О’кей. Правда в том, что он бы предпочел, чтобы это был продавец наркотиков. Ему бы не хотелось, чтобы Миззи встречался с какой-то девушкой. А не хотелось бы ему этого потому, что он – ну-ну, признайся хотя бы самому себе – хотел бы обладать Миззи в том же самом смысле, в каком ему хочется обладать произведениями искусства. Он хотел бы, чтобы Миззин острый перекрученный ум, и Миззина страсть к саморазрушению, и все Миззино существо были бы здесь, целиком. Он не хочет, чтобы Миззи тратил себя на кого-то другого, тем более на девушку, заведомо способную дать ему что-то такое, на что Питер никак не способен. Миззи становится (Питер – безумец, но не дурак) его любимым произведением искусства, искусства перформанса, если угодно, и Питер хотел бы иметь его в своей коллекции, хотел бы быть его владельцем и конфидантом