Введение

Экспрессивные проявления и выразительные движения людей всегда привлекали внимание исследователей разных областей научного знания, в первую очередь, психологов, поскольку такие «знаки» являются не только ключевым индикатором эмоциональных состояний и внутренних переживаний индивида, но и, будучи специально организованы, несут важнейшую смысловую нагрузку в социальном взаимодействии, выступая в виде неречевых форм общения. Причем их спектр весьма широк, а возможности безграничны.

В период активного изучения и открытий в сфере невербальной коммуникации, которая во второй половине XX в. даже оформилась в самостоятельную научную область, были достигнуты значительные успехи в декодировании, классификации и описании неречевых коммуникативных действий. Но удовлетворительный «словарь» и целостную концепцию невербальной коммуникации построить не удалось. И научный интерес к этой проблематике стал неизбежно угасать, вероятно, еще и потому, что объяснительный и методологический инструментарий доступный для исследователей того времени был исчерпан. Требовались новые, в первую очередь, теоретические знания и концептуальные подходы, которые тогда еще только формировались.

Однако исследования системы неречевых форм и средств передачи информации весьма актуальны в современных условиях, поскольку роль невербальных компонентов в масс-медийном дискурсе резко возрастает. При этом все отчетливее оформляется запрос практики к развитию и применению научных представлений о невербальной коммуникации в совершенно новых прикладных сферах, в частности, для решения специфических психолого-правовых задач.

Так, наряду с ростом в России судебных исков к средствам массовой информации по поводу грубых нарушений и злоупотреблений свободой слова, все чаще возникают конфликтные ситуации, когда спорными становятся невербальные коммуникативные компоненты, например, различные иллюстрации массовых печатных изданий. Широкую известность получили уже более 40 фактов, когда те или иные иллюстрации в газетах или другие публично демонстрируемые изображения трактовались некоторыми представителями общественности как оскорбительные или разжигающие национальную и религиозную вражду. Часто декларируемые протесты носили субъективный характер, не отражающий сущность публикуемого изображения, и возникающие конфликты разрешались внесудебными методами, но в некоторых случаях состоялись и судебные разбирательства (в том числе, по делу организации художественных выставок «Осторожно, религия!», «Россия-2»; а также по поводу публикаций карикатур в местных печатных изданиях Самары, Удмуртии, Приморья, Волгограда и др.). Все подобные дела имели общественный резонанс, хотя отдельные судебные постановления были довольно неожиданными. Ситуацию обострил также и получивший известность скандал вокруг публикации карикатур в датской прессе, что вызвало бурную волну протестов со стороны мирового мусульманского сообщества. Эта история имела свое своеобразное продолжение и в России. Редактор одной вологодской газеты, перепечатавшей датские рисунки в виде коллажа, иллюстрирующего статью о скандале, по решению суда была признана виновной в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 282 УК РФ.

Известно, что иллюстрации в СМИ, не только выполняют функцию привлечения внимания к изданию, наглядности и образности формы подачи вербальной информации и ее «разгрузки», но и сами по себе рассчитаны на смысловое восприятие, т. е. содержат определенное коммуникативное «сообщение». Более того, принято считать, что невербальные средства обладают широким спектром коммуникативного воздействия и являются одним из его самых тонких методов, поскольку иллюстрации (рисунки, карикатуры, шаржи, фотографии, коллажи, знаковые и символические изображения и т. п.) выступают в качестве универсального языка, общедоступного для понимания и легкого для усвоения и содержат обширные возможности интерпретации по сравнению с вербальными средствами. При этом публикаторы иллюстраций небезосновательно полагают, что имеют полное право на выражение мнений таким способом и что подобного рода «сообщения» в силу своей многозначности и, следовательно, слабой доказуемости нарушений российского законодательства в принципе не могут быть предметом обоснованных правовых претензий.

Безусловно, ст. 29 Конституции РФ гарантирует каждому в нашей стране свободу мысли и слова. И хотя здесь прямо не сказано о других, несловесных способах самовыражений, но, очевидно, что правовой защите подлежит любое мнение независимо от его содержания и формы выражения. При этом согласно ч. 4 этой статьи каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Это означает, что информация может передаваться с использованием и невербальных коммуникативных средств. Кроме того, Российская Федерация в 1998 г. взяла на себя обязательства соблюдать Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод. В ст. 10 Конвенции указывается, что каждый человек имеет право на свободу выражения своего мнения, а также получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны государственных органов.

