Цитаты из книги «Песнь Ахилла»

Он с рыданиями кладет меня на нашу постель. Мое тело обмякает там – в шатре тепло, скоро его заполонит запах. Но он как будто ничего не замечает. Он держит меня в объятиях всю ночь, прижимаясь губами к моим холодным рукам. На рассвете его мать возвращается со щитом, мечом и только что выкованным, еще теплым бронзовым нагрудником. Она глядит, как он облачается, и даже не пытается с ним заговорить.

А об этом? – Его рука медлила у меня на бедрах, он водил пальцем по моей ноге. – Об этом говорил? – Говорил.– А об этом? Уж об этом-то я никак не мог забыть. – Кошачья улыбка. – Скажи, не забыл ведь?– Не забыл.– И еще об этом. – Теперь его руку не остановить. – Об этом я тебе точно говорил.Я закрыл глаза.– Так скажи еще, – попросил я. Ночь, Ахилл спит подле меня. Налетела обещанная Одиссеем буря, и грубая холстина шатра трепещет под ее напором. Слышно, как снова и снова хлестко плещут о берег набегающие волны. Он мечется во сне, и воздух, исполненный его сладкого тельного запаха, взметается вокруг него. Я думаю: вот чего мне будет недоставать. Я думаю: я скорее покончу с собой, чем лишусь этого. Я думаю: сколько нам еще осталось?

Ахилл смотрел на меня. – У тебя вот тут волосы вечно торчком. – Он коснулся моих волос за ухом. – По-моему, я еще не говорил тебе, до чего мне это нравится.Кожу там, где только что побывали его пальцы, покалывало.– Не говорил, – сказал я.– А надо было. – Его пальцы переместились к треугольной впадинке у моего горла, мягко скользнули по пульсирующей жилке. – А об этом? Я говорил тебе, что думаю вот об этом?– Нет, – ответил я.– Но уж об этом – наверняка. – Его рука спустилась к мускулам у меня на груди, и кожа под ней запылала. – Об этом я тебе говорил? – Об этом – говорил. – У меня слегка перехватило дыхание.

Но слава – странная штука. К одним она приходит после смерти, другие же, умерев, исчезают из людской памяти. Одно поколение восхваляет то, что будет ненавистно другому. – Он разводит широкие ладони. – Нам не дано знать, кто выйдет живым из всепоглощающего огня забвения. Как знать? – Он улыбается. – Может, когда-нибудь прославлюсь и я. И может, еще больше, чем ты.

Его рука скользнула к моему вздымавшемуся и опускавшемуся от частого дыхания животу. Он ласкал меня так нежно, будто разглаживал тончайшую ткань, и я потянулся бедрами к его касаниям. Я притянул его к себе – меня трясло, меня всего трясло. Его трясло тоже. Он дышал так, будто куда-то бежал – далеко, быстро. Кажется, я назвал его по имени. Оно пронеслось сквозь меня, я был полым, как тростинка, подвешенная на ветру. Время измерялось только нашим дыханием.Его волосы запутались у меня в пальцах. Что-то нарастало у меня внутри, биение крови в такт движениям его руки. Он прижался ко мне лицом, но мне хотелось прижать его еще сильнее. Не останавливайся, сказал я.И он не остановился. Чувство росло и росло до тех пор, пока у меня не вырвался хриплый вопль, и что-то вдруг разом разверзлось внутри меня, от чего я, выгнувшись, прижался к нему. Но этого было недостаточно. Я потянулся к нему, нашел точку его удовольствия. Он закрыл глаза. Ему нравился определенный ритм, я это чувствовал – по тому, как он дышит, как льнет ко мне. Мои пальцы без устали следовали за его учащавшимися вздохами. Веки у него были цвета рассветного неба, от него пахло влажной после дождя землей. Он раскрыл рот, издав бессвязный крик, и мы так притиснулись друг к другу, что я ощутил на коже выплеск его теплоты. По его телу прокатилась

Он лежал на боку и смотрел на меня. Я и не слышал, как он повернулся. Я никогда его не слышу. Он лежал, не двигаясь, так тихо, как только он и умел. Я выдохнул и впервые заметил темную, пустую полосу подушки между нами. Он потянулся ко мне.Наши рты раскрылись, соприкоснувшись, и сладостное тепло его горла пролилось в мое. Я не мог ни о чем думать, не мог ничего делать, только упиваться им, каждым его дыханием, мягкими движениями его губ. Все это было чудом.Меня трясло, я боялся, что он сбежит. Я не знал, что делать, чего ему хочется. Я целовал его шею, просторы его груди, чувствуя соленый привкус. Он словно бы рос от моих прикосновений, наливался. От него пахло землей и миндалем. Он навалился на меня, сдавив мои губы будто виноградные гроздья.Он замер, когда я коснулся его рукой – он был нежным, как тонкий бархат лепестков. Я знал золотую кожу Ахилла, изгибы его шеи, сгибы локтей. Я знал, как отражается в нем удовольствие. Наши тела схватились, будто две руки. Я запутался в покрывалах. Он сорвал их с нас. Воздух обжег кожу, я вздрогнул. Он закрыл телом звезды, на плечо ему приземлилась Полярная

Время шло. У другой стены в лунном свете угадывались очертания его лица: идеально-точеного. Он спал, приоткрыв рот, беззаботно забросив руку за голову. Во сне он был совсем другим, красивым, но холодным, точно лунный свет. Мне даже захотелось, чтобы он проснулся, – увидеть, как к нему возвращается жизнь.

глаза у нее стали совсем черными, темными, будто промокшие от морской воды скалы, и такими же колючими.

Ахилл ущипнул струну. Нота взмыла ввысь, теплая и звучная, сладостно чистая.

В просторной зале его красота горела как пламя, живое и яркое, невольно притягивая мой взгляд.