На корте, как всегда, было оживленно – пацанва рубилась с кем-то из соседнего района. Издалека было слышно, как коньки рассекали лед, как трещали клюшки, как шайба ударяла по бортам. Где было возможно, у этих бортов торчали взрослые – скорее всего, родители и всякие ротозеи с окрестных домов. К этой картине Серега уже привык за те годы, как переехал с Антониной и детьми в этот район. Но его, честно говоря, постоянно тянуло к конкретному месту. Чуть сбоку от корта, под обособленным фонарем, который очень помогал в зимней темноте, стоял стол с двумя широкими продольными лавками. Летом деды здесь забивали «козла», а зимой тут тусовалась молодежь. Но не всегда – в дни, когда на корте шел хоккейный матч местной дворовой команды, этот стол оккупировала одна и та же компания. Обычно сидело человек шесть-восемь. Говорили, что это ветераны местных дворовых хоккейных битв, они же – старые (и не очень) хоккейные болельщики городской команды «Моторист».

Серега тоже несколько раз ходил на матчи «Мото», но давно – в детстве. Тогда это увлекало, а потом жизнь закрутила, и стало не до хоккея. Так, разве что по телеку поглядишь, пока Антонина не начнет что-нибудь гундосить про неприбитую полку или непочиненный кран. И когда шел порой с работы, завидовал: вот сидят мужики, что-то там попивают, общаются, вспоминают, и не холодно им, и есть с кем поговорить и время провести в родном дворе. Подмывало иногда: подойти бы, поговорить с ними, посидеть да выпить! Но как? Там, поди, все уж друг друга не один год знают, спаянный коллектив во всех смыслах..!

– Слышь, мужик, ты спросить чего хотел?

Серега и не заметил, как оказался у того самого стола. Задумался, что ли? Сидящие на лавках глазели на него. Один, постарше других, в рыжей ондатровой шапке, к нему и обращался:

– Ты сразу скажи, мужик: если ты алкаш какой мутный, то шагай мимо. Тут спортсмены сидят.

Сидящие за столом заржали.

– Да нет, я не алкаш, – ухмыльнулся Серега, – я местный, вон в том доме живу.

– А болеешь за кого? – спросил небритый увалень в красном спортивном «петушке». – За «Мото» или за столичных пентюхов?

– С чего бы я стал за этих пентюхов-то болеть? «Моторист» – наше все!

И Серега стал судорожно вспоминать какую-нибудь кричалку, которую слышал в детстве на трибунах, но память, как назло, ни в чем не помогала.

– Хе, так это наш человек, – быстро подвел итог тот, который постарше. – Ну-ка, Семен, подвинься, дай человеку примоститься.

Сидящий с краю Семен – единственный из всех, кто был без шапки, – двинул всех правее себя и показал Сереге на освободившийся край:

– Бросай якорь!

Серега сел. В этот момент толпа, состоящая из родителей и ротозеев, заорала во все горло.

Конец ознакомительного фрагмента.