В семнадцать минут третьего на стоянке между джипом Алёны Вассар с высунувшим морду датским догом (эта хрупкая женщина питала страсть к большим собакамта хрупкая женщина питала м и Ф морду датским догом и фордом) и малолитражкой Виолетты остановился мэрский чёрный джип (в райдере прописали определённую модель, а в городе такая машина водилась лишь в августейшем гараже) и из него, качаясь из стороны в сторону, вальсирующей походкой вылез полуодетый Никита Логинов собственной персоной. Лицо столичного гламура выражало абсолютную бессмысленность человека лишь восемь часов назад закончившего грандиозный кутёж. Даже традиционные слова «Завидуйте мне!» во взгляде читались с грамматическими ошибками да серая щетина придавала некую мужественность, ну а ярко-алый засос, так и не смытый со скулы, возвращал к реальному гламурному образу. Да уж, неправильно поставленные гастроли ведут к запою!
Логинова усадили на первый ряд, по правую руку от Королевы, да наказали операторам снимать его крупным планом, чуть ли не чаще самой миллионной физиономии ведущей.
– Можем начинать? – вздохнула Королевна.
– Какое «можем»! – возмутился Дылда. – В три камеры? Где Шарин, где этот интриган, где этот негодяй?
– Я дозвониться до него не могу, – пожала Яна плечами, – да он всегда опаздывает…
– Всё равно без него начать не можем!
– Будем ждать… – вздыхает Королевна. – Время есть, но не так много, как было час назад…
– Кто-нибудь, пошлите за смертью!.. – сдавленно попросила Неклюдова, но небеса безмолствовали.
– На этот случай верёвка и мыло в нашей конторе лежат в разных углах, – кивнул Антон, но в ответ на него так зашипели… – А что я-то? Я подсказал только…
А через десять минут у обочины приостановился армейский УАЗик, лейтенант в хаки раскрыл дверь перед полковником ВВС в отставке и перчатках – главный рекламодатель решил проверить наше ничего.
– Анатолий Витальевич! – подбежала было к нему Королевна, но Высевков живо отстранился от вирусных объятий да бактерийных лобзаний. – Как хорошо, что вы пришли, а то я, знаете ли, всё думала: «Кого это нам не хватает?..» А тут вы как снег на голову. Но мы очень вам рады, мы просто без вас и не начинали…
Подвинув к периферии Дору Константиновну, усадили Высевкова рядом с гламурлом, всё наровившим клюнуть носом прямо в свой персональный микрофон на стойке. Очнувшись от очередного сновидения Логинов протянул было руку из вежливости новому гостю, но в ответ получил такой взгляд… И вдруг вспомнил, что от армии он откосил по глупости да совсем скоро…
Герр Зигфрид смотрел на свои дешевенькие китайские часы да тяжко вздыхал, бурча что-то по-немецки, тут же лепетала о своей нелёгкой жизни в провинциальной России Алёна Вассар, но интурист даже не прислушивался… У наркополицейского заиграла «Brain Damage» и он под шипение Королевы, Портняжки да Бузатова телефончик-то тактично придушил.
А Вадим всё не приходил и не приходил – его номер так и оставался безответным…
Если ты всю жизнь занимался цифровым нелинейным монтажом, то вид VHS’ки и уж тем более бобины с киноплёнкой вызовет панический ужас. Вот так тупо перед собой положишь кассету с исходником и будешь глядеть-глядеть, придавая монтажному аппарату для того носителя некие магические свойства. Помнится, когда учился, нас отвели с экскурсией на студию документального фильма и показывали машину для монтажа киноплёнки: шкаф с мою холостяцкую комнату величиной вызывал ассоциации с агрегатами уэллсовских марсиан, а уж как представишь за столом монтажёра-пришельца – становится жутковато. Однако, как только перегонишь в родной DV AVI, всё и встаёт на свои места – делай себе цветокоррекцию, переходы да выправляй звук – в кривом эфире и не такое возможно…
Под конец дня в студии записывали новости. Первой шла Нина Татаурова с криминальным обзором – этаким нашим ноу-хау. Табу на показ в кадре всех женщин (кроме Королевы) с кримминальщицей, впрочем, был бы и снят, учитывая её внешние данные, но Король пошёл на принцип да приказал Шуту придумать что-нибудь. Уж не знаю, что тогда пил Илья, но наутро принёс своему вечному спутнику Витале задание, а уже вечером под голос журналистки в первый раз в эфир тридцать седьмого канала вышел криминальный обзор. В это время на экране двигался специальный фончик, сотворённый дизайнером левой ногой за полчаса да состоящий из сине-чёрных фотографий убийц и воров, пистолетов и ножей, уголовных кодексов и наручников. Иногда, правда, вкраплялись действительно важные фотографии разыскиваемых и разысканных, мест преступлений и пожаров, видов мэрии да ГУВД – сия движущаяся картина да под динамичную неизвестную музычку неизвестного композитора создавала ощущение гипнотическое, если бы не торчащий в правом нижнем углу таймер – цифры говорили, когда же эта вакханалия зла завершится… Поговаривали, мол, если долго глядеть на этот фончик – откроется вечная истина, благо не ворота Ада…
– …Череп потерпевшего был размозжен надвое… – прочла текст Нина на камеру (что сами понимаете, бесполезно) и тут же замерла. – Череп надвое размозжен?.. И он ещё живой? – задумчиво сказала она.
