вдруг все рассыпалось от одного взгляда, внимательного, яростного и такого проницательного, словно этот тип знал об Эве гораздо больше, чем она сама, видел ее не просто насквозь, а без кожи, без тела, без имени, без памяти о себе, беззащитной сияющей искрой, и при этом был ветром, способным