Проснувшись, долго смотрел в потолок: не мог понять, какой день.

Вставать нужно? Вчера, кажется, среда была. Значит, сегодня в столовой рыбные котлеты.

Закончив умываться, заварил кофе в термос. Туда же отправил дольку лимона: антиоксиданты и витамин С. Когда начал собирать портфель, понял, что сегодня без рыбных котлет: совсем в другое место. Сегодня тот самый день. Как это говорят: «забыл?».

Перед тем как отправиться, заглянул к маме. Как обычно, сидит у окна, провожая печальным взглядом школьников. Уже встала. Так рано. А может, и не ложилась?

Заметив человека в дверях, медленно ведет уставшим взглядом: от начинающей лысеть макушки к толстым линзам очков; от гладковыбритого второго подбородка к коричневому галстуку; от черной пуговицы серого пиджака, натянутого на животе, вдоль синих брюк к начинающимся расползаться в разные стороны запыленным черным туфлям.

– Сегодня презентация.

– А, в этом новом институте… там есть женщины?

– Мам, пожалуйста, не начинай.

– Сколько еще мне ждать?

– Ты же знаешь – не могу.

Долго сверлила взглядом, но так и не нашла, что ответить. А стоит ли? Ничего говорить не нужно. И так знал, чего хочет. Проблема есть, но повлиять никак не могу.

– Просто подумал… может, пожелаешь удачи?

Сначала показалось, размышляет – стоит ли выполнить просьбу – а потом понял, что смотрит прямо насквозь, смотрит на будущее, в котором умирает, не дождавшись внуков. Так и стоял в дверях, пока веселый возглас за окном не вернул ее к спинам удаляющихся детей.

Лестница. Улица. Люди. Станция. Люди. Эскалатор. Тошнота. Люди. Заставляю себя зайти в вагон.

Хорошо, что недавно была пандемия. Люди, конечно, умерли – это плохо, но зато стало меньше лишних ненужных тактильных контактов. На маску и перчатки перестали обращать внимание как на что-то ненормальное.

Через несколько станций весь вспотел. Пытаюсь дышать, когда открываются двери, но воздуха все равно недостаточно.

Считаю остановки. На каждой хочется выйти и бежать. Бежать на улицу. Еще один обман. Мы в городе: на улице еще больше людей.

Уговариваю себя. Заверяю, что могу проехать еще одну. Еще одну остановку. Говорю себе то же самое на следующей. На следующей снова хочу выскочить, но заставляю себя остаться. Так, сквозь свои же иллюзорные обещания, двигаюсь вперед.

Выехали за город. Людей меньше. Воздуха больше. Получается переместиться к дверям и дышать чаще.

Выйдя на своей, чувствую усталость, обезвоживание, изнеможение. Словно пробежал марафон. Хотя откуда знать? Никогда не бежал марафон.

Посидев на лавочке, отпустил вперед вышедших со мной на станции. Выпил кофе. Затем в комплекс. Не в первый раз здесь, но чтобы заниматься своим проектом… даже не мечтал.

По пути много – Taraxacum Officinale – одуванчиков. Как-то слышал, что из его корней делают подобие кофе. Было бы интересно попробовать. Хотя… не люблю пробовать новое.

В университете просторно. Люди держаться на приемлемом расстоянии. Хотя… никакой это не университет: целый научный городок. Мы с мамой просто привыкли так его называть. Ей так проще.

Сначала побывал на нескольких презентациях. Ничего интересного. Или проекты в рамках развития и укрепления оборонно-промышленного комплекса, или волшебные идеи без научной базы под ногами.

Гулял по комплексу – забрел столовую. Выбор больше. Цены выше. Как и ожидал: рыбных котлет нет. Есть смузи. Взял кофе.

Только присел в уголок: заметил Горовица. С ним подхалим Скуприн. Что они тут делают? Надо пересесть. Если спиной к ним – не заметят. Но если начну двигаться, могу издать громкий звук и…

Заметили! Горовиц улыбается, машет рукой. Что-то говорит своему симбионту. Тычет пальцем. Идет сюда!

Нужно что-то делать. Развернувшись уже, схватил поднос и начал вставать, но те поспевают раньше.

– Борис! Здравствуйте! Вот так встреча! Не ожидал, не ожидал!

Протягивает свою руку. Может, смогу? Может, теперь получиться?

Нет. Уже слишком поздно. Момент упущен. Неловкая пауза все больше.

– Ах, простите! Я и забыл, что у вас эта… как ее… – убирает руку в карман брюк, – А впрочем, неважно. Вы здесь по работе или так? Кофе-брэйк?

– Нет. Уже ухожу.