– Нина, ну… – не вынес сидящий за пультом Лёша Бузатов. – Двадцать минут, потом новости писать начнём!
– Нет, ну он выжил или не выжил, у меня здесь не написано… – помахала она листиками. – А то, понимаешь, сделали самоубийство… буквально из ничего…
– Зажило как на собаке, до свадьбы, день в день! – кричу я ей в ответ и тут же слышу Лёшино шипение. – Лёшь, сграбь, а? – тяну я ему его же mini-VHS-антиквариат. – Da capo al fini5…
– Сколько? – вздыхает он.
– Минут десять-пятнадцать – не больше.
– Десять-пятнадцать, – прикидывает в уме Лёша. – Раньше надо было через Касихина договариваться…
– А теперь с талончиком через Виолеттку… Лёх, ну что за манера заменять живого человека бумажками? Некоторых бюрократов я бы посоветовал сажать сосны и лиственницы, а особо рьяных – валить на пару годков!.. Ну, пятнадцать минут-то…
– А если придёт кто, а у меня магнитофон занят?.. – ноет Лёша.
– Мальчики, я готова… – машет руками обезьянка-Татаурова за стеклом. Господи, и отчего ж её мужики так любят? Как-то раз наблюдал двух её ухажёров, внезапно столкнувшихся на улице. Они готовы глотки друг другу грызть за руку прекрасной Нины… а я даже обрадовался, что у меня на сию длань нет никаких шансов…
– Начали, запись, – поставив мою кассету на грабёжку, отмахался Лёша.
– В нашем городе вводится программа поиска маньяков путём всеобщего видеонаблюдения в тёмных местах: «Отвлекись, тебя снимают скрытой камерой». Они включаются только ночью…
– А в светлое время насилуй, грабь и убивай в своё удовольствие, – тихо продолжаю я и удостаиваюсь укорительного Лёшиного взгляда.
– Продолжаем-продолжаем, не отвлекайся… – успокоил Бузатов ведущую.
– Вчера из дома ушёл и не вернулся знаменитый актёр порнофильмов. Одет был… А, чёрт, теперь его никто не узнает… – сама сбилась она да начала всё сначала. – …Последний раз у него стоял… он стоял… он имел… тьфу… Можно ещё раз, а?
Оговориться Нине, что высморкаться. Второго августа в сюжете о дне ВДВ, десантников она обозвала «голубыми товарищами»… Хорошо, «товарищи» не знали, где журналистка Татаурова проживает.
Вдруг дверь студии тихонько приоткрывается и белесый чубчик появляется в щели – Принц собственной персоной.
– Слышь, у меня ботинок не развязывается… – плаксиво сообщает августейший сынок.
– Господи! – воздев очи к потолку восклицает Бутзатов. – Кирилл, запишешь, а?
– Яволь, майн фюрер… – усаживаюсь я за пульт.
Ну а Лёха отправляется с Принцем снимать чужой ботинок – Дима с мамой только что снялись в очередном рекламном ролике в крутой обуви, взятой напрокат у Виолеттиного сынка, на пару лет да размеров поменьше Принца…
– …Вчера какими-то вандалами был изуродован памятник вандалу: негодяи отломили гигантскую кувалду из креплёного бетона…
Но тут прозвонила бешенная попсовая мелодия, Нину как-то сразу скукожило и она вынула из ридикюля, висящего на спинке кресла, сотовый, недвусмысленным грубым жестом перебив мои возражения.
– Что? – прокричала она. – Снова-здорово… «Почему ты меня бросила?» Да ты эгоистичный зануда, вот почему! Я вот работаю, а ты звонишь и спрашиваешь, совести нет… Ты уже задолбал! Понял? В три ночи позвонишь, в два дня, когда на унитазе, когда жру, когда в ванной… Тебе делать больше нечего, что ли?.. Значит так, если ты не перестанешь, то я сделаю сюжет о маньяке, а фоторобот подозрительно напомнит твою прыщавую морду. И во всех социальных сетях пропишу, чтобы не добавляли тебя – твой аккаунт – вирус, как и ты сам по жизни!.. – и, выключив телефон, тут же улыбнулась на камеру, меня аж передёрнуло и я уставился на пыльный монитор над магнитофоном – там уже стритрейсеры разлетелись по углам да весям, как же это красиво! Прямо кино – хоть сейчас на экран, а уж если задуматься, что всё случилось на самом деле…
– Две новости, две… – шептала Яна поочерёдно всем буквально на ухо.
