметил для себя, что будет необходимо их забрать с собой, как только он тут закончит.

Вагнер потянул за ремень и случайно им брякнул, дальше он не вытягивался. «Если я продолжу, то гарантированно подниму шум. Сперва нейтрализую тех двоих», – подумал он. Парень потянулся и аккуратно вынул из кожаного мешочка на поясе маленькую колбу с усыпляющей жидкостью. На полу нашел кусочек материи и смочил её. Она сразу же стала усыпляющим компрессом для старца в кровати. Вагнер не узнал его. Дед вздохнул и размяк, еще больше чем был. Следующим должен был стать охранник, но…

Мужчина открыл глаза и тут же подорвался со стула, вскидывая ружье. Он оказался на голову выше Вагнера, хотя тот был отнюдь не коротышка. Ассассин уловил движение охранника и с размаху ударил тыльной стороной ладони ему по шее. Человек замер и находился в оцепенении еще несколько секунд. Ружье начало перевешивать мужчину и он не замедлил упасть без сознания, заодно прихватив с собой поднос полный керамических чашек и тарелок.

Грохот разбивающегося фарфора мог разбудить мертвого, насколько он был громок. Только, наверное, старику все было нипочем, накаченный хлороформом он спал как младенец. Чего нельзя было сказать о других, чьи шаги, голоса послышались за дверью.

Не поддаваясь панике, Вагнер задвинул комодом дверь, с которого и упал злополучный сервиз, тем самым на время, заблокировав вход. А сам рванул к ящику, в спешке стал одеваться и экипироваться.

Легкие серые штаны, удобные сапоги с пазами для метательных ножей, рубаха с капюшоном, сверху красивая кожаная безрукавка с узорами красного цвета. Он был полностью облачен меньше чем за минуту, а из двери уже показался топор. Ассассин в спешке надел ремень с множеством кармашков и мешочков для всякой мелочи.

Не забыл парень и о кожаном браслете с закрепленным на нем выдвижным лезвием. Дверь стали высаживать не только топором, с той стороны слышались гулкие удары чем-то деревянным и тяжелым. Со стороны окна также не было спокойно. Судя по звукам, прибыла полиция.

Вагнер засунул последний нож в держатель на сапоге и выбежал на балкон, не забыв положить бумаги с его именем за пазуху.

– Огонь! – прогремела команда.

Ассассин резко кинулся на пол, спасаясь от града пуль. Оглушительные звуки выстрелов распространились по всей улице. В окнах домов местами зажглись огни, кто-то вышел на воздух, интересуясь случившимся. Полицейские не прекращали огонь, будто надеялись пробить пулями толстый слой бетона. Вагнер откатился к стене, готовя для офицеров сюрприз.