Единственный и его собственность

Макса Штирнера часто называют предтечей Ницше. Увы, это точно неверно в случае стиля. Стиль Штирнера ужасен - невнятный, повторяющийся и кружащийся вокруг одних и тех же мыслей, словно сам автор не уверен, ясно ли он выразился, все ли понятно читателю, а читателю от такого одно только головокружение. Лишь изредка Штирнер возвышается до уровня Ницше в цитатах навроде: "Когда ты искал истину, чего жаждало твое сердце? Господина!".

Но в идейном смысле некоторое предвосхищение Ницше действительно есть. Прежде всего это касается разоблачения христианства, государственных интересов и прочих идолов разума. Именно в критическом аспекте философия Штирнера продуманнее всего. К сожалению, ее позитивная часть куда беднее, на что справедливо указывали все критики. В чем именно может выразиться творческая сила "я", как возможно сосуществование единственных в мире, где властвует принцип "война всех против всех", как мне умножать свою силу и власть? Штирнер не дает ответа, предпочитая в энный раз оседлать свою коронное уподобление христианства и государства с осуждением их обоих.

Главное, впрочем, выражено им весьма ясно. Тот может называться свободным мыслителем, кто не оставил ничего непроясненного в своей голове, кто вывел на свет все свои (и чужие) принципы, идеалы, императивы, истины, "святыни" и взял их под свой контроль - чтобы не они владели твоим сознанием, твоими мыслями и поступками (сейчас это называется "зомби"), а ты ими. Штирнер не отрицает ничего, как думали некоторые недальновидные критики, он допускает что угодно - даже религию, даже национализм, но с тем непременным условием, чтобы конкретная личность полностью владела ими, а не они - ею. Удастся вам подчинить себе эти могучие силы коллективного бессознательного - пользуйтесь на здоровье, не уверены - лучше держитесь от них подальше.

Сокровенная сердцевина учения Штирнера, куда доходил редкий критик, - это его представление о том, кто является собственником всех слов, идей, мыслей, чувств, воль, ценностей и проч. Это "я", полностью очищенное от всего поименованного, следовательно, "я" невыразимое, ничем и никак не определяемое, несхватываемое, непостижимое. Не случайно Штирнер именует его ничто (правильнее было бы "никто", ведь для Штирнера основной вопрос философии не "Что есть человек?", а "Кто этот человек?"). Это мистическое ничто, бездна немецких мистиков, шуньята буддистов, чреватое всем. Таким образом, в своих фундаментальных посылках Штирнер - мистик, доходящий до предела и основания бытия, до causa sui. Этим он, наряду с Фихте, навеки вписал свое имя в историю мысли. (Кстати, нужно четко понимать, что я - не единственный в мире, но единственный в своем роде; Штирнер не солипсист, а "уникалист").

Вторая часть книги отдана своеобразному pro et contra. Большинство статьей о Штирнере, впрочем, весьма слабы. Критики или банально не понимают (не хотят понять) "подсудимого", предпочитая высказать свои "светлые" мысли, либо, как Маккай, неумеренно восхваляют, делая из него гения и пророка. Пожалуй, более-менее взвешенную оценку можно найти в работе В. Баша.

Для Меня - хрустального, незамутненного, призрачного и прозрачного - нет ничего выше Меня. Это культ самости личности, непобедимая одинокость каждого индивидуума.

- Молодой человек, вы слишком самолюбивы, слишком эгоистичны!
- Извините, но у меня нет ничего, кроме себя

"Единственный и его собственность" - это песня людям, потерявших себя в диалоге с Другим, в супермаркете выбора деятельности, в человечестве и в его идеалах, людям, заблудившихся в лабиринте отказов своему истинному "хотению", одержимых отрицанием и помешанных на утверждениях. В этой песне Штирнер приходит к заключению: нет ничего вне нас самих, никаких государств, наций, родин, богов. Есть только человек, который находится в одиночестве при любых внешних обстоятельствах.

«Но так как это – эгоизм, который вы не хотите признать, который вы тщательно скрываете, следовательно, не открытый и откровенный эгоизм, а бессознательный эгоизм, то это – не эгоизм, а рабство, служение, самоотрицание; вы – эгоисты, и в то же время, отрицая эгоизм, вы не эгоисты. Там, где вы кажетесь, по-видимому, отъявленными эгоистами, вы даже к самому слову «эгоист» относитесь с презрением и отвращением.»

