Глава 1. Сверх меры подобает спать мертвым, а не живым. (Василий Великий)

Это будет очень странный сон. Виктор понял это, едва почувствовав, как его уносит в царство Морфея. Странное ощущение разливалось в его груди, будто бы высвобождая какую-то силу. Или развеивая слабость. Приятная легкость быстро и основательно распространилась по всему телу, подарила радость и почти болезненное нетерпение. Перед чем? Виктор не знал, да и не хотел знать. В этом странном сне он чувствовал себя полноценнее чем в реальности. Ни сомнений ни разочарований. Только бесконечный бег по новым локациям и приятная боль в натруженных мышцах.

Вот он обгоняет антилопу в саванне, пытаясь дотронутся до лоснящейся кожи. Животное отскакивает в сторону, но парень не стоит на месте и уже через пару минут кричит что-то невнятно-веселое луговому кролику, а тот смешно дергает ушами, скрываясь в высокой траве. Та на глазах желтеет и засыхает, превращаясь в хрустящий под ногами песок.

Пустыню легко и незаметно сменяет степь, затем тропинка в лесу, а затем снова степь. Но уже другая. Мягкий снег оборачивается ярким, совсем не февральским солнцем, однако и оно скрывается в густом, почти осязаемом тумане. Пара минут привычного бега, и вот уже плотное марево легко развеивает ветер. А последние клочья белой пелены прибивают к земле тяжелые, но пока еще редкие капли.

Кап. Кап-кап. Кап-кап-кап, – все громче падают они, сливаясь в один радостный гул, а небо до самого горизонта наливается грозной синевой. Ярко ветвится молния, совершенно без звука ударив в одиноко стоящий саксаул. Раскат грома догнал ее только через долю секунды, заставив Виктора вжать голову в плечи. Странно, но этот звук нарушил его душевное равновесие, прервал мягкую гармонию странного сна.

"Почему?", – Растерянно подумал он, стыдясь внезапного страха, и снова услышал притихший было шум ливня. Ставший резким и почему-то отрывистым.

"Что-то не так", – Понял Виктор и открыл глаза. Просто и буднично.

Не было ни долгого перехода от сна к яви, ни сонливости, ни гудящей головы. Будто он все-таки добежал до финиша и просто остановился.

Почему-то ощущение от внезапно накатившей бодрости было скорее неприятным. Словно цель, которою ты добивался так долго, просто исчезла, оставляя после себя опустошенность и чувство бессмысленности работы.

Парень вздохнул и пару секунд просто лежал, закинув руки за голову и бессмысленно пялясь на свою заставленную книгами стену. Спать больше не хотелось, а детали сна стали уже забываться. Вместе с ними ушла и злость от резкого пробуждения, оставив после себя лишь приятную легкость и жажду деятельности.

Буквально вскочив с кровати, Виктор сделал ставшую привычной утреннюю зарядку, поставил кипятиться чайник и пошел принимать душ. Напевая один из дурацких, но очень прилипчивых мотивов, он улыбался и думал, что сегодняшний день просто обязан быть хорошим. Не может им не быть. Неприятное, но, впрочем, простительное ему заблуждение, которое он осознал почти сразу после выхода из ванны. Тот шум дождя и раскаты грома, что неожиданно прервали его бег, повторились снова, только теперь в реальности. И не узнать их было невозможно. Еще бы, ведь треск автоматных очередей и гранатные взрывы имели мало общего с природными звуками.

Парень нахмурился. Хоть он и жил недалеко от военной части, но выстрелы слышал редко, максимум раз в месяц. И никогда – настолько отчетливо.

Он бросил взгляд на часы. Почти семь утра. Мог бы поспать еще часик.

– Опять внеплановые парады или военный праздник, – Поморщился он, – Ничего особенного. Очередным кретинам плевать на спящих людей, – Продолжил Савельев. Однако внутри у него все сжалось, в ожидании беды. Та самая пресловутая интуиция, наличие которой он высокомерно отрицал, теперь просто заходилась в истерике, заставляя как бешеное биться сердце и скручивая живот в приступе паники.

