Среди почти десятка беспомощных, растерянных, заброшенных детей, чьи судьбы сегодня навсегда перемешались с моей, Вениамин оказался единственным взрослым человеком, прекрасно приспособленным к жизни и даже, кажется, к смерти. У него хватало мужества жить с открытыми глазами, видеть вещи такими, каковы они есть, и называть их собственными именами – по крайней мере, наедине с собой. Он не озирался по сторонам в поисках участия и поддержки; даже слов таких старался не употреблять.