«Тысячелетия культуры затмили от вас вас самих, вселяя в вас веру, что вы не эгоисты, а призваны быть идеалистами («хорошими людьми»). Стряхните это с себя! Не ищите свободы, лишающей вас себя самих, в «самоотречении» ищите себя самих, станьте эгоистами, пусть каждый из вас станет всемогущим Я. Иди, яснее: познайте снова себя, узнайте только, что вы действительно такое, откажитесь от ваших лицемерных стремлений, от глупого желания быть чем-либо иным, чем вы есть.»

Я достаточно давно, сёрфя интернет, наткнулся на этого автора и вскоре — как на его главный труд — на эту книгу; с тех пор я довольно долго хотел её прочитать, так как описание мне показалось довольно любопытным и, в каком-то смысле, близким моим мыслям на поднимаемые автором темы.
Первые страницы не особо затянули. Во-первых, потому, что у меня в принципе не особо большой опыт чтения тех или иных философских трудов, а посему поначалу продираться через несколько непривычный для студента-технаря слог Штирнера было нелегко (к счастью, потом я уже более-менее привык и освоился с пониманием его словесных конструкций). Во-вторых, первая часть книги чуть менее близка к собственно размышлениям об индивидуализме и эгоизме, ради которых я и начинал её читать; там подвергаются разбору всевозможные социальные конструкции различной степени абстрактности. В целом, несмотря на то, что первая часть чуть дальше от ожидаемой темы книги, она мне всё же показалась не слишком менее интересной, чем вторая.
А, вообще, если говорить о книге в целом, мне было очень интересно почитать теории, изложенные там — в том числе и потому, что к каким-то мыслям из них я приходил сам, но я никогда не пробовал, так скажем, выжать из них максимум, да и мой «бэкграунд» слабее, чем у Штирнера — по книге можно заметить, что он достаточно неплохо начитан и нередко употребляет немаленькие цитаты из тех или иных источников, в результате чего местами книга принимает вид дебатов — он сначала приводит тезисы тех или иных авторов, а затем начинает их анализировать, выявлять ошибки, и так далее.
Что касается политических взглядов, которые там описываются, то, хоть автор относится к политике довольно, скажем так, солипсистично, поднимая на первый план только свою волю, ставя её выше абсолютно любых законов, и, как следствие, нередко проходится по либералам за их непоследовательность (по Штирнеру, разницы между подчинением абсолютному монарху и подчинением закону довольно немного, всё это он рассматривает как близкие и довольно абстрактные, чуждые человека сущности), всё равно среди более-менее распространённых взглядов на устройство государства либертарианство наиболее близко к описываемому им (естественно, все возможные социализмы и коммунизмы ещё более далеки от излагаемой в тексте позиции — для Единственного абсолютно немыслимо устройство, которое будет хоть каплю принуждать людей думать и заботиться об общем благе).
Достаточно сильно радует проницательность автора: в частности, размышляя о возможном избавлении от нынешнего порядка и сломе иерархии, он прекрасно понимает, что революция сама по себе — абсолютно не панацея, революции, как правило, не только ломают систему, но и восстанавливают на её место другую, причём нередко ничуть не менее жёсткую, поэтому крайне важна и революция «в головах». В этом контексте было необычным, например, то, как он относится к христианству и Христу лично, называя его «настоящим» революционером, человеком, который даже не просто боролся с системой, а, в каком-то смысле, не замечал её, игнорировал, заявляя, что царство небесное выше и важнее царства земного — это немного характерный момент, в нём можно заметить, что анархизм Штирнера — анархизм человека, прежде всего, свободного, а не угнетаемого, человека сильного, которому не нужны внешние ограничения, регулирование.
Вообще, в каком-то смысле некоторые идеи, излагаемые там, представляются Штирнером как продолжение идей первохристиан о высвобождении человека из-под власти внешних сил, предоставлении его самому себе, а не каким-то внешним признакам, и теперь, по его мнению, аналогичный процесс демонтажа необходимо проделать и по отношению к тому, что «не добило» и на чём стало основываться христианство.
Чем эта книга, в каком-то смысле, кажется уникальной — в ней с лёгкостью выстраивается всё то, что, впоследствии, через десятилетия, будут выводить заново — в «Единственном» вовсю используется деконструкция (по отношению к идеям, как говорит Штирнер, призракам, бесплотным привидениям вроде «Бог», «Родина», «Долг», которые порабощают человека), какие-то индивидуалистские и нигилистические мысли, которые потом будут обнаруживать повсеместно у Ницше.

Резюмируя, могу сказать, что книга мне понравилась. У автора хороший, затягивающий слог, его монологи увлекают мысль за собой и, если в чём-то ты не соглашаешься с его (достаточно сильной!) аргументацией, всё равно нельзя не думать, размышлять и осмысливать идеи.