Выстрелы за окном повторились, снова, и снова. Это не было похоже на перестрелку, скорее на расстрел обоймы в тире полнейшим новичком. Длинные очереди, долгие паузы. Почему-то перед глазами Виктора встал образ какого-то солдата-статиста из фильмов Тарантино. Кричащий фашист, палящий в белый свет как в копеечку. Виктор только успел подавить нервный смешок от представленной картины, как выстрелы прекратились. Очень хотелось подойти к окну и глянуть, что происходит на улице, но парень не спешил удовлетворять свое любопытство. Еще ребенком он увлекался всевозможными боевиками, что книжными, что киношными, и в одном из них было четко написано: не стоит подходить к окнам, если во дворе дома ведется перестрелка. Правда, написано это было про бандитские разборки, да и сам студент давно перешел на литературу посерьезнее, но прочитанная фраза чем-то зацепила, оставшись в памяти. И теперь Виктор лихорадочно соображал, что это вообще могло быть, и что ему делать. Фейерверки? Учения в городе? Перестрелка между членами диаспоры?

Тонкий свист закипающего чайника ударил по нервам, заставив парня испуганно дернуться. И тут же снова раздались выстрелы. В этот раз громкие хлопки были слышны гораздо отчетливее, еще больше усиливая чувство тревоги и беспомощности.

Так ничего и не решив, Виктор отправился на кухню, предварительно включив свой компьютер. Если и случилось (вариант: происходит прямо сейчас) что-то серьезное, то он узнает об этом из интернета. А пока он проверит, заперта ли дверь, и не станет подходить к окнам. Стать жертвой каких-нибудь террористов или налетчиков было бы очень глупо. Так что первой его мыслью было запереть дверь понадежнее.

В коротком коридоре было темно, и парень шел практически на ощупь. Тяжелые шторы вдобавок к закрытым жалюзи в комнате и на кухне надежно перекрывали доступ солнечному свету. А без электрического света в межкомнатном пространстве, где и так всегда царил полумрак, стало темно как ночью. Однако раздвигать шторы или включать лампы парень не хотел.

Сделав пару шагов из комнаты, он на ощупь добрался до двери в ванную и свернул налево. В темноте массивная дверь полностью сливалась с окружающей обстановкой. Лишь яркая точка дверного глазка и кислотно-зеленый коврик на входе давали хоть какой-то ориентир.

Потянувшись к замку, он услышал шум на лестничной клетке, и, зачем-то встав на цыпочки, прижался к дверному глазку.

Какой-то низенький мужичонка в грязной одежде барабанил в соседскую дверь.

Виктор ухмыльнулся. Повторяющаяся вот уже второй год сцена успокоила, и даже слегка обрадовала нервного студента. Да, в дверной глазок многого не разглядишь, но парню хватило, чтобы понять ситуацию. Ничего особенного. Просто каждую пятницу и среду один алкаш по имени Славик надирался со своими друзьями-пропойцами где-то в гаражах, после чего долго и упорно искал свою квартиру. И также упорно не находил. Виктор не знал в чем дело: то ли от настойки боярышника у мужика развивался топографический кретинизм, то ли кретинизм классический, так сказать, универсальный.

Как бы то ни было, а Славик никогда с первого раза не попадал к себе домой. Каким-то образом открыв дверь в соседний подъезд, он, распевая бессвязные песни и спотыкаясь, доходил до четвертого этажа и начинал звонить в "свою" квартиру. Ни другая дверь, ни наличие матерого десантника вместо робкой некрасивой учительницы его не останавливали.

Один и тот же сценарий. Пьяное и веселое "Дззззззззззззынь", мат соседа и лепет мужичка.

Первое время Славика спускали с лестницы. Затем просто разворачивали и давали поджопника, но он всегда возвращался. Упорный, как и все вусмерть пьяные люди. В итоге последние месяца три у Виктора и Митяя стало негласной традицией успокаивать глупого, но, в общем-то, безобидного алкаша, и направлять его в другой подъезд. Почему-то студенту тот верил сразу и безоговорочно, каждый раз со вздохом разворачиваясь и кое-как переставляя ноги по крутым ступенькам. Иногда даже волоча за собой расхристанный букет цветов, украденный из стиснутого меж двух домов магазинчика для подарка "любимой Валечке".