Осмотрев мой поднос, он снова улыбнулся всеми своими тридцатью тремя белоснежными зубами.

– Да ладно! Мы же с вами не враги! – машет между нами указательным пальцем так, что чуть не дотрагивается. – Таким великим умам нужно держаться вместе!

Скрюченный Скуприн подоспел с подносом. На нем черный кофе и неестественно желтый, словно из одуванчиков, чизкейк.

– Ох, Митя, спасибо. Я начал рассказывать Борису о плюсах взаимовыгодного сотрудничества и о том, какие перспективы перед всеми нами развернутся, когда мы объединим усилия.

– О, да! Эффект синергии! – поддакнул Скуприн и закивал своим кривым носом. – Сумма наших отдельных усилий намного-намного меньше…

– Я же вижу, что вам интересно. Это видно по вашим глазам. В них ведь еще не пропал огонек. А? Я же прав?

Тычет в меня локтем. Вовремя отступаю.

– Да, да! Это сразу видно!

– К тому же… растения? – он подошел ближе и, наклонившись ко мне, чуть не касаясь меня своим носом, шепнул: – Борис, кого вы обманываете? В нашем возрасте так резко сменить направление означает топтаться до конца дней на одном месте.

– Точно! Кому нужны все эти пестики и тычинки?

Понял, что все это время держал поднос с кофе. Поставил его. Максимально твердо и уверенно ответил.

– Уже говорил… не интересно.

Горовиц долго смотрел прямо в глаза. Отважился и смотрел в ответ. Конечно, отвел взгляд первым. Сел обратно на свое место и уставился на кофе.

Визитка упала на стол. Горовиц, улыбаясь, занес руку и так быстро, что не успел ничего предпринять: похлопал по плечу.

– Позвони, когда наиграешься с пестиками…

Все внутри сжалось. Мышцы окаменели. Они ушли, а ощущение от прикосновений нет. Грязная мерзкая рука несколько раз коснулась плеча. Практически ощущаю, как гнойная проказа своими многотысячными лапками расползается по телу от места прикосновения. Хотелось встать и бежать в туалет. Тереть мылом место, где коснулись. Мыть, разумеется, с мылом, которое принес в своем портфеле. А может, так и сделать? Что в этом такого?

Закрыл глаза: досчитал до десяти. Нужно дышать. Злость не проходит. Что за чертов огонек он увидел в глазах? Мне, может, тоже хочется закончить! Мне не просто так пришлось бросить! Это стоило больших усилий! Неимоверных! Даже сейчас…

За спиной раздался голос.

– Дурацкие математики!

От неожиданности вздрогнул и обернулся.

Девушка в белом халате стояла спиной ко мне. В руках бумажный стаканчик растворимого кофе из автомата. Смотрит в окно. Ее густые золотые волосы заплетены в толстую косу, лежащую на плече.

Оборачивается. Правильные черты лица украшены очками в тонкой оправе. Настоящая русская красавица. Как из сказки. И тоже носит очки.

– Смотрят на всех свысока, будто они рок-звезды! Думают, своими числами разгадали законы Вселенной! Ха! Да это они топчутся на месте! А с таким отношением к другим дисциплинам там они и останутся!

Внезапно очнувшись, засмущалась и поправила очки.

– Простите. Вы ведь тоже математик? Я не нарочно подслушала.

– Нет-нет. Бросил.

Не знаю зачем ответил. Слова сами вышли.

– Бросил?

– Да-да.

– Это как?

– Много работал – все потерял.

Она увлеченно смотрит. Зачем-то считаю должным пояснить:

– Не чувствовал ничего: ни голода, ни усталости. Казалось, реальность… дрожит… от мыслей, а голова вот-вот лопнет от идей. И вся жизнь превратилась в сплошной…

Задумался, пытаясь найти слово, а она, словно сняв его с моего языка, робко предположила:

– Азарт?

Начинаю нервно хихикать, но девушка серьезна. Это смущает еще больше, и рот не закрывается:

– Да-да. А в итоге заработал нервный срыв. Сломал социальные связи. До сих пор… лечусь. Был Борис-математик, стал Борис-ботаник.

– А я Василиса!

Девушка протянула мне тонкую изящную ладонь. Потянулся к ней. Может, смогу? В этот раз мне даже хочется прикоснуться. Очень хочется ощутить, какая на ощупь эта белоснежная кожа. Наверняка мягкая, нежная и пахнет каким-нибудь приятным кремом для рук. Может, и не сильно дорогим, но он ей идеально подходит. Может быть, что-нибудь с… одуванчиками?

Тяну к ней руку, но в нескольких сантиметрах натыкаюсь на невидимую преграду.