– Да какие же! – не вытерпела Королева.
– Первая: я дозвонилась до Шарина…
– Да где он, почему он нас подводит?! Я его уволю! Завтра же уволю, а сегодня пусть идёт и снимает…
– Он не сможет… Он в больнице!
– Нашёл время по больницам шататься, в такой-то важный день! – бесилась Королевна и на багровом её личике пунктирами возникли швы пластических хирургов.
– Погоди, Маша, вдруг это серьёзно, – попытался успокоить Королевну муженёк, он уже пришёл в своё обычное люто-пацифистское состояние начальника и распоряжался всеми направо-налево, коли до того доходило.
– Он обходил стройку стороной, ну ту, что начали копать да тротуар отхватили… Обходил да попал под машину…
Красная леди так и села, чуть не придавив Лёшу Бузатова.
– Прости, Лёшенька… – наконец выговорила она. – У нас нет оператора, наши гости опаздывают… Ну хоть главный герой и тот на месте… Нет, я уволюсь с телевидения и прямо сейчас…
– Брутальненько!.. – только и хмыкнул Рома Татаринцев да приложил свою перманентную кепку к груди.
– Погоди, Маша, безвыходных ситуаций не бывает… – Король властным взором оглядел нас всех и застопорился на мне.
От его холодного, только что вернувшегося к трезвости и морали взгляда, я даже поёжился.
– Кирилл Фёдорович… – ого! Он ещё помнит, как меня зовут! Да ещё взяв ласково под локоток отвёл в сторону. – Попал под машину – это же, по сути, форс-мажорная случайность, а что такое наша жизнь как не череда случайностей, нелепых и невозможных? Я-то уже пожил, я-то знаю… Я прекрасно помню, что вам хотелось стать журналистом, но ради меня, пожалуйста, встаньте сегодня за камеру… Прошу! Про вашу журналистскую карьеру мы завтра же и поговорим…
У меня разве что глаза на лоб не полезли, но мужественные брови мои вовремя прервали побег. Глядел я в его светло-карие очи, красные, слегка смазанные мужской слезой… Глядел и не мог понять! Он же злыдня-злыдней, жадина-жадиной, а всё-таки человек и теперь, озирался на тридцать седьмой канал, – дело рук своих – с ужасом и унынием. Нет, все мы живём в глупом средневековье. В глухом средневековье! У нас есть свои короли, королевы, принцы, лекари, повара, шуты да портняжки. Верные вассалы готовы стелиться пред нами, вылизывать обувь да подставлять спину, дабы дворянская лапка не запятналась в грязи! Куда там Ренессанс, Просвещение, Научно-Технические революции да века цветного металла? Куда они все подевались? Будто ни Канта, ни Вольтера, ни Толстого и не родилось вовсе! Офис нас вернул в средние века! Мы все кошачий корм – нас жрут на обед такие вот упитанные кошаки, не зрящие дальше собственного носа, мы – крепостные таких вот королей, с жалостью оглядывающихся на свои детища – паноптикумы безвольных характеров да четко выстроенные ненадёжные системы, возведённые по образу и подобию своему!..
– Хорошо, Александр Дмитриевич, только вы, пожалуйста, не забудьте…
– Я в ежедневнике запишу, – легко улыбнулся он, да показал потрёпанную свою книжицу. Обычно страницы её лохматились от невыносимой работы с дешёвенькими китайскими ручками Короля, но с торца этой виднелась абсолютно белая полоса. Господи, да я только что видел искреннюю улыбку Короля! Сегодня явно снег растает, господа! Помяните моё слово! За три года я видел сотни его улыбок: заискивающих, выпрашивающих, улыбок для приличия на рассказанный Портняжкой или самим собой бородатый анекдот, приветственных (хотя отвернувшись от гостя на секунду мог тут же скуксить такую кислую рожу – всё молоко в округе простоквашей станет), проверочных на предмет морщинок… Да много когда ещё он улыбал рожицу! А вот он впервые не заставил уголки губ как дуэлянтам разойтись! Да что стряслось с нашим Корольком? Мне даже его стало жалко… Хорошо Юнона не научилась слышать мои мысли – прибила бы на месте…
– Тогда прошу… – указал он на вадикову камеру…
– Все по местам, через пять минут начинаем! – похлопав в ладоши, заявила Королева.