Вот и в этот раз знакомая фигурка Славика стала ломиться в запертую дверь злого и невыспавшегося соседа.

Они с ним вышли одновременно: огромная, шкафообразная туша бывшего военного и долговязый, но гармонично сложенный студент.

– Посмотри на него, – Пробасил Савельеву Митяй, – Опять этот мудила проспиртованный ко мне приперся!

Виктор еле заметно поморщился от ударившего в нос запаха перегара. Похоже, что десантник и сам был доведен до кондиции. Или похмелился, с утра залив в себя пару стопок крепкой сивухи.

Впрочем, Славик в этот раз явно выпил сверх меры, потому что не успел отойти от открывшийся двери и от толчка деревянным полотном попросту плюхнулся на пятую точку. Да и выражение лица у него было странным. Не осоловелым и по-детски обиженным, а скорее пустым. С жутким, ничего не выражающим взглядом и тонкой ниточкой слюны, текущей от уголка рта до щетины на подбородке.

Более пристальный взгляд на дворового алкаша только добавил вопросов. Его одежда смята и загажена, буквально расползаясь на тряпки, кожа была нездорового пепельного оттенка, а на теле то там то тут виднелись кровавые разводы.

– Слышь, мужик, с тобой все нормально? – Похоже, что выражение лица пропойцы встревожило и Митяя. А Виктор, помимо витающих на лестничной клетке сивушных паров, вдруг ощутил стойкий запах разложения.

– Давай, подымайся, – Тем временем сосед сделал шаг к Славику и легонько потряс сидящего на холодном бетоне мужичка за костистое плечо. Тот с присвистом втянул в себя воздух и оскалил зубы. Еще секунда – и Митяй вскрикивает от боли в укушенной конечности. Отдернуть руку он не успел.

Существо (назвать это Славиком парень теперь не мог даже в мыслях) утробно рыча начало дергать головой, все глубже впиваясь в чужую плоть. Его можно было бы сравнить с мелкой сявкой, терзающей хозяйские перчатки, но ситуация совсем не располагала к юмору.

– Ах ты сука! – Взревел десантник, и уже сам начал тузить атаковавшее его тело. Пудовый кулак бывшего военного буквально вминал кости черепа в глубь головы, однако повисшего на руке алконавта это, казалось, совсем не трогает. До пятого, или, может быть, шестого удара, сопровождаемого глухим треском упрямой черепушки психа. Тот сразу расслабился, обмяк, и распластался на полу, словно студень. Впрочем, челюсти он так и не разжал.

– Блять, у него походу спазм какой-то. Теперь только так разжимать, – Морщась от боли сказал Виктору Митяй, и потряс рукой с вцепившимся в нее трупом.

Парню поплохело.

– Слышь, сосед, метнись себе в хату, притащи ножик побольше, а то у меня жена спит, не хочу с этой херней на руке в квартиру тащиться.

– Ты… это, – Виктора внезапно оставило красноречие. В отличие от подступающей тошноты, – Убил его, что-ли? – Последнюю фразу он почти прошептал, уставившись на мертвеца с брезгливостью, страхом и толикой нездорового любопытства.

– Сам не видишь? – Резко, даже жестко спросил его Митяй. И что-то в тоне соседа заставило Виктора поднять взгляд от трупа и посмотреть на бывшего десантника.

Еще пару мгновений назад тот был в бешенстве. Теперь бой закончился, и звериная жестокость ушла из его глаз, сменившись усталостью и раздражением. Виктор даже посочувствовал ему. Страх, что он испытал в момент убийства Славика, теперь ушел, оставив лишь небольшое отвращение к лежащему у его ног мертвецу. Парень снова посмотрел на изломанное тело.

"И это когда-то было человеком? Если так выглядит каждый труп, то в смерти нет ничего особенного. Просто отслуживший свое манекен".

– Прости студент, но мне сейчас не до соплей, – Похоже, что Митяй трактовал заминку студента по-своему. Людям не так-то просто принять прошедшую рядом смерть. Это всегда страшно, особенно в подобных ситуациях.

