ПРЕДИСЛОВИЕ

Идея демократии в современном российском политическом дискурсе является одной из основополагающих. Однако для очень многих российских граждан эта идея кажется какой-то внешней, заимствованной, привнесенной извне, более того, нередко само слово «демократия» ассоциируется преимущественно с негативными явлениями. Конечно, свою роль в наполнении понятия «демократия» отрицательными коннотациями сыграли тяжелейшие для России 1990-е годы. Не добавили идее демократии положительных черт трагические войны в Югославии, натовские бомбежки Сербии, а также последовавшие в первые два десятилетия XXI в. многообразные «цветные революции» во имя «победы демократии» в республиках бывшего СССР, в странах Магриба и Ближнего Востока. Не случайно именно в то время в российском фольклоре появилась горькая шутка: «Демократия – это власть демократов».

Критическое отношение в России к идее демократии вовсе не означает, что эта идея плоха сама по себе, или никак не соответствует российским политическим традициям, или же совершенно не принимается российским обществом. Проблема заключается не в самой идее демократии, а, во-первых, в какой-то даже фанатичной убежденности западных интеллектуалов и политических деятелей в абсолютном преимуществе демократического устройства общества, и, во-вторых, в господствующей теоретической модели демократии, которая не учитывает множество особенностей и нюансов исторического, политического, социального, экономического, культурного и даже природно-географического бытия других народов. А еще больший протест вызывает настойчивое стремление ведущих западных государств использовать идею демократии как средство для насильственного уничтожения традиционных социально-политических устоев иных народов и цивилизаций с целью установления собственной политической, экономической и культурной гегемонии. Ведь, если западные интеллектуалы и политики и в самом деле заинтересованы в благодатном развитии того или иного народа, то они обязаны учитывать специфические особенности исторического существования этих народов. Впрочем, даже в этом случае любые попытки извне изменить социально-политический строй государства могут и должны рассматриваться как откровенное вмешательство во внутренние дела того или иного народа.

В итоге все эти и многие другие события, связанные с распространением идеи и практики демократии в разных странах, позволяют сделать несколько важных выводов. Во-первых, если теоретическая модель демократии является неким идеальным представлением о наиболее справедливом политическом устройстве общества, в котором власть принадлежит народу и одновременно предоставляет возможность для реализации прав личности, то любая реальная модель демократии – это конкретно-историческое явление, в котором выражаются и отражаются специфические черты исторического существования того или иного народа, при этом достаточно далекая от идеального понятия «демократия». Во-вторых, господствующая сегодня теоретическая модель демократии является обобщением конкретно-исторического опыта западноевропейской цивилизации, и потому не может считаться общеупотребительной для любых конкретно-исторических условий. В-третьих, каждый народ, каждое государство, каждая цивилизация имеют право самостоятельно решать вопрос о собственном политическом устройстве, исходя из собственного конкретно-исторического опыта, а не из навязанных извне абстрактных схем и моделей.

Свой исторический опыт имеет и Россия, ведь история России как страны-цивилизации насчитывает более тысячи лет. Вполне естественно, что накопленный за столь длительное время опыт был весьма многообразен. Один из этапов накопления такого опыта – период существования земских учреждений в Российской империи, созданных в ходе известной «земской реформы» 1864 г. В этот период земское самоуправление стало, с одной стороны, серьезным опытом развития местного самоуправления для населения России того времени, а с другой стороны, породило немалое число споров о том, каким именно образом должно быть устроено российское земское самоуправление. В этих спорах участвовали сторонники всех существовавших политических лагерей, от левых радикалов до самых правых консерваторов. Однако, если либеральные и радикальные мнения о роли земства в политической жизни России известны в достаточной степени, то дискуссия о земстве в консервативной среде практически не изучена.

Именно проблеме местного самоуправления и ее трактовкам в русской консервативной традиции посвящено первая монография молодого исследователя Марии Александровны Саевской. Нужно сразу сказать, что работа М. А. Саевской подводит некоторый итог целому циклу исследований теоретических концепций отдельных русских консерваторов конца XIX – начала XX в., потому что в монографии осуществлен комплексный сравнительно-исторический анализ всех теоретических концептов земского самоуправления, сформулированных в русскими консерваторами. И в этом заключена несомненная актуальность работы М. А. Саевской.

Более чем репрезентативна источниковая база монографии, в которой тщательно проанализированы практически все работы русских консерваторов, в той или иной степени затрагивавших вопрос о земском самоуправлении. Читатель найдет в книге анализ статей, книг, писем, дневников и мемуаров И. С. и К. С. Аксаковых, И. Д. Беляева, А. А. Киреева, И. В. Киреевского, С. Ф. Шарапова, Д. А. Хомякова, А. С. Суворина, Ю. Ф. Самарина, А. С. Хомякова, Ф. Д. Самарина, В. П. Мещерского, А. Д. Пазухина, К. Н. Леонтьева, М. Н. Каткова, Ф. М. Достоевского, К. Ф. Головина, Н. И. Черняева, В. И. Грингмута, К. Н. Пасхалова, А. С. Будиловича, В. Л. Величко, К. П. Победоносцева, И. С. Аксакова, А. В. Богданович, В. И. Гурко, Д. М. Шипова, Е. М. Феоктистова, А. С. Суворина, В. К. Плеве. Кроме того, автор внимательно изучила историографию проблемы, свидетельством чему – обширный и обстоятельный историографический раздел во «Введении» в монографии.