– В тысяча шестьсот двадцать три начинаем, – вздохнув поддакнул Король.
Одна Сатана, однако!
И мы уж все уселись, устались, укрепились, вернулись с курилки да кормёжки датских догов, расположились, разложились, расселись… как в очередной раз машет Портняжка.
– Стойте! Стойте! – скачет он, перескакивая из одной камеру в другую, я даже сакцентировал своё окулярное внимание на его очках за полторы тонны евро.
– Ну что ещё? – прошипела в ответ Королева, уже поднявшая было для вступительного слова свой надкусанный микрофон (Бог шельму метит! – сама выбрала).
– Мы же не успеем смонтироваться! – бегло взглянув на шефа изрекает он.
– Это Шарин виноват!
Она ещё не узнала, что стряслось, а уже назначила крайнего!
– Он во всём виноват! Его с губернаторского подослали! Он нас всех подвёл под статью! Он этого с самого начала хотел! – буйствовала не на шутку гениальная телеведущая, так и не зная кого бы ещё обвинить. – Всё, конец ток-шоу! До свидания, карьера! До свидания…
– Погоди, дорогая, – перебил череду страданий Король. – Как не «успеем смонтироваться»?
– А вот так… – кивает он в сторону пульта и тут же все журналисты, операторы, редакторы, монтажёры да прочая челядь окружает плотной толпой Бузатова. – Господа-товарищи, у нас всего два с половиной часа на то, чтобы снять передачу. Этого мало! Часа полтора мы только будем её снимать, ещё полтора просматривать да накладывать титры, ещё полчаса её считать и минут десять скидывать на эфир…
– Пусть Лёшенька побыстрее её просмотрит, наложит все нужные титры, посчитает и на эфир скинет… – положив по-матерински руку на бузатовское плечо заявляет Королева.
Властелин пульта поднимает на неё ошарашенный взгляд, обводит взглядом нас всех да отчего-то останавливает свои несчастные глазёнки на мне.
– Штирлиц говорил: ребёнка за месяц не родишь, пусть у вас будет девять женщин… – тихо начинаю я, но голос отчего-то мой крепнет с каждым словом, с каждой буквой, с каждым звуком. – Лёшенька ничего не сможет сделать, ни один, ни даже вдвоём со мной… Где-нибудь просядет звук, где-нибудь титры не те наложит, где-нибудь видео с косяком на весь кадр пропустит… А Лёша этого и не заметит – он не просмотрит, не успеет и всё попадёт в эфир… Выбор у нас невелик: или делать всё тяп-ляп и позориться, или… – и тут я замолчал.
А что собственно «или»? Какой у нас, всю жизнь работающих как нелинейщики – в кривом эфире: хотим покурим сходим, хотим завтра доделаем – какой может быть ещё выбор?.. Но Лёша Бузатов понял паузу по-своему, встал из-за пульта да подшаркал ко мне, мол, если что, мы вместе, и уж, если гореть… Господи, а я думал, что самое нервное в моей работе: из двух планов, снятых лентяем-оператором, делать двадцать!..
– У нас же время течёт… – бросив взгляд на Короля, вздохнул между делом Портняжка.
– А зрители уже настроились… и спонсорам ничего объяснить не сможем… – виновато лепетала Виолетта. – Передачу отменить мы не в силах…
Юнона подошла ко мне сзади и робко взяла за руку… Во что же это всё выльется, сукин пупсик?!
– Мы будем работать в прямом эфире! – вдруг восклицает Король. – Прямой эфир всё спишет!
Да, наши ошарашенные взгляды разом стопорятся на шефе.
– Was? – подал голос австрийский интурист.
– Ничего, герр Зигфрид, это мы между собой, – кивает ему Виолетта.
– Н-но как? – шепчет Лёша.
– А очень просто: по специальной щине «OPEN AIR» всё отправим сразу в эфир, магнитофоны вообще можно убрать… – весело заявляет наш Королешко.
– Но мануал нужен… Я без мануала не могу… – только и разводит руками Бузатов.
– Антон найдёт вам инструкцию…
– Слышали, что сказал Александр Дмитриевич? – грозно промолвила Королева и обвела подчинённых строгими очами, каждое по месячную зарплату нас вместе взятых. – По местам!..
– А… а… – уже тянется ручка федина к потолку. – А если что-то пойдёт не по сценарию?… Как же мы… это?.. Не переправить же…
– Обратной дороги не будет, Фёдор, – положив руку на плечо, заявляет ему Король. – Придумайте что-нибудь…
– М-да уж… Фраза: «Придумайте что-нибудь…» будет меня всю жизнь преследовать.
О проекте
О подписке