Цитаты из книг автора «Мадлен Миллер»

Отчего ты не пойдешь к нему? – Не могу. – В ее голосе столько боли, что он похож на открытую рану. – Я не могу спускаться под землю. В подземные чертоги, где царит гулкий сумрак и колышутся души умерших, куда открыт путь только мертвым. – Это все, что осталось, – говорит она, не сводя глаз с памятника. Вечность камня. Я воскрешаю перед ней мальчика, которого я знал. Ахилл смеется, и в руках у него мелькают смоквы. Его смеющиеся зеленые глаза встречаются с моими. «Лови», – говорит он. Ахилл свешивается с ветки над рекой, его фигура вычерчена по небу. Жаркое тепло его сонного дыхания у меня над ухом: «Если тебе придется поехать, я поеду с тобой». Все страхи позабыты в золотой гавани его объятий. Воспоминания все прибывают и прибывают. Она слушает, уставившись в зернистый камень. Здесь мы все вместе: божество, смертный и юноша, бывший и тем и другим.

Греки отплывают и забирают с собой всю надежду. Я не могу последовать за ними. Я привязан к этой земле, в которой зарыт мой прах. Я сворачиваюсь вокруг каменного обелиска, возведенного над его гробницей. Может быть, камень холодный, а может – теплый. Я ничего не чувствую. АХИЛЛ – выбито на нем, и все. Он отправился в подземное царство, а я остался здесь.

Брисеида стоит на коленях у моего тела. Она принесла воду, холстину и теперь смывает с меня кровь и грязь. Руки у нее нежные, будто она обмывает младенца, а не покойника. Ахилл откидывает полог, их взгляды встречаются над моим телом. – Отойди от него, – говорит он. – Я почти закончила. Не подобает ему лежать в грязи. – Убери от него руки. Взгляд у нее пронзительный от слез. – Думаешь, ты один его любил? – Пошла вон. Вон! – После смерти ты печешься о нем больше, чем при жизни. – Боль в ее голосе прорывается горечью. – Как ты мог отпустить его? Ты же знал, что он не умеет сражаться! Ахилл кричит, швыряет блюдо, оно разлетается на мелкие осколки. – Вон! Но Брисеида не отступается: – Убей меня! Этим ты его не оживишь. Он стоил десяти таких воинов, как ты. Десяти! А ты послал его на смерть! Крик, который у него вырывается, нельзя назвать человеческим: – Я пытался его удержать! Я велел ему оставаться на берегу! – Нет, ты вынудил его туда пойти! – Брисеида делает шаг в его сторону. – Он отправился сражаться, чтобы спасти тебя и твою драгоценную честь. Потому что не мог видеть, как ты страдаешь! Ахилл закрывает лицо руками. Но она и не думает жалеть его. – Ты никогда не был его достоин. Не знаю, почему он вообще тебя любил. Ты думаешь только о себе! Их взгляды встречаются. Ей страшно, но она не сдается: – Надеюсь, Гектор тебя прикончит. Он хрипло выдыхает: – Думаешь, мне этого не хочется?

Ахилл рыдает. Он прижимает меня к себе, он отказывается от еды, он не произносит ни единого слова – кроме моего имени. Я вижу его лицо будто бы сквозь воду, как рыба видит солнце. У него текут слезы, но я не могу их ему утереть. Такова теперь моя стихия, полужизнь непогребенного духа.

За его молчаливостью и невозмутимостью крылась другая личина – озорная, многогранная, будто искрящийся на солнце драгоценный камень.

Наступила тишина, и мне уже было наплевать и на влажную постель, и на то, какой я потный. Он глядел на меня, не отводя глаз – зеленых, с промельками золота. Во мне проснулась уверенность, подкатила к горлу. Я никогда его не покину. И так будет всегда, до тех пор, пока он сам меня не прогонит. Отыщи я слова, чтобы это сказать, я бы сказал. Но я не мог найти ни одного слова, способного вместить в себя эту великанскую правду.

деление людей на народы – худшее изобретение смертных.

– Да. Но он ни в чем не виноват. Я забыл сказать, что хочу его себе в спутники. Θεράπων – вот какое слово он выбрал. Соратник царского сына, связанный с ним кровной клятвой и любовью.

слава – странная штука. К одним она приходит после смерти, другие же, умерев, исчезают из людской памяти. Одно поколение восхваляет то, что будет ненавистно другому. – Он разводит широкие ладони. – Нам не дано знать, кто выйдет живым из всепоглощающего огня забвения. Как знать? – Он улыбается. – Может, когда-нибудь прославлюсь и я. И может, еще больше, чем ты.

Его прах смешивается с моим, и я совсем ничего не чувствую.