Кропотливая работа с большим числом опубликованных источников, хорошее знание историографических вопросов, позволили М. А. Саевской прийти к интересным и обоснованным результатам своего исследования. Автор значительно расширяет и конкретизирует наши представления о том, как русские консерваторы воспринимали воссоздание органов земского самоуправления в пореформенный период, какие задачи ставили перед ними и как оценивали проблемы, возникшие в ходе реализации земской реформы 1864 г. В книге большое место отводится дискуссиям в консервативной среде по поводу земского вопроса. Думается, в данном случае, автору монографии удалось наглядно показать творческий характер русского консерватизма.

В целом, исследование М. А. Саевской вносит достойный вклад как в новое понимание идейно-политических проблем, существовавших в общественном сознании Российской империи во второй половине XIX – начале XX в., так и в осмысление этих проблем на современном этапе развития отечественной историко-политической науки. Остается только пожелать молодому исследователю успехов в дальнейших научных поисках.

С. В. Перевезенцев,

доктор исторических наук,

профессор кафедры истории

социально-политических учений

факультета политологии

МГУ имени М.В. Ломоносова

ВВЕДЕНИЕ

Значение местного самоуправления для российской политической системы сложно переоценить. Политики, юристы, историки всегда искали пути создания оптимальной концепции местного самоуправления, осознавая его особое значение для решения огромного количества экономических, политических, правовых и социальных вопросов. Эффективность органов местного самоуправления определяет полноту и качество реализации государственной политики, обеспечивает конституционные права граждан и оптимальное развитие всех аспектов деятельности гражданского общества¹.

Земское самоуправление, введенное в Российской империи в 1864 году, было важнейшим опытом на пути развития местного самоуправления и школой хозяйственной и политической деятельности для населения России того времени. Развитие земского самоуправления породило множество дискуссий о том, каким именно должно быть русское земство. Особенно большое внимание обсуждению вопросов значения земской идеи и практической организации местного самоуправления уделяют русские консервативные мыслители².

Долгое время в научной литературе земское самоуправление представлялось исключительно как институт зарождающегося гражданского общества в России и потому противопоставлялось российскому самодержавию. При таком подходе акцент чаще всего делался на изучении земской оппозиции, которая боролась за изменение существующего строя наряду с либеральными активистами и даже террористами революционерами. Однако такой подход заметно обедняет реальную историю земского самоуправления, более того, сужает идейное содержание русской социально-политической мысли второй половины XIX – начала XX вв., ограничиваясь изучением только либерального ее направления³.

Как показывают новейшие исследования, земское самоуправление было введено императорской властью при участии не только либеральных, но и консервативных политических деятелей. А русские консерваторы в действительности сыграли важную роль в устройстве и развитии земских учреждений⁴. В дальнейшем на протяжении всей истории земского самоуправления, консерваторы активно обсуждали в печати земское законодательство и практику функционирования земских учреждений.

При этом нужно иметь в виду, что русский консерватизм пореформенной России был явлением сложным и неоднородным, в нем пересекались различные течения и идеи зарубежной и отечественной мысли, активно развивалась внутренняя дискуссия. Что же касается земского самоуправления, то в русле консервативных дискуссий были подняты актуальные вопросы, касающиеся местного самоуправления, в рамках двух основных концепций – славянофильской и консервативно-государственнической.

Стоит отметить, что многие вопросы организации местного самоуправления, которые стояли тогда перед обществом и государством, остаются актуальными и для современной России. Согласно Конституции Российской Федерации, местное самоуправление исключено из системы органов государственной власти и рассматривается как институт гражданского общества, что предполагает развитие в рамках местного самоуправления гражданской активности населения и реализацию непосредственной демократии. И здесь надо заметить, что консервативное представление о «народности», понимаемое славянофилами как некое народно единство и целостность, связь со своей землей и своей историей во многом дает ориентиры для формирования гражданского самосознания.

Уважение политических и духовных ценностей народа, стремление понять, чем живут люди, как в материальном, так и духовном смысле, является необходимым для понимания, изучения, а в дальнейшем и конструирования политической системы, которая связывает людей, осознающих свою общность и культурно-историческое единство. В этом отношении полезно обращение к консервативной земской идее – идее свободного и активного участия населения в жизни своей местности и своей страны в союзе с центральной властью. Как представляется, эта идея вполне могла бы стать актуальной и для современной России.

В то же время важнейшим аспектом взаимодействия местной и центральной власти является разделение между ними полномочий. И здесь стоит подчеркнуть, что именно этот вопрос стал одним из наиболее проблемных для консерваторов пореформенной России. Невозможность полного отделения местных дел от общегосударственных интересов стала очевидна русским консерваторам-государственникам, столкнувшимся с проблемами пересечения функций общественных и государственных институтов местного управления. В рамках нарастающего конфликта между властью и обществом, земское самоуправление не смогло реализовать свой политический потенциал, в том числе и потому, что сфера компетенции местных органов не была достаточно четко очерчена.