В этом лице была сдержанная, почти не проявленная в мимике радость бытия и безмятежная готовность принять жизнь, какой бы она ни оказалась, – не ставя условий и не торгуясь. И одновременно в нем было спокойное осознание собственной силы и власти, так что я на миг поверил, что все во вселенной вершится исключительно по воле женщины, изображенной на портрете, а мы, дураки, не знаем, кому следует молиться – наше счастье, что ей все равно.