Однако согласно ч. 2 ст. 10 Конвенции осуществление этих свобод не абсолютно и налагает определенные обязанности и ответственность, сопряженные с условиями, ограничениями или санкциями, которые установлены законом и которые необходимы в демократическом обществе в интересах общественного спокойствия, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц.

Таким образом, в нашей стране каждый может выражать свое мнение любым доступным ему способом, в том числе и невербальными коммуникативными средствами, если это не вступает в противоречие с интересами общества, а также правами и свободами других людей. Например, конституционно закрепленные ограничения касаются пропаганды и агитации, в том числе с использованием изображений, возбуждающих социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть либо вражду, также запрещается пропаганда любых форм превосходства. Кроме того, есть ряд статей Уголовного Кодекса РФ, в которых прямо определяется, но чаще косвенно подразумевается (следует из текстов опубликованных комментариев) уголовная ответственность за ненадлежащее, преступное использование разного рода рисунков, иллюстраций или публично демонстрируемых произведений. Например, преступления против: чести и достоинства личности – ст. 129 УК РФ (клевета) и ст. 130 (оскорбление); половой неприкосновенности – ст. 135 (развратные действия); общественного порядка – ст. 214 (вандализм); государственной власти – ст. 280 (призывы к осуществлению экстремистской деятельности) и ст. 282 (возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды); порядка управления – ст. 319 (оскорбление представителя власти) и ст. 329 (надругательство над Государственным гербом РФ или Государственным флагом РФ).

Как показывает российская судебная практика случаи привлечения к уголовной ответственности и вынесения обвинительных приговоров за публикацию разного рода иллюстраций и изображений имеются. Можно даже прогнозировать, что число подобных судебных исков в дальнейшем будет только нарастать. При этом правовые оценки спорных изображений, их экспертный анализ, на который суд иногда (но не всегда) опирается, в разных случаях выглядят совершенно противоречивыми, в частности, по отношению к аргументации принятого решения. Более того, сама правомерность использования уголовных санкций в отношении их публикаторов во многих случаях не кажется достаточно убедительной.

До сих пор открытыми остаются вопросы: Способны ли мнения людей, публично выраженные тем или иным невербальным коммуникативным средством, нарушать чьи либо права и интересы? Могут ли они считаться в таком случае не только нарушением норм общественной морали, но и общественно опасным, преступным деянием? Какие средства правовой регламентации (гражданско-правовые, административные и пр.) применимы в определении границ допустимого в освещении событий и их иллюстрирования с помощью невербальных коммуникативных компонентов? Для ответа на эти вопросы необходим тщательный анализ всех ситуаций, когда различные иллюстрации и изображения оспариваются в суде и квалифицируются им в соответствии с нормами уголовного права.

Очевидно, что во всех случаях, когда невербальные компоненты коммуникации все же становятся предметом судебных разбирательств, необходимо привлекать экспертов, что, например, уже прочно вошло в практику разбора дел о злоупотреблениях свободой слова. Однако и в этом плане существуют определенные трудности и проблемы. Анализировать и оценивать смысл изображений подчас сложнейшая задача не только для правоприменителей, но и для специалистов-экспертов, тем более что специальная литература по этой тематике отсутствует. И если критерии и методика экспертной оценки направленности различных высказываний и текстов СМИ достаточно разработаны и имеют обширную практику, то проблема экспертизы невербальных коммуникативных компонентов и их правовой оценки все еще представляет собой «белое пятно». Для их полного и объективного анализа необходимы знания самых разных научных дисциплин – психологии, лингвистики, психолингвистики, семиотики, а также культурологи, религиоведения и искусствоведения. Требуется и специальная, обобщаяющая эти знания проработка самой предметной области и критериев такого экспертного анализа, которую возможно осуществить, например, в русле бурно развивающейся дискурсивной психологии. Именно этой задаче и посвящена настоящая работа.

В монографии систематизируются научные знания о процессе невербальной коммуникации, раскрываются основные понятия как самой его сущности, так и базовых элементов – выразительных средств, а также особенности их использования и восприятия на разных коммуникативных уровнях. Особенно подробно исследуется проблема определения смысловой направленности иллюстраций в современных массовых печатных изданиях, а также предлагается метод специального «дискурсивного анализа» таких невербальных коммуникативных «сообщений», главный акцент в котором ставится на специфических личностных и ситуативных детерминантах их создания и публикации. При этом изложение основ психологии неречевого общения сопровождается примерами из правоприменительной практики, когда экспрессивные средства социального взаимодействия, невербальные компоненты газетных текстов и публично демонстрируемые изображения становились предметом тех или иных споров и конфликтов, значимых с юридической точки зрения.