Когда приходили люди, животных своих я больше не прогоняла. Позволяла им разлечься где вздумается – в саду или под столами. Мне нравилось наблюдать, как люди ходят среди них и трясутся, видя, какие они зубастые и противоестественно ручные. Я не притворялась смертной. То и дело сверкала золотистыми глазами. Но это ничего не меняло. Я была женщиной и была одинока – вот и все, что имело значение.