– Если ты не хочешь мне помочь…

– Я принесу, – Отмер Виктор, и шмыгнул в квартиру, не дослушав военного. Спустя полминуты он снова вернулся, неся два широких ножа и короткий японский меч в исцарапанных ножнах.

– Ну, ты же сказал, что нужен ножик побольше, вот я и… – Ответил он на невысказанный вопрос. Как разжимать челюсти мертвецу Виктор представлял весьма смутно. Воспользоваться ножом как рычагом? Но тогда короткий меч подойдет явно лучше, чем просто широкий нож.

Пытаясь передать свой арсенал сидящему возле своей жертвы соседу, он неловко развел руками и вакидзаси выскользнул из плохо пригнанных ножен, с громким звоном упав на площадку перед квартирами.

Переглянувшись, Митяй и Виктор засмеялись. Неловкий и слегка истеричный смех снизил напряжение и страх двух людей. Хоть и добавил чувство вины к убитому пьянчужке.

– Ладно, клади обратно в ножны свою японщину и давай мне вон тот нормальный нож, – сосед протянул руку, и парень вложил в нее требуемое оружие.

Митяй повернул голову своей жертве, присел на заплеванный бетон, и, ловко вогнав лезвие между зубов покойника, одним плавным движением разжал тому челюсти.

– Придется в больничку ехать, – Прокомментировал свою рану бугай. Та и вправду выглядела жутко: половина руки превратилась в кровавое месиво, из которого под неестественным углом торчали большой и указательный пальцы. Какая-то нездоровая синюшность уже распространилась на целую область, захватив с собой помимо ладони и часть кисти, а в самой ране отчетливо был виден застрявший зуб.

Виктора снова замутило, но тот пересилил себя, твердо глядя на отвратительное зрелище.

– Мужик растет! – Одобрительно хлопнул его по плечу Митяй и поморщился от ноющей боли в пораженной конечности.

– Ладно, я щас пойду скорую вызывать, да и ментов заодно. Разрулим. Ты же будешь свидетелем? – Студент кивнул.

– Ну и хорошо. Все тогда, пошел я. Как кто-нибудь приедет, я тебе в дверь постучу, – Мужчина уже было развернулся к распахнутой двери своей квартиры, как вдруг произнес, глядя на вакидзаси:

– А катана у тебя прикольная, явно не сувенирное говно, – Он подмигнул ему, и аккуратно притворил дверь. Из прихожей тут же раздался испуганный возглас и сосед монотонным голосом начал что-то говорить. Звуки стихали, по мере того как люди отходили от входной двери.

Виктор пожал плечами, стараясь задавить червячок беспокойства. Что-то случилось, но связать в единый сюжет странное поведение допившегося до горячки Славика, выстрелы под окнами, и колющее от беспокойства сердце не получалось. Парень переминался с ноги на ногу, морщился от неприятного зрелища, наконец, достал из кармана телефон и набрал номер скорой. Будет лучше, если он тоже позвонит.

Стоять на пустой площадке рядом с трупом было неприятно, но Виктор почему-то не уходил. Ему казалось, что еще немного – и он разгадает причины такого странного поведения алкаша. Пересилив себя, он решил не обращать внимание на тело и только прикрыл дверь своей квартиры. В отличии от соседней, его была сделана из добротного железа, а не ДСП времен Советского Союза. Разница была ощутимая, особенно в этот момент. Виктор легко мог услышать, как кроет матом жена своего благоверного, поминая драки, попойки и потраченные на "какого-то урода" лучшие годы.

Мысль почему-то перескочила на лежащий в руках вакидзаси. Год назад парню захотелось попробовать себя в кендзюцу. Ничего особенного, просто еще одно увлечение. Сами упражнения быстро надоели, но вакидзаси парню очень понравился. Непередаваемое ощущение скрытой мощи в наточенной полосе стали. Чем больше был меч, тем ярче было такое чувство, но держать дома биденхандер парень, по понятным причинам, не мог.

К тому же его меч, как проницательно заметил Митяй, не был сувенирным. Отличная заточка, высокая прочность лезвия. Он специально выбрал "тренировочный" вакидзаси, почти ничем не отличимый от настоящего. По крайней мере, в собранном виде он вполне подходил под "холодное оружие".

Тем временем "Скорая" все не отвечала. Вот уже несколько минут из трубки раздавались лишь короткие гудки, что было довольно подозрительно. Плюнув на все, парень набрал номер полиции. Тоже самое. Занятость одной службы еще можно было как-то объяснить, как минимум повсеместным сокращением врачей "Скорой". Но чтобы и те и другие даже не отвечали на вызов?

Женские крики пробрались в его сознание, сбивая с мысли. Однако теперь они изменили тональность: вместо пропесочивания супруга, девушка стала разорятся насчет неработающих служб.

"Значит и они не смогли дозвониться", – Отметил Виктор, краем уха прислушавшись к потоку оскорблений темпераментной девушки.

"Когда убьют, тогда и приходите! Это что, нам еще и труп в участок отвезти надо?!"

Парень хмыкнул от прозвучавшей фразы, а затем дернулся от посетившей его мысли. Он, наконец, понял, что его так смутило. Все части пазла собрались в одну картину, настолько простую и легко объяснимую, что студент просто обязан был догадаться раньше! И догадался бы, но слишком невероятным было его предположение. Тем более странно, что Виктор сразу в него поверил.

"Ладно, это всего лишь худший вариант из возможных. Скорее всего, я просто буду выглядеть переигравшим в игры клоуном. Даже НАДЕЮСЬ, что буду им. Что такое моя гордость, по сравнению с ходячими мертвецами?"

Тем временем, парня стала накрывать паника. Сперва легко, почти нежно: небольшой тремор рук, шум в голове, бешено стучащее сердце. Захотелось убежать и запереться в надежных стенах, оставив между собой и разворачивающейся трагедией крепкое железное полотно двери. Но как раз этого делать было нельзя. Парень должен был побороть свой страх и начать контролировать ситуацию, а не трястись от него в четырех стенах, растягивая скудные запасы еды на максимально возможный срок.

Всегда так было. Природную трусость приходилось давить рациональной частью сознания, просто заставляя себя делать определенные вещи. Детские драки, кирпичи в окна обнаглевшим кредиторам, нужные, но опасные знакомства. Виктор сам сковал свой характер, и очень этим гордился. А сейчас ему предстояло лишь очередное препятствие. Которое надо устранить, и стать сильнее.

Тем временем крики из соседней квартиры стали из злобных испуганными, а затем женщина просто зарыдала, рефреном повторяя имя своего мужа.

"Началось", – С какой-то спокойной обреченностью подумал Виктор. Подойдя к трупу, он поворошил одежду обнаженным клинком и безо всякого удивления нашел следы от укуса. Не такого серьезного, как у Митяя, но вполне себе заметного на посеревшей коже лодыжки.

– Зомби, – Нарушил он тишину подъезда. Слово упало с весом и торжественностью Реквиема.

Все, доказательство найдено, и отрицать подобное "фэнтези" ставшее реальностью он не будет. Слишком много совпадений: странное поведение Славика, быстро распространяющееся по руке Митяя заражение, неработающие Службы Спасения.

Впрочем, чтобы подтвердить свою теорию, ему нужно было просто подождать.

Хватило и минуты.

Дверь квартиры Митяя резко распахнулась, и из нее буквально вывалилась миловидная блондинка лет так двадцати пяти. Впечатление портили разве что спутанные волосы и покрасневшие от слез глаза.

– Что тут вообще происходит?! – Ошарашено спросила она, переводя испуганный взгляд то на бледного студента с мечом в руке, то на лежащий у самой лестницы труп низкого мужичка.

Виктор поднялся с корточек, и, совершенно не стесняясь удивленной соседки, убрал оружие в ножны. Их парень, в свою очередь, засунул за пояс своих спортивных штанов. К счастью, резинка на них была достаточно тугой, чтобы меч не грозил сползти ему в штанину. Оставшийся тонкий, но довольно длинный ножик он уже приспособил в карман.

– Отвечай на вопрос, придурок! – Нервно выкрикнула девушка, кося взглядом на рукоять вакидзаси.

Виктор невольно дернулся от вопля, но тут же взял себя в руки.